то сказал бы мне. Поверь, Илья, на него это не похоже.
Он смотрит на меня задумчиво. А потом кивает.
– Конечно, мелкая. Сейчас все сделаем. Наберу Птахе и скажу, что мы будем позже.
* * *
Дома папы не оказалось. Такое чувство, будто он не был здесь со вчерашнего вечера. Меня накрыла паника. Я звонила и звонила, но он не брал трубку. Я просто не знала, что делать! Но Илья был рядом, и он взял на себя организацию поисков.
Сначала мы проехали по близлежащим кварталам. Возможно, ему стало плохо по дороге со службы. Мы съездили к его месту работы, там сказали, что со вчерашнего дня у папы выходной и о нем никто ничего не знает. Одна из кассиров магазина, где папа работает охранником, сказала, что он очень грустный был на работе. Женщина спрашивала его, все ли в порядке, но папа не поделился проблемой.
Когда мы вышли из магазина ни с чем, у меня потекли слезы. Мне стало так страшно, в голову лезли самые ужасные картины.
– Эй, – Верх прижал меня к себе. – Малая, не плачь, все хорошо будет, слышишь?! Я с тобой, и мы найдем его, ты веришь мне?
Он отстранился, заглядывая мне в глаза. Я смахнула с лица слезы и кивнула.
– Вот и отлично. А сейчас садись в машину, поедем по больницам.
Это было правильным решением. Истерикой я не помогу папе. Сейчас нужно действовать быстро. Какая я дура, что не забила тревогу с утра! Целый день упустила, а ведь за это время с ним могло произойти все, что угодно.
Я гнала эти мысли прочь. Верх устроился на водительском и рванул по газам. У него зазвонил телефон. Посмотрев на экран, он нахмурился.
– Да, – произнес в трубку, напряженно смотря в лобовое на дорогу.
Из динамиков его телефона раздался громкий женский крик.
– Где тебя носит?! Ты опять с ней?! Я же просила тебя приехать!
Верх напрягся. Я увидела, как пальцем руки он убавляет громкость. Мне стало не по себе.
– Я сказал, что сейчас не могу. Приеду, как решу все дела.
Она что-то говорила ему, но я уже не слышала. Только отголоски ее истерики доносились до моего слуха. Мне стало неприятно. Эта дама говорила обо мне? И кто она? Марго? Если это так, то почему она имеет на Верха какие-то планы? Меня раздирали сомнения, но спрашивать у Ильи я не стала. Я видела, как он напряжен и что не хочет говорить об этом. Да и сейчас выяснять отношения совсем не время. Моя голова занята только отцом. И все, чего я хочу – найти его как можно скорее.
Мы были в двух больницах, но там пусто. Нет никого хоть немного похожего на отца. Остается один вариант. И мы только что припарковались во дворе клиники. Если папы здесь не будет, я не знаю, что буду делать.
Женщина в регистратуре так долго листает журнал посещения, что мне становится плохо. Кажется, в любой момент могу свалиться с обморок. Верх рядом, я буквально кожей ощущаю его, и только это меня держит.
– Осадчий Владимир Андреевич? – она поднимает на меня глаза, а меня будто кипятком ошпаривает.
– Да, это мой папа. Что с ним?
Она хмурится, поправляя на переносице очки.
– Поступил в обед, сильное алкогольное опьянение. Интоксикация. Сейчас уже в обычной палате. Если хотите, можете навестить.
Мне не верилось в сказанное. Интоксикация? Алкоголь? Папа никогда не пил!
– Да, хотим. В какой он палате? – вместо меня спрашивает Илья.
* * *
Мои руки тряслись. Дыхание все не хотело восстанавливаться. Пятый этаж по лестнице да на нервное истощение – та еще штука. Илья посмотрел на меня вопросительно, а я все никак не могла решиться зайти в палату.
– Если хочешь, я пойду с тобой.
– Нет, Верх. Не хочу, чтобы это было место вашего знакомства. Отец не такой, он правильный, он хороший. Папа никогда раньше не пил…
Он обнял меня, посмотрел мне в глаза внимательно.
– Не оправдывайся, не нужно. Я верю. У каждого случается в жизни дерьмо и порой только так можно обнулиться, притормозить.
Прикрываю глаза, набираясь смелости.
– Все равно он не такой… – повторяю упрямо и, потянув за ручку, захожу в дверь.
Папа в палате один. Я вижу его профиль, он лежит с закрытыми глазами, положив руку на лоб. Услышав шум, он поворачивается, и его воспаленные глаза застывают на мне.
– Викуль… – слетает тихое с губ.
У меня в глазах слезы. Подхожу к нему, устраиваясь на краю матраца.
– Пап, ну ты чего? – голос дрожит, я касаюсь его руки. Он сжимает мою ладонь, смотрит на меня так внимательно, а потом, будто опомнившись, улыбается виновато.
– Прости, Викуль, сам не ожидал, что так выйдет…
– Ты так напугал меня, я весь день не могла дозвониться.
Отец кивает.
– Телефон потерял или украл кто, не знаю. Да я и выпил немного, видимо от непривычки так алкоголь подействовал. Очнулся уже в скорой…
– Пап, с кем ты пил? Скажи, что случилось?
Отец отводит взгляд, хмурится.
– Ничего, просто с напарником посидеть решили. Не волнуйся, Вик. Жаль только телефон пропал, да бумажник. Но бумажник пустой был.
Я даже думать об этом не хочу. Он лежал на улице в бессознательном состоянии. Какие-то уроды ограбили его, а потом уже люди вызвали скорую. Что могло произойти с папой? Да все что угодно! И даже представить, что я могла остаться одна на этом свете – страшно.
– Пап, скажи мне. Скажи, что произошло. Я обещаю, мы найдем выход…
Папа упрямо молчит. Но я не собираюсь сдаваться. Беру его ладонь в свои руки, сжимаю ее, давая понять, что я с ним. Мы решим любой вопрос, но для этого должны быть вместе.
– Из банка звонили. Они передают дело в суд. Пару месяцев, и у нас отберут дом.
Эти слова как ушат ледяной воды. Я отворачиваюсь, потому что глаза начинает щипать от слез. А я не хочу плакать. По крайне мере, при нем.
– Хорошо. Сумма какая?
Отец опускает глаза, я вижу, как напрягаются его скулы.
– Я взял аванс, внес его. Это не покрыло и половины платежа. А через неделю наступает время нового. Это как яма с глиняной землей. Карабкаешься, ползешь, но постоянно соскальзываешь и скатываешься обратно.
Я отвернулась. Пальцы дрожали, я нервно перебирала ткань юбки.
Папа сжал мою ладонь.
– Вот так бывает, дочь. Мамы уже нет с нами, не смогли мы ей помочь. Болезнь