Читать интересную книгу Проблески золотого детства - Бхагаван Раджниш

Странно, что такой человек как Зигмунд Фрейд, который страдал от всевозможных страхов и фобий, смог стать ключевой фигурой всего этого века. Он так боялся. Естественно. Помните, что если вы чем-то одержимы, секс ли это или смерть, а это две главные категории… В мире существуют тысячи вещей, но они делятся на эти две категории. Если вы одержимы одной из них, вы совершенно невежественны, и вы будете бояться - на самом деле, бояться смерти, потому что в своей темноте вы создали свой собственный воображаемый мир теорий, догм и всего такого. Вы будете бояться света, человека, несущего лампу… такого человека, как Диоген, который ходит обнаженным с лампой даже в солнечный день.

Я иногда думаю, что было бы хорошо, хорошо для Зигмунда Фрейда, если бы Диоген вошел в так называемый кабинет психоаналитика, со своей ярко горящей лампой — естественно, обнаженным, потому что он всегда был раздетым. Встреча бы породила что-то, имеющее огромное значение. Люди, подобные Зигмунду Фрейду, боятся света; поэтому Диоген всегда носил лампу. Когда кто-то спрашивал его, почему он носит лампу днем, он отвечал: «Я ищу человека, и я его еще не нашел».

За мгновение до его смерти кто-то спросил его: «Диоген, пока ты не Покинул тело, пожалуйста, скажи нам: ты нашел человека?»

Диоген засмеялся и сказал: «Мне обидно сказать, что я не смог найти его. Но я должен сказать одно: у меня до сих пор есть лампа, никто ее не украл — и это прекрасно».

Зигмунд Фрейд был одержим, но он представляет собой весь западный подход. Поэтому Карл Густав Юнг не мог долго находиться вместе с ним. Причина проста: одержимостью Юнга был не секс, а смерть. Ему нужен был учитель на Востоке, а не на Западе. Тем не менее, положение вещей было таково, что он очень гордился Западом, настолько, что когда он посетил Индию, кто-то предложил ему посетить Рамана Махарши, который был все еще жив, но Юнг не поехал к нему. Это всего один час. полета… он был повсюду. Он прожил в Индии месяцы, но у него не было времени, чтобы поехать и увидеть Рамана Махарши. Опять, причина проста: надо иметь мужество, чтобы встретиться с таким человеком, как Раман. Он зеркало. Он покажет вам ваше истинное лицо. Он отберет все паши маски.

Я в самом деле ненавижу Юнга. Я могу осуждать Зигмунда Фрейда, но я не ненавижу его. Он мог ошибаться, но он был гением. Он был гением, хотя он делал нечто, что я не могу поддержать, потому что я знаю, что это неправильно. Но этот Юнг, был просто пигмеем; его нельзя сравнить с Фрейдом. К тому же он был просто Иудой: он предал своего учителя.

Учитель сам ошибался, но это другое дело. Прав он был или нет, Фрейд выбрал Юнга своим главным учеником, и, тем не менее, тот оказался Иудой. Но он был другого калибра по сравнению с Фрейдом. Настоящая причина того, что им пришлось расстаться и я никогда не видел, чтобы она упоминалась, я говорю об этом впервые — была одержимость Юнга смертью, а Фрейд был одержим сексом. Они не могли долго быть вместе, им пришлось расстаться.

Восток на протяжении тысяч лет был патологически вовлечен в избавление от жизни. Да, я называю это патологическим. Я люблю называть вещи такими, какие они есть. Кастрат — это просто кастрат, ни больше, ни меньше. Я хочу просто констатировать факт. Восток много страдал из-за этой патологии, постоянно думая, с самого рождения, как избавиться от жизни. Я думаю, что это старейшая одержимость в мире. Тысячи людей такого же масштаба как Фрейд, постоянно жили с этим и усиливали и питали это.

Я не могу вспомнить ни одного человека, который бы выступал против. Все они были согласны с этим, хотя не соглашались со всем остальным: Махавира, Ману, Канада, Гаутама, Шанкара, Нагарджуна -список бесконечен. А все они намного выше Зигмунда Фрейда, Юнга или Адлера, и они оставили за собой много негодяев.

Но быть гением, даже великим гением, не обязательно означает, что вы правы. Иногда простой фермер может быть намного более правым, чем ученый. Садовник может быть более прав, чем профессор. Жизнь действительно странна; она всегда посещает простого, любящего. Восток упустил, и Запад тоже упустил. Они односторонни.

Я должен говорить об этом, потому что это один из моих основных вкладов, что человек не должен беспокоиться ни о сексе, ни о смерти. Он должен быть свободен от того и другого; и лишь тогда он знает то, что как ни странно бы это показалось, они не отличны. Каждое мгновение глубокой любви — это мгновение глубокой смерти. Каждый оргазм - это тоже конец, полная остановка. Что-то достигает высоты, прикасается к звезде и никогда не будет прежним, что бы вы ни делали. На самом деле, чем больше вы делаете, тем дальше оно находится.

