— Вы, кстати, зря его так сильно дергаете. Второго медведя разбудите. — С укоризной сообщил я.
Шофер резко замер и медленно, очень медленно повернул голову на право. Туда, где пока еще дремал второй мишка.
— Он настоящий? — Громко сглотнув, поинтересовался дядька.
— Разумеется, — пожал я плечами и вновь перепрятал зайца — машина вновь заполнилась разочарованным ревом.
— Парень. Ты это. Давай я тебе деньги верну, а? Ты другую машину найдешь?
— Не — не — не, — возмутился я, — Где я другого таксиста сейчас найду? Мне уже медведей кормить пора.
— Не надо, пожалуйста, — задрожал мужской голос.
— Но я должен, это ведь мои медведи.
— Н — не мной, п — пожалуйста.
— Так я вами и не буду, я котлетами. Из мяса!
Шофер всхрапнул, подавившись фразой, и надолго замолчал, часто дыша.
— А х — хочешь я тебя машину научу водить?
— Вы серьезно? — Замер я, словно боясь спугнуть волшебное предложение. И даже медвежонок притих, словно почувствовав момент — так и замер с моей ладонью в пасти.
— Абсолютно. — Резко кивнул дядька. — Садись на переднее сидение, я тебе все покажу. Тут все просто.
— Здорово! — Обрадовался я. — Спасибо!
— Давай, садись вперед, — натянуто улыбнулся водитель.
Я мигом вылез из двери, хлопнул ей, вновь открыл, прихватил зайца (еле спас!) и наметил присесть рядом с медвежонком на переднее сидение.
— Нет — нет — нет! Вдвоем на одном кресле нельзя сидеть! — Замахал он руками.
Пришлось вынимать медведя из ремня безопасности и пересаживать назад, к брату, а самому ввинчиваться в тканевые ленточки на его место. Шофер хотел было мне помочь, суетливо пытаясь развязать мой узел, но я успел быстрее.
— А вы куда? — Поинтересовался я, глядя, как водитель пытается сползти вниз по креслу, стараясь повторить мой маневр в свою открытую дверь, но задом наперед и не очень удачно.
— Парень, у меня жена, дети, — просипел запутанный в ленточках дядька, ерзая ногами по асфальту.
— Здорово вам, — Покачал я головой, устраивая зайца к себе на коленки. — Есть кому вас вспомнить. Вот меня никто не ждет.
— Пожа — алуйста! Я не хочу умирать!
— Никто не хочет, — пожал я удивленно плечами. — Так вы будете меня учить? Или сразу поедем ко мне? — Построжел я голосом.
— Сейчас, — шмыгнул он простуженно, взобрался на сидение, глянул на меня, затем на ерзающих на заднем кресле медвежат, и медленно покатил вперед.
Теперь он говорил куда уверенней, показывая, как надо водить и что на приборной панели (а это приборная панель!) означают стрелочки, кнопки и значки. И вообще таким он мне нравился куда больше — собранный, спокойный. Разве что то и дело поглядывал назад, посматривая на клубок играющих тел и вздрагивая от их излишне громкого рева, но зато перестал вести себя глупо.
Неспешно менялись улицы с одной на другую, становились понятными знаки и педали, рычаги и кнопки на руле, и даже медвежата вновь затихли под наш тихий деловой голос. Только вот дорога совсем не узнавалась — не по ней мы ехали к зоопарку. Но дядька успокаивал, что это какая‑то другая дорога, более короткая.
— Я немного заблудился, надо спросить дорогу, — улыбнулся он, кивнув в сторону яркого щитка с надписью 'Полиция' над квадратным зданием, возле которого действительно скучали двое в форме, выдувая дым из тонких белых палочек.
— Ладно, — пожал я плечами.
— Ты помоги отстегнуться, чтобы я выйти смог, — кивнул он в сторону узла. — У меня что‑то не получается.
Еще бы, мне этот узел дядя Коля показал. Надежный! Стал бы я медведя чем‑то ненадежным крепить.
— Вот, все, — двумя хитрыми движениями я ослабил завязку и пропустил сквозь нее металлическую пряжку. — Можно было и не развязывать, они сами к нам идут, — кивнул я в сторону приближавшихся к нам дядь.
— Так невежливо, — засуетился водитель, как родным обрадовавшийся полицейским. Наверное, друзья его.
— Спасите! — Вместо 'привет!' крикнул он им, бросаясь на встречу. — Он хочет скормить меня медведям!
— Руки вверх! — пролаял ему голос правого полицейского, а на встречу поднялась угрожающая тень настоящего автомата.
— Там медведи, — тыкнул он пальцем в сторону машину, но руки поднял.
Громко шикнула черная коробочка в руке второго, захрипев мужским голосом.
— Пост — два, что у вас?
— У водителя белочка, — отозвался полицейский в коробочку.
Вот же водитель вредный! И врет и белку не показал.
— Я говорю правду! — Рухнул дядька на колени. — Посмотрите в салон!
— Разберемся. Кантуй его в браслеты и в отделение, — распорядился мужчина с коробочкой, а сам включил фонарь и направился ко мне.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался я, прижимая к себе зайца.
— Ты его сын?
— Может быть, — настороженно ответил я правду. Кто же знает?
— Медведей — людоедов видел?
— Не — а, — замотал я головой. Мои мирные.
— Давно с ним такое?
— Уже час, — прикинул я время.
— Ладно, посиди пока. — Вздохнул дядька, рассматривая с фонариком сиденья позади и никого там не обнаружив — еще бы, эти сорванцы опять вниз свалились. — Внутри тебе все равно места нет.
— Мне бы домой? Я и сам доехать могу.
Теперь умею!
— Так, — глянул он на наручные часы. — До последнего троллейбуса полчаса. Деньги есть?
— Ага, — достал я сотенную из кармана.
— Точно домой доберешься? Адрес знаешь? Подкидывать не надо?
Это как высоко надо подкинуть, чтобы интернат увидеть?
— Не — не — не, не надо, — замотал я головой.
— Телефон есть?
Я закивал, доставая из кармана разобранный пока что аппарат.
— Ну‑ка дай, — полицейский принял трубку, ловко вдел детали друг в друга, дождался ярко засиявшего экрана и удовлетворенно кивнул.
— Держи включенным, если что — ноль два, понял?
— Спасибо! — Искренне поблагодарил я. Хороший дядька, и телефон мне починил.
— Бывай!
— До свидания, — сказал я ему в спину, перебрался на водительское сидение и через пару минуту, провернув, как учили, ключ, с чувством невероятного удовольствия самостоятельно выводил машину на большую дорогу. И ничего сложного! На секунду показалось, что позади кто‑то тревожно меня окрикнул, но я весь уже был впереди, всей душой на острие пересечения лучей от фар.
* * *
Повисла луна над гладью рукотворного поля, закованного в кольца бледно — розовых беговых дорожек, добавляя малую тень каждому движению трех подростков, покоряющих круг за кругом отмеренную наставниками дистанцию. Давным — давно окончились занятия, погасли огни стадиона, вежливо намекая на позднее время, но с достойным уважения упорством неслышно отсчитывались цифры, мерно звучало дыхание, вторили ему звуки касания земли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});