некоторые из них. В начале 1990-х в Сомерсете это было почти невозможно, ведь я жила в часе езды от ближайшего книжного магазина, где вряд ли продавалось хоть что-то из университетского списка. Я уже знала, что ни одной из этих книг не найдется в местной библиотеке. Понятия не имею, как умудрилась прочесть Флобера тем летом. Либо я сама нашла его в разделе книг на иностранных языках в букинистическом магазине, либо это сделал мой отец. Папа хорошо справлялся с такими вещами: он работал менеджером по продажам в компании по производству подарков, поставлявшей свои товары в универмаги, и часто бывал в небольших британских городках, где работали странные букинистические магазины. Как бы то ни было, у меня оказалось два романа Флобера, «Саламбо» и «Искушение святого Антония», оба на французском.
Когда мне достались эти книги, я работала единственным продавцом в пекарне «Хрустящая булка». Пекарь всю ночь напролет пек хлеб и торты, а затем я приходила в восемь утра, чтобы ими торговать. После обеда мы делали на них скидку, а все, что оставалось нераспроданным к четырем часам дня, я могла уносить домой в черных мусорных мешках и либо класть в морозилку, либо съедать. Да, тем летом я сильно поправилась. Набитая выпечкой до отказа, я напоминала чучело попугая, только гораздо больше и без перьев. За прилавком «Хрустящей булки» я стояла одна, а торговля шла не слишком бойко, не считая утреннего наплыва покупателей, и потому можно было читать. Все складывалось идеально: мне платили за продвижение по списку литературы, пока я посыпала страницы старых пыльных книг мукой и сахарной пудрой.
Но вскоре мой оптимизм поугас… Я часами сидела в одиночестве и могла тратить время на чтение, чтобы заранее приступить к знакомству с двумя сотнями томов из списка. Но переводов у меня не было, а все попытки прочесть эти книги на французском оканчивались катастрофой. Я просто не могла в них вчитаться. «Саламбо» – исторический роман, действие которого разворачивается в Карфагене в III веке до нашей эры. Он был нечитабелен. «Искушение святого Антония» повествует об искушении святого в египетской пустыне. (Справедливости ради отмечу, что название точно передает его суть.) Он тоже нечитабелен. Я лихорадочно листала страницы, отчаянно пытаясь сосредоточиться и гадая, не в том ли дело, что я просто слишком плохо владею французским языком. Быть может, я недостаточно начитанна, а потому не могу оценить эти великие произведения? Я пребывала в тихом ужасе. Если мне не под силу прочесть даже два этих романа, как же подступиться к остальным 198?
Значительно позже выяснилось, что я просто допустила ошибку новичка. Университетские списки литературы носят рекомендательный характер. Не обязательно читать все указанные в них книги. Списки такие длинные, чтобы студенты, опираясь на них, проанализировали собственные интересы и составили другие списки, подходящие именно им. Кроме того, в них входит гораздо больше, чем человеку под силу прочитать: эти списки отражают интересы большой группы преподавателей. Часть из них настаивает на включении «Саламбо», а другая пытается исключить этот роман, понимая, что не стоит терять на него время. (И правда, он совсем не стоит вашего времени.) Позже один преподаватель посмеялся надо мной: «Никто не заставляет вас перечитать весь список литературы! Это невозможно!» Я расстроилась, что не знала этого раньше. Я даже не знала, что список литературы обсуждаем. Преподаватель объяснил, что поразительная длина списка объясняется еще и тем, что студенты, приезжая учиться, берут книги в библиотеке, и потому в него необходимо включить достаточно вариантов, чтобы книг хватило всем.
В результате к тому времени, когда я приехала в университет, я не прочитала главную книгу – Madame Bovary. Не поняла я и того, что этот роман – один из обязательных текстов для первого курса. Многие другие произведения, включая книги, которые так и остались за прилавком «Хрустящей булки», упоминались в списке просто для контекста. Я же попыталась изучить контекст (и потерпела поражение). Я не прочла главный роман. Это значит, что у меня была неделя, чтобы написать эссе о классическом произведении, которого я не читала. Через пару часов после заселения я повесила на двери своей комнаты в общежитии написанное от руки объявление: «Разыскивается человек, читавший Madame Bovary». Отчасти это была шутка (и мольба о помощи). Но при этом я была серьезна. Мне нужно было найти человека, который читал Madame Bovary, и я его нашла. По совпадению им стал единственный веган на нашем курсе. Он постарался как можно понятнее изложить мне сюжет Madame Bovary за оставшееся время. Он справился с задачей, однако по очевидным причинам эссе я провалила, и мне пришлось переписать его в следующем семестре. Вот так я на горьком опыте узнала, как работать со списком литературы, и больше не совершала таких ошибок.
Пристыженная и сердитая на саму себя, я наконец прочитала Madame Bovary, чтобы переписать эссе. Но даже тогда, помнится, не слишком оценила роман. Я полюбила его гораздо позже, когда перечитала книгу для удовольствия, а не ради зачета. Она прекрасна, особенно если сюжет для вас не главное (хотя и сюжет в ней чертовски хорош…). По сути, это книга о неизбежном падении красивой молодой женщины, как и «Анна Каренина» – книга о неизбежном падении красивой молодой женщины. С «Анной Карениной» ее роднит еще и то, что ей можно дать другое название (например, «Жизнь и времена французского провинциального врача» или даже, пусть и спорно, «Месье Бовари»), но книга при этом останется той же, только немного сместится фокус при интерпретации событий. В центре нашего внимания Эмма Бовари – именно она двигает повествование вперед, но в романе множество побочных линий и других деталей, которые пытаются перетянуть одеяло на себя. Это исключительно богатое и сложное произведение, которое кажется обманчиво простым и всегда доставляет удовольствие. Я особенно рекомендую его к повторному прочтению. Каждый раз вы будете находить в нем нечто новое.
Книга начинается с истории на редкость непутевого жениха Шарля Бовари. Мы понимаем, что Флобер безжалостен и беспощаден, стоит только ему впервые рассказать нам о Шарбовари. Это издевательское, бессмысленное прозвище, которым одноклассники награждают Шарля Бовари, когда он, заикаясь, представляется всему классу в первый день учебы. Можно ли представить себе нечто более унизительное, чем необходимость выслушивать, как группа людей коверкает твое имя? Флобер настолько жесток по отношению к Шарбовари, что невольно возникает мысль, будто этот персонаж олицетворяет человека, на которого автор затаил лютую злобу. При упоминании о шляпе Шарля он пишет: «Это была одна