Читать интересную книгу Миротворец - Андрей Величко

К началу налета крейсер отстал от эскадры из-за какой-то неисправности в машинах, так что под первый удар он не попал. А командир корабля оказался сообразительным и практически сразу понял, чем кончится для его посудины атака русских самолетов, когда те разберутся с ядром эскадры и начнут искать отставших. Так что неисправность была ликвидирована в считанные секунды, и крейсер на полном ходу рванул к берегу. Там он выбрал укромное местечко и затопился, причем, как оказалось, вовремя — не успели еще скрыться под водой верхушки мачт, как в небе показались две «Кошки». Но, к счастью, они, не заметив ни мачт, ни попрятавшейся по кустам команды, полетели дальше, а капитан сел сочинять историю о героическом неравном бое своего корабля с армадами русских бомбардировщиков. Понятно, что после войны команду «Зенты» объявили национальными героями, сам крейсер подняли, подкрасили и так нашпиговали зенитками всех калибров, что на палубе стало не пройти. И, кроме того, обновленная «Зента» не рисковала выходить в море при волнении свыше пяти баллов, потому как в результате модернизации заметно сместилась метацентрическая высота.

Противостоял же всему этому черногорский флот, именуемый некоторыми остряками «подводным». И вовсе не из-за двух десятков «Барракуд», которые в его состав не входили, оставаясь пятой дивизией нашего подводного флота. Просто все черногорские корабли были подняты со дна. Первый — это был наш крейсер «Варяг», который после подъема прошел модернизацию в Николаеве и стал не таким уж плохим ракетным крейсером — правда, вооруженным самыми первыми ракетами, с убогим качеством изображения на пульте оператора, частыми сбоями в управлении и дальностью полета тридцать километров. Кроме него, имелось два бывших австрийских броненосца, «Монарх» и «Габсбург». Этих восстановили практически в первозданном виде, да к тому же халтурно, потому как работы производились в Баре и почти полностью местными силами. Единственным назначением этих ушлепков было — при встрече с хоть сколько-нибудь серьезным противником задержать его на время, необходимое тому для их утопления, чтобы «Варяг» имел хоть какую-то возможность сбежать. Ну, и вдвоем они могли выйти против «Зенты», но только если бы та сама их атаковала, ибо догнать ее старые калоши не могли ни при каких условиях.

Поэтому наш интерес к революционной агитации среди тулонских матросов был вполне понятен. Ведь если англам удастся прибрать к рукам французские линкоры, у нас начнутся очень серьезные трудности. А если, наоборот, в процессе героического сопротивления французских коммунаров количество исправных кораблей уменьшится у обеих сторон, трудности будут у англичан. Ибо пора было заняться Дарданеллами, из-за гарнизона которых наш Черноморский флот не мог попасть на театр боевых действий. Султана в последний раз предупредили, что русские войска в любом случае пройдут по турецкой территории. Но они могут пройти по ней как по дружеской, приветливо улыбаясь туркам и даже как-то материально компенсировав тем неудобства от этого события. А могут — и как по враждебной, и тогда то, что останется после этого прохода, потом будет отдано Николе Черногорскому и Фердинанду Болгарскому, потому что России чужие развалины и пожарища не нужны. Официального ответа султан пока не дал, но ни малейших попыток помешать высадке наших войск на Галлиполийском полуострове не делалось.

Ну, а я использовал образовавшуюся паузу для прочтения и утверждения очередных документов прейскурантного отдела, образованного перед войной в составе конторы Алафузова. Причиной же его создания стало решение о том, что принимавшие участие в сопротивлении оккупантам поляки высылаться не будут. Если бы мы ограничились только этим, то нетрудно представить себе дальнейшее развитие событий. Показав австриякам фигу в кармане или, как максимум, передав японцам в Бресте подохшую от старости курицу, народ тут же начал бы требовать бумаги о своем героическом партизанстве. Так что все возможные способы сопротивления были заранее перечислены и оценены в неких условных единицах, далее именуемых «уе». Для получения полноценной индульгенции на себя, семью и еще три по выбору нужно было насопротивляться на сто уёв. Минимум, при котором вообще мог подниматься разговор о невысылке, составлял сорок. Набравшие двадцать могли выбирать место ссылки — естественно, из предложенных. Ну, а дальше подробно расписывалось, что почем. Убийство австрийского военнослужащего оценивалось в полтинник, поляка-бунтовщика — в тридцатник. Потом описывалось все остальное, включая и ту курицу за половину условной единицы. Кроме того, в механизм учета услуг по сопротивлению была заложена дефляция. То есть чем дальше, тем они будут дешевле, и, например, после Нового года за убитого австрийца можно будет получить всего сорок уе. Но это было уже давно прописано и доведено до населения, а сейчас я читал свежие документы, относящиеся к Чехии и Словакии.

