class="p1">Лунь просто приложила все усилия для того, чтобы сделать эту победу возможной. Вот только зачем это ей? Я ведь считал, что королева ценит меня. Дорожит мной. Когда я успел так грубо просчитаться?
Я держал защиту, даже не пытаясь нападать, но пытаясь купить себе немного времени для того, чтобы разложить ситуацию, к которой я оказался совершенно не готов по полочкам. Я четко понимал, что дело не только в магии, количество, которой уменьшалось у меня слишком быстро. Дело в том, что я где-то просчитался, недосмотрел и именно за эту ошибку я сейчас расплачиваюсь. Даже если сейчас я в результате этой схватки вернусь в купель, чего мне, разумеется, совершенно не хотелось бы, мне все равно будет необходимо усвоить урок, сделать из него выводы, для того чтобы его никогда больше не повторять.
Именно в этот момент, когда мой разум метался, словно загнанный в клетке тигр, в меня маленькой, тонкой, робкой струйкой полились эмоции от Анны. Их, бесспорно, нельзя было назвать счастливыми, скорее это была какая-то теплая, светлая грусть, но всяко лучше, чем горечь или страх, которые она излучала еще пару секунд назад.
Кроме того, мне было совершенно не понятно каким образом ей вообще удается передавать мне хоть что-то, ведь уверен, что Лунь без стыда пользуется случаем и высасывает из нее по максиму.
Неужели королева в самом деле испугалась того, что с помощью Анны я смогу отобрать у нее власть и решила меня проучить таким образом? Но ведь, она должна понимать, что отдавать человечку Димирусу еще более плохая идея.
Воспользовавшись тем, что отдала мне Анна, я укрепил свой щит.
Интересно, когда Димирус выдохнется?
Однако фэйри одетый с головы до ног в черное совершенно не собирался сдаваться. Его порядком расстроило, то что королева не приняла всерьез его утверждения об опасности Анны. Впрочем, если бы он знал, сколько магии может принести эта девушка, то он и сам бы понимал, что отдадут ее только мертвой. Сейчас же Анна самое дорогое из всего, что есть у Главного холма.
Поток от Анны плавно, постепенно увеличивался, а я честно уже устал держать оборону. Вот только и взять слишком многое тоже было страшно. Я не имел права испивать Анну, как это привыкли делать фэйри с другими игрушками. И не только из-за ее значимости. Просто. Это было неправильно.
Я не был готов пойти на такое, даже ценой перерождения. В конце концов, правда в том, что я могу переродиться, а вот Анна точно нет.
Я нахмурил брови и принял решение.
Пора.
Я значительно усилил свой щит и начал пользоваться им как прессом, плавно и медленно прижимая своей магией Димируса. Буквально плюща его.
По двору разнесся еле слышный шелест. Голоса.
Фэйри видели. Они понимали.
Щит, который использовали, как пресс был крайне простым заклинанием, с ним бы справился и ребенок, было множество других, гораздо более эффективных, гораздо менее затратных. Но сейчас я собирался продавить равного себе простой, грубой силой. Это могло значить только одно. Я был сильнее. Лунь вынуждена будет это признать.
— Хватит! — прозвенел голос королевы, и я тут же поспешил снять свой щит. Димирус выглядел откровенно потрепанным, конечно, по сравнению. с консортом можно было сказать, что он вышел сухим из воды. Вот только глаза его выдавали. Димирус не ожидал такого поворота, ученый был в шоке.
— Димирус, Главный холм принял решение соблюсти Валь-де-Валь и обязывает тебя в качестве компенсации предоставить Карающей длани доступ к двери миров, — холодно отчеканила Лунь, в ее голосе сейчас царила такая стужа, что я бы не удивился, если бы в зале началась снежная буря.
Димирус пошатнулся, однако устояв, все же смог опуститься на одно колено и склонить голову в знак того, что он принимает решение королевы. Вот только я был не настолько глуп, чтобы не знать о том, что Димирус сделает все возможное для того, чтобы вставить нам палки в колеса.
Раздосадованная королева тем временем поднялась с трона и поспешила удалиться, давая понять всем, что время приема подошло к концу. Боринир, бросив на меня взгляд, полный злобы, поспешил за ней.
Я же повернулся и отправился к Анне, которая распласталась возле трона, ни жива, ни мертва.
— Я этого тебе не спущу, — прошипел мне в спину Димирус. Я в этом даже не сомневался. Он мне этого не спустит. Вот только сейчас это не имело никакого значения.
Все мое внимание было обращено на Анну, точнее, на ее почти бессознательное тело, которое поломанной куклой лежало возле трона.
С Димирусом разбираться буду позже, он все равно не посмеет ничего сделать сейчас. Мы в Главном холме, а королева сказала свое слово, поэтому игнорируя шипение, которое раздавалось мне в спину, я как умел осторожно, подхватил Анну на руки и отправился в свои покои.
Анна оказалась удивительно легкой, а еще теплой. Это ведь было хорошо, разве не так?
Я прикусил губу понимая, что очень мало знаю о подобных ей. Вот даже сейчас я хочу ей помочь, но понятия не имею, что именно для этого нужно сделать. Я вошел в свою комнату и осторожно призвал пикси. Оставалось надеяться, на то, что Анна прямо сейчас не проснется и не испугается.
— Что с ней? — требовательно поинтересовался я у пикси. Обычно именно они ухаживали и следили за игрушками, поэтому я был уверен, в том, что они смогут подсказать мне, что делать.
— Вкусненькая! Да вы не волнуйтесь живая! Оставьте ее нам, мы справимся и даже много магии не возьмем! Честно! — прощебетала маленькая пикси, назойливо кружась вокруг меня, и плотоядно при этом облизываясь.
— Магии из нее выпили знатно, такое частенько бывает! — пробормотала вторая.
— И что мне в таком случае делать? — поинтересовался я.
— Мы и сами можем ее помыть, покормить и уложить спать, — с явной обидой в голосе поведали мне пикси. Но я совершенно не собирался идти у них на поводу. Я слишком отчетливо помнил тот ужас, который испытывала Анна от одного вида этих созданий. Она совершенно точно не заслужила такого к себе отношения. Особенно сегодня, после того как дважды спасла мою жизнь, во второй раз так и вовсе жертвуя своей.
— Я все сделаю сам! Приготовьте ванную и принесите еду для девушки! — я попытался вспомнить, что ей так сильно понравилось, но не смог.
— Пускай это будет что-то легкое, — скомандовал я и, положив Анну на постель, принялся ее раздевать.
Этот процесс оказался удивительно волнующим, если не сказать тревожащим.