Читать интересную книгу На темной стороне Луны - Георгий Вайнер

— Видно, сильно ты перешел кому-то дорогу, Тура! — сочувственно сказал Муса.

— Не иначе. Боюсь, что по этой дорожке дьявол гуляет.

Из радиодинамика за стеной послышалась песня. Муса замер, руки его были молитвенно сложены на каретке:

— Артык Атаджанов поет!..

Из газет:

«На твою книжную полку

Захватывающая бескомпромиссная борьба, открытие новых талантов, новые мировые рекорды, а с ними и новые познания о возможностях человека, средствах сближения народов всего мира — все это Олимпийские игры… Книги о физкультуре и спорте в Советском Союзе, о лучших советских и зарубежных спортсменах, обо всех 22 Олимпиадах представлены на книжно-иллюстрированных выставках, которые открыты почти во всех библиотеках нашей области. Есть такая выставка и в областной массовой библиотеке, которая недавно пополнилась новыми книгами…»

Синяя стеклянная табличка с надписью «Подполковник Р. Гапуров» висела у входа в его бывший кабинет. Тура толкнул дверь.

— Не помешал?

— Вы здесь всегда дома! Входите, пожалуйста. — Равшан сделал движение подняться из кресла, но в последний момент решил не вставать. — Как отдыхается? Как семья?

— Все в порядке. Как вы?

— Крутимся.

— Хоть что-нибудь проясняется?

— Нет пока. Генерал сказал: «Проверьте связи Сабирджона. Не может быть, чтобы такой красивый молодой парень был без женщины. Может, ухаживал за замужней. Может, ее муж и выследил его…»

«Как в кино, — подумал Тура. — Уже все зрители знают, где надо искать преступника, а у следователя будто голова повернута назад… Но Равшан-то опытный розыскник! Если он ищет не там, где следует, значит, в том есть для него резон!»

— Я вас сам хотел найти, Тура-ака… Хочу предупредить. На вас пришло заявление…

— Шамиль?

— Да. Заявление от Шамиля. И препроводительное письмо из общепита, — Гапуров достал из стола бумагу, протянул Туре: — По поводу происшедшего в диско-баре. Надо как-то отрегулировать. Не буду вам подсказывать, вы лучше знаете, как это сделать. Шамиль, он мужик хоть и заводной, но безвредный. Я уверен — договоритесь…

Тура мельком просмотрел сначала заявление: …Угрозы, нецензурные выражения… «Бывший сотрудник милиции Халматов и его собутыльник Силов в нетрезвом состоянии…»

«Мубекский экспериментальный диско-бар, созданный по решению областной партийной конференции, — писал в сопроводительной директор облобщепита Рахматулла Юлдашев, — призван внести существенный вклад в культурное обслуживание населения, способствовать организации досуга молодежи города, что не могла не знать группка бесчинствующих элементов — из числа бывших работников милиции — пытавшихся дискредитировать решения областной общественности…»

Пока Тура читал, Равшан внимательно следил за ним.

— Я думаю: при желании вы и с Рахматуллой найдете общий язык…

— Надо подумать…

— Против вас сильно настроен следователь Нарижняк… — Гапуров печально вздохнул. — По-приятельски, коллегиально, так сказать, хочу предупредить…

— Что он копает?

— Не знаю. Что-то все вокруг вас как-то не так складывается, Тура-джан. Где-то вы допустили ошибку. Пошли не туда, что ли?

Меньше всего Туре хотелось обсуждать свои дела именно с Чингизидом. Да Гапуров и не предлагал обсуждения. Он предупреждал. Или предостерегал. Или грозил.

И, закончив с этой частью разговора, Равшан раскинул следующую петельку:

— Не знаю, кого выдвинуть на место Пака? Не посоветуете?

— Ребята, в общем-то, все неплохие… — Тура, естественно, не назвал Какаджана, которого всегда считал первым, понимая, что своим предложением навсегда перечеркнет его кандидатуру. Ни другого своего воспитанника — Энвера. — А сам ты как считаешь?

— Вообще-то, я хотел бы совсем нового человека, — озабоченно сообщил Равшан. — Обещали мне выпускника академии. Но это, наверное, уже ближе к осени…

— Что ж… — Тура поднялся.

— Заходите всегда, — Равшан проводил его до дверей в коридор, мимо секретаря отдела в приемной, мимо другой двери — в кабинет сотрудников. — Желаю успеха… — Пока Тура шел к лестнице, Равшан стоял у двери, провожая его взглядом.

В вестибюле Халматова ждал Какаджан:

— Я провожу вас, устоз! Мне все равно надо в город… Все той же выжженной пустошью, так и не ставшей ровно подстриженным газоном парка, они вышли в центр. Тура спросил:

— Будете устанавливать интимные связи Сабирджона?

