Читать интересную книгу Корпократия - Роберт Монкс

В 2006 году Bank of New York потратил 16,5 миллиарда долларов на покупку Mellon Bank вовсе не потому, что Mellon был лучшим банком в Америке или хотя бы к востоку от Миссисипи. Говоря прямо, у Mellon был ценный и крупный бизнес по доверительному управлению[47], и перемешивание этих активов должно было обогатить тех, кто стоит у мешалки. Гораздо меньше уверенности в том, что в результате сделки выиграют те, кто доверил Mellon Bank свое финансовое будущее, но такова реальность последних тридцати пяти лет — посредники, из которых инвестиционные управляющие были лишь самыми заметными, богатели, а вкладчики беднели.

Между тем число производителей стремительно уменьшалось. С тех пор как в январе 2001 года Буш занял Белый дом, каждое пятое рабочее место в сфере производства просто исчезло — уплыло за моря или перебралось через мексиканскую границу. Экономисты и политики, которые работают их рекламными агентами, твердят, что это нужно, это дань глобализации рынка, это хорошо. Может, так оно и есть, но это тема для другой книги, а в краткосрочной перспективе выигрывают только те, кто при мешалке, — инвестиционные управляющие, генеральные директора, владельцы и руководители консалтинговых фирм. Корпоративные пропагандисты убеждают нас, что теперь правила игры одинаковы для всех. Неправда. Эта приливная волна поднимает не все лодки. Подавляющая часть богатства, созданного в последние годы, ушла к тем, чей девиз «Результативность, ликвидность и краткосрочная перспектива». Вот поэтому среди самых богатых американцев все больше и больше руководителей хедж-фондов и фондов прямых инвестиций. Это к их берегу приливной волной прибило все сливки.

В номере за 9 октября 2006 года Forbes, журнал, называющий себя «инструментом капиталиста», в дополнение к ежегодному рейтингу 400 самых богатых американцев привел список «денежных королей» из 80 с лишним миллиардеров, в чьей власти двигать рынки, решать судьбы компаний. Возглавил его Карл Айкан[48] с состоянием около 10 миллиардов долларов. Впрочем, и остальные денежные короли отстают от него ненамного. В списке трудно найти человека, который хоть когда-нибудь сделал или даже просто намеревался сделать что-то материальное. Почти все сколотили огромные состояния, перемещая деньги из одного места в другое — манипулируя кредитами, покупая и перепродавая компании и получая гонорары за свои услуги. Вот что называется в Америке первого десятилетия XXI века «конкурентоспособностью».

Ни один из общественных институтов этот «экономический императив» не развратил так, как самый главный институт — правительство Соединенных Штатов. На памяти большинства из нас участники политической борьбы апеллировали к истории, этике, морали и, прежде всего, к закону. От всех ветвей власти ожидали продолжения традиций, справедливости и соответствия законам, уважения к частной собственности и приверженности американским идеалам равенства. В последние двадцать-тридцать лет все политические дебаты свелись к соображениям затрат и выгод, которые так удобно представлять в численном выражении, а язык экономики стал новым языком политики.

В такой обстановке сила крупных корпораций росла как на дрожжах, а дрожжами этими служило лихорадочное стремление приватизировать государственные услуги и даже государственные обязательства. Из соображений «рыночной эффективности» контроль за расходованием госсредств передали тем самым людям, кто их получал. Широкую огласку получила история с программой модернизации флота Береговой охраны США, когда на двух подрядчиков, Lockheed Martin и Northrop Grumman, возложили и реализацию, и контроль над выполнением программы, поскольку у Береговой охраны не хватало ресурсов на мониторинг работ. Результаты легко было предсказать, как это всегда бывает, когда лису пускают в курятник. Один за другим выпущенные компаниями корабли признавались негодными к выходу в море, включая и несостоявшуюся гордость пограничного флота, сторожевой корабль National Security.

За шесть лет президентства Джорджа Буша-младшего первая двадцатка подрядчиков, работавших на федеральное правительство, почти в два раза увеличила расходы на лоббирование, более чем до 80 миллионов долларов. Одновременно администрация Буша, полная решимости отдать сферу государственных услуг частным компаниям и столкнувшаяся с рядом кризисов, начиная с терактов 11 сентября и войны в Ираке и заканчивая ураганом «Катрина», почти вдвое, до 400 миллиардов долларов, увеличила стоимость федеральных контрактов с представителями частного сектора и сократила с 80 до менее чем 50 процентов число контрактов, размещаемых на открытых тендерах (по данным New York Times). Бедствия в Новом Орлеане, Багдаде и по всему Ираку демонстрируют, как хорошо современная экономика работает на благо общества. Вот что происходит, когда эффективность становится самоцелью. Тем временем та же самая погоня за эффективностью превратила Дядю Сэма в крупнейшего заказчика в мире, а юристов и лоббистов, представляющих интересы корпораций в столице, — в самых высокооплачиваемых коммивояжеров в Америке.

На Уолл-стрит корпорации продавили разрешение на выпуск акций с разными правами — в результате получилось, что все акционеры равны, но некоторые равнее, чем другие. Аналогичным образом по всей Америке корпорации лоббировали переход на многоуровневые схемы общественного обслуживания. Результат: США тратят на здравоохранение больше, чем любая другая страна в мире, но десятки миллионов американцев лишены доступа к медицинским услугам, поскольку в стране отсутствует универсальная система медицинского страхования. Федеральная программа Medicare возмещает расходы на лечение пенсионерам, совместная программа федерального правительства и правительства штатов Medicaid — малоимущим, к услугам остальных — сборная солянка, которую представляет собой частный рынок медицинского страхования. Однако около 47 миллионов человек, в том числе 11 миллионов детей, не имеют медицинской страховки и вынуждены лечиться главным образом в бесплатных клиниках. Эти клиники, находящиеся в управлении окружных и государственных властей, религиозных общин или независимых общественных организаций, зачастую разваливаются на глазах, тогда как частные больницы процветают. В другое время недоступность медицины для стольких американцев, особенно детей, стала бы поводом по меньшей мере для горячих дискуссий в обществе. В наши дни достаточно сказать, что 47 миллионов американцев просто не вписались в бухгалтерский баланс.

Строительство и содержание дорог, казалось бы, должно быть фундаментальной обязанностью правительства: дороги обеспечивают передвижение, торговлю, развитие экономики, рост городов и освоение новых территорий. Программа создания федеральной сети скоростных автомагистралей, которую Дуайт Эйзенхауэр считал приоритетной задачей обороны США (он хотел, чтобы армия могла быстро пересечь страну от океана до океана), стала одним из величайших национальных проектов в истории Америки, данью вере в правительство, которое тратит деньги на общественное благо. И вот спустя полвека мы наблюдаем откат к XVII веку с его шлагбаумами, где взимали плату за проезд, — все больше и больше скоростных шоссейных дорог оказываются в руках частного капитала.