– А ты больно часто меня слушаешь! – дерзко заявила я. – Тебе ж слова нельзя сказать! И если сейчас тебя по какой-то нелепой случайности интересует мое мнение, то я скажу. Акела наверняка этого вашего Витю сейчас и ищет. И – поверь – найдет! Найдет и сделает то, что считает нужным. Потому что я теперь точно уверена, что это именно Меченый на банк твой и нацелился. Если Акела раньше не успеет, так Витя этот к активным действиям перейдет – убрал же от тебя того, кто мог ему помешать. И делать-то сильно ничего не пришлось, да? Мы ж такие принципиальные, мы ж так все наперед знаем! Оружие ему не нравится, видишь ли! Раз коллекционер – так сразу и вор, и скупщик краденого, да, папа?
Я вскочила и нервно заходила по комнате, чувствуя себя так, словно меня поймали на мушку сразу три снайпера. Ощущение было противное…
– Ну, что вы пялитесь на меня все трое, а?! Выросла девочка давно, а вы и не заметили?! Думайте, что делать теперь, вам никто, кроме Сашки, не поможет! Вон вас как развели – как школьников! Не думала, папа, что ты на такой примитивный развод клюнешь!
Я даже задохнулась от пламенной речи, схватила отцовскую кружку и сделала большой глоток. Рот сразу свело от невыносимо терпкого, крепкого вкуса густого чифиря, я закашлялась, из глаз брызнули слезы.
– Все? Выступила? – насмешливо поинтересовался папа, отбирая у меня кружку. – Да, все верно, дочь: вы умные, мы дураки, а ты так просто над всеми возвысилась. Только сопливая ты еще, чтобы умнее нас быть, понятно?
– Ничего ты так и не понял, – грустно сказала я, перестав, наконец, кашлять, развернулась и ушла к себе.
Напрасно папа орал мне вслед, чтобы вернулась – разговаривать с ним я больше не хотела, не видела смысла. Он действительно ничего не понял. Не захотел признать, что я права. О чем еще говорить…
Мне нужно было во что бы то ни стало найти мужа и заставить его вернуться домой. Уговорить, умолить, в ногах валяться – но сделать все, чтобы Саша вернулся. Сейчас, как никогда, он был нужен здесь, потому что иначе трое этих безумцев наворотят такого, что жить не захочется. Судя по их ежедневным «сходкам», они начали активно интересоваться всем, что происходило в «Фараоне». Мне очень не хотелось, чтобы папа снова втягивался в разборки, чтобы пришлось переживать за него. У меня просто не осталось сил на это. А Акела мог бы разрулить все.
Я нашла его в клубе «Каскад», принадлежавшем мужу, – собственно, что там искать, и так понятно. Приехала прямо во время занятий, с расчетом, что в этом случае Акела не сможет меня выгнать, а вынужден будет разговаривать. Так и вышло. Я появилась на пороге зала в тот момент, когда муж, расхаживая перед строем сидевших на пятках пацанов, цитировал им отрывки из кодекса бусидо:
– …тот, кто является самураем, должен вести себя в строгом соответствии с долгом сыновней почтительности. Ибо кодекс бусидо, Путь воина, требует, чтобы поведение человека было правильным во всем, – чуть откинув назад голову, говорил Акела, и я вдруг подумала – а ведь это так и есть. И никакой кодекс тут ни при чем. Просто человек должен быть во всем порядочным, и неважно, самурай он или кто.
Саша повернулся и увидел меня, привалившуюся к дверному косяку. Я смотрела на него с восхищением и обожанием – в такие моменты он был настолько прекрасен и даже – о, ужас! – величественен, что у меня перехватывало дыхание.
Он попрощался с учениками, и те весело побежали в раздевалку, а Сашка подошел ко мне, взял мою руку и поднес к губам:
– Как ты меня нашла?
– Большая тайна…
– У тебя все в порядке, Аленька? Как Соня, как отец? – будничным тоном, как будто ничего вообще не случилось, поинтересовался он, увлекая меня за собой в тренерскую.
Там, на старом диване, он, очевидно, и спал. Я заметила на столе простую белую пиалу для риса, небольшой плоский керамический чайник и чашку-бочонок. Аскетично, как всегда, ничего лишнего, идеальный порядок. Это меня почему-то разозлило.
– Что – демонстрируешь? – спросила я, усаживаясь на диван.
– Демонстрирую что?
– Уж и не знаю. Вот скажи – ты чего добиваешься, а? Столько времени прошло, а ты все играешься? Принципы, да?
– Аля! – предостерегающе произнес муж, и я спохватилась – еще два слова – и я могу смело отсюда выметаться, потому что разговаривать со мной он больше не станет.
– Прости… я приехала не за этим… – Я взяла его за руку, потянула к себе, и он сел рядом. – Саша… мне плохо без тебя, понимаешь? Всем плохо… Отец совсем сдурел, решил на Меченого переть. Оказывается, они даже не знали, что он торговый центр строит.
– Еще бы им знать! Документы оформлены на третьих лиц, алкашей каких-то. Я случайно узнал, через нотариуса, у которого они бумаги оформляли, – усмехнулся муж, поглаживая мою руку.
– Ты… не сказал?
– А меня уже никто не слушал, если помнишь. Я же вор.
– Саша! Он старый человек…
– Когда ему выгодно, он старый и больной, – с грустной улыбкой произнес Сашка. – Но он забывает, что я тоже не двадцатилетняя зеленая «шестерка», мне скоро шестой десяток. Я не могу постоянно засовывать свое мнение, куда Макар телят не гонял. И Фиме нужно выбрать – либо он считается со мной, либо мы расходимся. Все, точка, я больше не готов наступать себе на горло.
– Расходимся? А я?! А Соня?! Мы-то есть в твоих планах?! – Я вскочила, но он поймал меня за рукав и дернул к себе, усадил на колени и принялся жадно целовать.
– Не говори ерунды, – тяжело дыша, проговорил он. – Я никому тебя не отдам и никогда не брошу. Но сейчас ты должна меня понять. Это принципиальный вопрос. Я поддержу Фиму, если будет нужно, но на поклон не пойду больше, не проси, Аля.
И я поняла – нет, я не попрошу. Действительно не попрошу, потому что нельзя постоянно гнуть лезвие меча, из какой бы отличной стали он ни был сделан. Иначе он сломается.
– Во сколько у тебя следующая группа? – прошептала я, обнимая его за шею.
– Эта на сегодня последняя, – ответил муж, прекрасно понимая, что именно я имею в виду. – Сейчас закрою двери…
– …и что теперь? – спросила я, лежа на разложенном диване под простыней.
Акела стоял у небольшого оконца почти под самым потолком, через которое в темное уже помещение проникал тонкий луч света от расположенного рядом со зданием фонаря. По телу мужа то и дело пробегали тени, отбрасываемые проезжающими машинами.
– А что теперь?
– Ну, я так и буду бегать к тебе сюда, как десятиклассница к физруку?
Он вернулся ко мне, лег рядом под простыню и засмеялся:
– Ты не думаешь, что это придаст остроты ощущениям?
– А у меня они не притупились. Я ведь серьезно спрашиваю, Саша.
– Аля, я просил – закроем эту тему. Я все тебе сказал. Будет только так, и никак иначе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});