Вилли, воодушевленный нашим примером в Ирландии, решил помочь освободительной борьбе чешского народа. Но для помощи надо было иметь хоть самое слабое подобие этой борьбы, поэтому немецкие эмиссары уже третью неделю безуспешно драли глотки на крайне малочисленных сборищах. Ну это же надо было додуматься — пытаться сподвигнуть чехов на восстание! Чай, сейчас все-таки не времена Яна Гуса. Так что мы действовали в несколько ином ключе.

В самом начале войны наш авиаполк, базировавшийся в Германии, три дня подряд делал по нескольку боевых вылетов в Чехию. Но бомбил он не заводы, плотно прикрытые зенитками, а заранее разведанные продовольственные склады и предприятия пищевой промышленности. Так что с продуктами там стало несколько напряженно, и чем дальше, тем дело становилось хуже. В Австрии и Венгрии тоже были определенные трудности, так что они и не думали помогать чехам, а, наоборот, даже делали попытки выгрести и то немногое, что там оставалось. Но нами еще до войны были установлены связи с местными контрабандистами, ну и созданы запасы продовольствия. Правда, они более чем на две трети состояли из продукции Ярославского мясоколбасного завода, но ведь война же кругом, не время привередничать. И вскоре в Чехию укромными тропами потянулись караваны подвод с сосисками, колбасой трех наименований и прочими вкусными вещами, сделанными из лучших сортов сои и картона. Но вот ведь незадача — торговать этим можно было только за русские рубли или за бабло! Тех, кто пытался работать с какими-либо иными валютами, наши силовые группы, приданные тамошним резидентам, просто отстреливали. Впрочем, чехи все прекрасно поняли после, кажется, третьего случая. Так вот, если рубли там еще как-то можно было найти, хоть и по диким ценам, то с баблом это не проходило, ибо оно обращалось в виде именных чеков. И теперь я читал, сколько стоит просаженный размер затвора производимого пулемета, сколько — надпиленная в труднозаметном месте пружина накатника пушки, и почем там нынче нагадить на ступени дома представителя австрийской администрации.

То есть вместо того, чтобы разбомбить, например, корпуса оружейного завода в Брно, на что полка не хватило бы, а от дивизии не осталось бы и трети из-за сильнейшего зенитного прикрытия, мы создали у противника продовольственные трудности, а теперь сосисочной торговлей потихоньку добивались того, что этот завод вместо продукции начинал гнать чуть ли не сплошной брак. Потому как скоро планировалось наступление от Кишинева на Яссы, а далее — вдоль сначала австро-румынской, а потом австро-сербской границы, где предполагалось соединиться с наступающей из Черногории интернациональной армейской группой.

Разумеется, после войны наверняка будет задан вопрос — а зачем вообще такие сложности? Освободившихся по завершении активных боевых действий частей, как русских, так и немецких, вполне хватит для броска из Германии на Вену. Мол, к чему тянуть? В общем, лучше я поясню наше видение ситуации заранее.

Сейчас, после капитуляции Франции и провала попыток предложить Германии сепаратный мир, кончившихся тем, что Вилли сам набил морду выполнявшему это поручение графу Бернадотту, хотя я просил его доверить такое тонкое дело мне, Англия предпринимала титанические усилия для предотвращения скорейшего поражения Австрии. Грузы шли через Италию, потому как в узком Адриатическом море хозяйничали наши «Барракуды» и «Выхухоли», и себестоимость доставки получалась совершенно дикой, да к тому же не меньше трети попадало в наши руки. Так что пусть себе Австрия стоит, как неприступная скала. По крайней мере до тех пор, пока она работает в качестве насоса, выкачивающего из действительно серьезного противника позарез необходимые ему самому соки. А вот показать, что мы готовим наступление на Вену — дело святое. И распустить там слухи про страшных русских казаков на танках, которые не оставят от родины Штрауса камня на камне, а жителей сначала ограбят, а потом поголовно изнасилуют независимо от пола и возраста. Чтобы к моменту, когда немецкие войска все же перейдут границу, они воспринимались не как завоеватели, а как избавители.