— Вы идете туда, чтобы заслужить прощение грехов, и никто не может вам помешать. Справедливо, что Милиция приняла вас в ряды паломников. Но, видишь ли, настоящие трудности возникнут лишь по прибытии.
— По прибытии?
Козимо посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит. Он долго обдумывал, как себя вести и что он должен сказать этой девушке, чтобы заставить ее согласиться с его предложением.
— Как вы думаете, что вас ждет в Святой земле?
— Хороший вопрос! Пока не знаю. А ты что знаешь?
— Во всяком случае, мне известно, что в Тире есть много домов терпимости. Узнав, кто вы такие, некоторые из владельцев этих увеселительных заведений сразу же постараются прибрать вас к рукам. Вам нужно подумать о надежной защите.
— Защите?
— В Святой земле самое безобидное, что вам грозит, — это заключение в монастырь. В худшем случае вас насмерть забросают камнями или отправят в Тир. Кроме того, вас много, и вряд ли всем найдется место в монастырях — их там пока мало.
— И что же?
— Ну, поскольку речь идет об ограниченном количестве избранных, будет нелишним уже сейчас заручиться поддержкой влиятельного лица.
— Не себя ли ты имеешь в виду?
Лис погладила его по щеке.
— Нет, мне это не по силам.
Он мягко отвел ее руку.
— Но я знаю некоторых довольно влиятельных людей, кто смог бы обеспечить тебе там хорошее место. Им достаточно будет замолвить слово — и одна из настоятельниц монастыря на Востоке примет тебя с распростертыми объятиями. Без их заступничества тебе остается полагаться лишь на молитвы и слезы, в надежде кого-нибудь разжалобить.
Лис рассматривала его без смущения и ложной скромности. Она прекрасно понимала, что он имел в виду. Козимо чувствовал, что его расчет оказался верным.
— Что я должна делать? — спросила она. — Кто мне поможет?
— Если я могу т тебя рассчитывать, — сказал Козимо, — я дам о себе знать и сообщу тебе подробности.
— Как и где?
Он посмотрел на церковь.
— Здесь, — сказал он. — Я оставлю тебе инструкции в письменном виде. Я назову тебе человека, а ты поведи себя с ним сама знаешь как, и тогда ты значительно увеличишь свои шансы. Ты сумеешь обмануть бдительность своей хозяйки?
Лис улыбнулась.
— Можешь не сомневаться.
На атом они и расстались.
Козимо решил, что девушка легко поддалась на его уговоры только благодаря своим дурным наклонностям, он даже не подозревал, что ее игра — часть планов Человека без рук и лица…
* * *
На следующий день после этого разговора Козимо взял свою сумку, нашел укромный уголок на кораблей спрятал там оружие, пояса и документы, найденные на Таборе. После этого он направился в церковь Святого Иуды, которую посещали люди де Крона. Козимо показывался там в течение нескольких дней подряд. Он не пропускал ни одной службы, внимательно наблюдая за людьми из окружения рыцаря, особенно за Обероном де Сентивом. Тот появился в первый же вечер. Он всегда слушал одну мессу в день, в одно и то же время. Он постоянно выбирал себе место в окном и том же ряду, в некотором отдалении от своих собратьев. Козимо видел, как он истово молился, часто со слезами на глазах, бледный от страха в момент получения причастия.
На восьмой день наблюдений Козимо перешел от созерцания к действиям. Он сел за Обероном. Тот стоял на коленях» воздев руки. Месса еще не закончилась. Козимо написал несколько слов. Когда монах наклонился, чтобы забрать свой псалтырь, оставленный на скамеечке для молитвы, он увидел записку. Он так удивился, что забыл о молитвах. В записке говорилось, что одна из раскаявшихся девушек Эрихто оросит его покровительства и умоляет оказать ей честь выслушать ее. Просьба была так умело составлена, что не было никакого риска выполнить ее. Де Сентив обернулся. Козимо молили. Затем поднял голову. Их взгляды встретились. Козимо раньше Видел, как де Сентив украдкой приходил к переписчику, видел, как тот слегка покраснел при виде девушек в саду, видел, как священник горько плакал во время мессы. Сейчас же перед ним был человек, одновременно и опасающийся, и сгорающий от любопытства. И этот человек поступил точно так, как и предвидел Козимо: слишком смущенный, чтобы на что-то отважиться, он отвернулся в полном смятении, не в состоянии принять решение. Тогда Козимо положил на то же место другую записку. После этого он взял псалтырь де Сентива, поднялся и вышел из церкви, распевая псалмы. Направляясь к выходу, он наблюдая за солдатами, охранявши ми верующих во время мессы, опасаясь, что они могут наброситься на него. Но все обошлось. Он спокойно покинул церковь.
Во второй записке «Чосер» назвал свое имя, сообщил номер своей каюты и посадочной карты и дал понять Оберову, что постарается встретиться с ним в его секторе, чтобы вернуть ему псалтырь. Если тот не захочет принять его лично, Чосер воспримет это как отказ от его предложения и больше никогда его не потревожит.
* * *
На следующий день, вернувшись из столовой, Полибюс и Козимо обнаружили, что в их каюте все перевернуто вверх дном. Козимо догадался, что Оберон распорядился проверить его. Он этого ждал: человек, приближенный к де Крону, не мог отважиться на какой-либо шаг, не наведя справок. Полибюс был больше расстроен, чем его сосед, который хранил псалтырь при себе и заранее надежно спрятал свои вещи: манускрипт новоявленного летописца унесли! Он был в панике.
— Все пропало! — можно было разобрать сквозь рыдания.
Козимо хотелось бы знать, что люди де Сектива могли прочитать о нем в сочинении Полибюса.
Он выждал день, а потом, облачившись в тунику паломника и подпоясав ее конопляной веревкой, взял в руки небольшой полотняный мешок, куда оя положил псалтырь, и отправился в сектор Робера де Крона.
Все шло по плану. Псалтыря и имени Оберона де Сентива было достаточно, чтобы перед ним открылись все двери. Охранник попросил подтверждения в миссии де Сентива, и тот ответил, что действительно ждет Чосера.
Навстречу Чосеру вышел монах, на его Голове был клобук из грубой шерстяной ткани.
Перед ними открылась дверь, и Козимо очутился в огромном зале, где он увидел военных, стоявших перед экранами с пультами. В обоих концах зала были большие окна — от пола до потолка. Свет как бы парил над головами людей и андроидов. Козимо и его проводник прошли вдоль платформы. Через несколько минут они попали в узкий коридор, каждый раз останавливаясь перед очередным тамбуром, который монах открывал с помощью специальной карточки.
— Меры предосторожности, — объяснил он.
— Понимаю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});