— Пустое дело. Я так считаю.

— Как он характеризуется по месту жительства?

— О нем все говорят хорошо. Вы видели его мать?

— Мухаббат?

— В молодости, говорят, она была очень привлекательной. Жила одна, все отдала воспитанию сына. Сабирджон — до того, как сел — готовился в институт. И не просто! В Институт стран Азии и Африки. Обращался за рекомендацией в райком комсомола…

— Любопытно.

Тропинка заканчивалась у ворот областной государственной автоинспекции. Какаджан и Тура повернули в сторону базара.

— Судимость все ему испортила.

— Его судили и за хулиганство тоже? — Тура пропустил Какаджана по тропинке впереди себя — так легче было разговаривать. — Мне не удалось познакомиться с делом.

— Сопротивление работнику милиции. Соседи объясняют это мальчишеством, незрелостью. Дескать, жестоко было его так наказывать.

— А после колонии?

— Планы его, конечно, рухнули. С другой стороны, ореол человека повидавшего, тертого. По-моему, он и сам поверил в то, что он действительно блатной…

— Мне говорили, что его видели в магазине «Березка» в Ташкенте с каким-то мужчиной. Не его ли мы разыскиваем?

— Может быть. Мужчину никто не запомнил, устоз. Только Сабирджона. Красивый парень. Все обращали внимание. Да вы видели его однажды, устоз!

— Я видел? — удивился Тура. — Где? Не могу вспомнить.

— Он, правда, сильно изменился с тех пор. Это было до его отсидки. Первенство области по боксу среди юношей. Третий призер!

Взрывом полыхнуло мучившее его столько воспоминание:

— Господи! Я вручал ему диплом!

Все мгновенно встало на свои места.

…Черноволосый худой пацан нагнулся с небольшого пьедестала, подставив стриженую голову… Высокая гибкая шея — Тура надел на нее легкую на желтой ленте медаль… «Памятную медаль и диплом вручает начальник отдела уголовного розыска областного управления внутренних дел мастер спорта подполковник милиции Тура Халматов…» — объявил информатор… Заиграл оркестр…

«…Если мне нужна будет помощь, могу я к вам обратиться?» — одними губами спросил подросток — оркестр заглушил все другие звуки.

«…Конечно!..»

…Боже мой, он ведь мне звонил! Мне! Мне! У меня в кабинете сидел Пак… Меня должны были застрелить на встрече с Сабирджоном! Меня! Но туда помчался Кореец! Кореец умер вместо меня!..

— Какаджан, — сказал Тура. — Возможно, мне придется просить тебя о помощи. И очень скоро.

— Вы знаете, устоз, — всегда в вашем распоряжении. Можете рассчитывать, — твердо сказал Непесов.

— Пока меня интересует материал о гибели брата Уммата.

— Я слышал, что он утонул в канале.

— Поинтересуйся — кто видел? Кто его обнаружил? При каких обстоятельствах? И очень важно мне знать, каким образом записка, в которой Уммат сообщал о краже в Урчашме, попала к следователю…

— Тора! — Звонивший называл его на местный манер. — Слушаешь?

Тура спросонья быстро спросил:

— Кто это?

Не отвечая на вопрос, молодой звонкий голос сказал:

— Гость будет завтра между двенадцатью и половиной первого у базара, рядом у туалетом… «Волга»-двадцать-четверка бежевого цвета…

— Будет стоять?

— Нет. Сразу уедет. Дальше сам смотри…

В трубке раздались частые гудки.

«Вот он, связной Хамидуллы. Мир перевернулся, — подумал Тура. — У меня, старого опера, подполковника милиции, трясется и сладко замирает сердце от весточки, присланной блатным мафиозником…»

Из газет:

«Размышление публициста

…Праздник мира, согласия, красоты! А кое-кто за океаном хотел сорвать этот праздник. В Белом доме, очевидно, не сожалеют о том, что среди участников Олимпиады нет американских спортсменов, бывших всегда в числе лучших на беговых дорожках, в бассейнах, на рингах. Конечно, в свете событий, которые произошли в Майами — и не единожды, а уже дважды, — те, кто стоит у руля американской политики, вряд ли жалеют спортсменов, среди которых большинство — негры. Логика тут проста: если сегодня негры выступят в Москве и познакомятся с преимуществами советского образа жизни, то завтра, глядишь, они еще больше задумаются о своем положении. Так что не лучше ли оставить их дома, в «свободной Америке»…

Анатолий Сафронов»

Той самой вешалкой, с которой якобы начинается театр, на мубекском колхозном базаре служила всегда шумная, полная людей, многоголосая автостоянка.