Но человек живет почти как крыса, спрятавшаяся в своей норе. Вы можете называть ее западной, восточной, христианской, индусской; существуют тысячи нор, доступных для всевозможных крыс. Но нора, украшенная, разрисованная, почти как собор, прекрасный храм или мечеть — все равно остается норой. А сидеть в ней, означает совершать медленное самоубийство, потому что не предполагалось, что вы будете крысой. Будьте мужчиной. Будьте женщиной.

До этого момента все происходило бессознательно, в соответствии с природой, но теперь природа больше ничего не может сделать. Разве вы не видите это? Дарвин говорил, что человек произошел от обезьяны. Возможно, он прав. Я так не думаю, поэтому я сказал, что, возможно, он нрав. Но что произошло потом? Обезьяны не становятся людьми… вы не можете увидеть обезьяну, превращающуюся в человека и подтверждающую теорию Дарвина.

Ни одна обезьяна не интересуется Чарльзом Дарвином. Я думаю, что они даже никогда не читали ни одну из этих непоэтичных книг. На самом деле, они должны быть злы, как мне кажется, потому что Дарвин думает, что человек эволюционировал. Ни одна обезьяна не может поверить, что человек более развит, чем она сама. Все обезьяны — и поверьте мне, я сталкивался с разными людьми, включая обезьян — верят, что человек — это падшая обезьяна… упавшая с. дерева. Они не могут думать, что это эволюция. Вы должны согласиться с новым словом: инволюция. Возможно, Дарвин был прав, но что произошло потом? Забудьте обезьян, у нас нет с ними ничего общего.

Что произошло с человеком? Прошли миллионы лет, а человек все такой же. Эволюция остановилась? По какой причине? Я не думаю, что дарвинисты смогут ответить на эти вопросы, я знаю, потому что я изучал Дарвина и его последователей настолько глубоко, насколько это возможно. Я говорю «возможно», потому что здесь нет особой глубины. Что я могу сделать? По ни один дарвинист не отвечает на основной вопрос: если эволюция правило существования, то почему же человек не превратился в сверхчеловека? или, по крайней мере, во что-то лучшее? не называйте это сверх, это звучит слишком сильно, чтобы говорить о человеке. Почему человек не стал немного лучше?

Но на протяжении всех веков не произошло ни одного изменения. Насколько известно всем историкам, человек всегда был одинаковым, таким же уродливым, как и сегодня. Па самом деле, если можно говорить о переменах, то он стал еще более уродлив. Да, я говорю то, что не говорит никто. Политики не могут ничего сказать, потому что голоса зависят от обезьян. Так называемые философы не могут сказать, потому что они ждут своей Нобелевской Премии, а комитет состоит из обезьян. Если вы скажете правду, то окажетесь в такой же беде, как и я. С тех пор, как я осознал, у меня не было ни одного дня без проблемы. Внутри проблемы не существует; все проблемы исчезли. Но снаружи каждое мгновение несет в себе проблему. Даже если вы свяжетесь со мной, тогда будете иметь проблемы.

Только вчера я получил сообщение, что на один наш центр напали. Под напором толпы были разбиты все стекла. Люди забирали все, что хотели. И после этого все было сожжено.

Мои люди никому не принесли вреда; они там просто встречались, просто медитировали. Даже полицейский сказал: «Это странно, потому что на протяжении двух лет мы наблюдали за этими людьми, и они совершенно невиновны. Они не несут ни политику, ни идеологию - они просто наслаждаются собой. Нельзя объяснить, почему их дома нужно сжигать». Полиция может не находить объяснения, потому что оно здесь, лежит в этом кресле у зубного врача.

Я не знал ни одного дня, когда не было бы той или иной проблемы; и это самое странное, потому что мы никому не причиняли вреда. Я никому не причинил вреда; мои люди никому не причинили вреда… но, возможно, это их преступление. Мафия — это нормально; я не состою в ней, вы не состоите в ней. Этот мир, одержимый смертью или одержимый сексом, останется патологическим, больным. Если мы хотим иметь здоровое, цельное человечество, тогда мы должны мыслить совершенно другими понятиями.

Первое, что я хочу сказать — следующее: примите то, что уже есть. Секс — это не ваше творение, слава Богу; иначе все использовали бы разные механизмы, и все бы очень огорчились, потому что эти механизмы совершенно друг к другу не подойдут. Они не подходят, даже когда они совершенно одинаковые, когда они должны гармонировать, они не гармонируют. Если бы каждый изобретал свою собственную сексуальность, тогда бы наступил полнейший хаос. Вы не можете представить это себе. Хорошо, что вы уже пришли готовыми, вы уже были потенциально теми, кем вы станете.