Ей четыре года. Она живет в поместье с родителями, бабушкой и старшим братом — Ником. Мама снова ругает ее, поймав за игрой в прядки. У отца важная встреча, нельзя мешать и бегать…
Ей пять лет. Она сидит за роялем — бабушка учит ее играть. Ей это нравится. В конце концов она встает и просит бабушку сыграть. Больше всего на свете она любила слушать ее игру на рояле…
Ей шесть или семь лет. Бабушки больше нет с ними. Мама отдала ее в специальную школу с дорогостоящим обучением, какое только могут себе позволить богачи. Друзей у нее не было, впрочем, как и свободного времени…
Ей пятнадцать лет. Она стоит у двери в ванную, ожидая своей очереди. Ник снова занял ее и не выходит. Несколько попыток достучаться до брата через дверь не принесли плодов. Он не слышал ее из-за шума воды и собственного голоса. Ник пел всегда и везде, но особенно любил петь в душе. Она никогда не могла злиться на него всерьез. Вот и сейчас, вместо того, чтобы дуться на него и продолжать стучать в дверь, мысленно надеясь, что та не выдержит напора и отвалится, девушка с улыбкой слушала пение брата, прислонившись к стене…
Ей восемнадцать. Наконец удалось выпросить у родителей отдельную квартиру, чтобы жить самостоятельно после успешного окончания школы. Казалось бы, все оказывалось как нельзя лучше — взрослая жизнь, свобода воли и права выбора высшего учебного заведения, даже знакомство с красавцем, но все пошло под откос после того, как она узнала, что скоро возвращается домой. Устраивался праздничный вечер в честь Нового года, после которого стали происходить по-настоящему странные и ужасные вещи…
Прошло несколько дней. Она решила посетить комнату бабушки, как это делала в детстве, когда та еще была жива. Этот день стал для нее роковым, потому что именно сегодня случилось невозможное — она встретила другую себя…
Далее события мелькали у нее перед глазами так быстро, что у девушки кружилась голова. Потеря дома, смерть Роберта и Дженни, исчезновение родителей и брата, переезд, правда о демонах, массовое убийство в баре, Данте, Дэн, Виктор, законы древних, Кассандра, самопожертвование, смерть Данте и Ника, уничтожение врага, тоска по дому, возвращение, исчезновение из могилы тела парня, две души в одном теле, превращение в демона и возвращение Данте, академия, новые друзья, загадочный кот, взрыв в медпункте, смерть Дэна, закрытие академии, угрожающие послания, шантаж, измена, сестра Джека с ее издевательствами, страх, печаль, боль, ужас, ненависть и злость — все это неистовым истоком било в нее. Ливиан казалось, это разрывало ее на куски. Поражало, как много может нести в себе человек или демон. Все это было так тяжело и невыносимо, что Ливиан без колебаний потеряла бы все эти воспоминания снова, без шанса на возвращение даже не задумываясь, потому, что жить жить с таким грузом — хуже смерти. Лучше бы она никогда этого не вспоминала.
Придя в себя, Ливиан поняла, что лежит на траве между руин и могил — там же, куда ее отвезли демоны-близнецы. К слову, их на месте не оказалось. В девушке проснулось сожаление. Лучше бы смерть настигла ее сразу. Ничего ужасного в смерти нет и нет ничего мучительнее, чем долгий путь до нее, под названием «жизнь».
«Кажется я схожу с ума и чем дальше, тем хуже. Думаю мне недолго осталось в более или менее здравом рассудке, если мое текущее состояние можно назвать таковым. Не знаю, что мне делать, куда идти, не понимаю, что происходит, что я или кто я теперь. Я изменилась. Безумно изменилась. Не уверена, что когда-нибудь смогу стать такой, как прежде. Не уверена, что стоит возвращаться…»
Глава восемнадцатая «Потеря рассудка»
— Куда она могла пойти? Это немыслимо! С ней же могло произойти что угодно! — Данте рвал и метал, в панике проклиная все и вся, а Джек напротив, выглядел спокойным.
— Если учесть, что Ливиан — это две разные девушки — куда угодно. Мы ищем иголку в стоге сена.
Парень стукнул кулаком по столу и начал нервно расхаживать по комнате.
— Как же меня раздражает твое спокойствие! Ты же любишь Лилиан! Как ты можешь просто сидеть и ничего не делать, не зная, где она и что с ней?!
Демон тяжело вздохнул, переводя взгляд на окно.
— Я думаю, Данте. Я беспокоюсь не меньше твоего, но бродя по комнате, разглагольствуя о том, как мы за них переживаем и проявляя бессмысленную агрессию, мы ничем им не поможем.
Данте остановился, задумался и разжал кулаки. Джек был прав.
— И как? Возникли какие-нибудь идеи по этому поводу?
— Да. Думаю, они в месте, важном для обоих. Место, с которым они обе связаны.
— Поместье Джеймсов…
Ливиан сидела на холодном мраморном полу, остро ощущая каждую теплую струйку крови, медленно стекающую по ее лицу. Голову в области затылка пронзала острая боль. Там, на кладбище, она потеряла сознания от удара. Кто-то явно желал вскрыть ее черепную коробку. Девушка попыталась пошевелиться, но не смогла — ее приковали к стене. Глубоко в душе она знала, что рано или поздно это произойдет. До нее добрались Древние. Сейчас Ливиан была слишком слаба, чтобы противостоять подобному противнику, но и убить ее у них не получится. И чего они добиваются? Суицида? Девушка уже давно была готова умереть. Это бессмысленно. Тогда что?..
— О, очнулась! Не знаю, куда подевались Кастор и Поллукс и почему не выполнили мой приказ, но как говорится, если хочешь что-то сделать, делай это сам. Прости за такое грубое обращение, но ты не оставила мне выбора. Твой рассудок уже покидает тебя. Я не смогу тебя остановить, никто не сможет, кроме тебя. Остановись, пока не поздно. Люди, демоны, судьба самой Земли сейчас в твоих руках. Ты можешь спасти или уничтожить — иного не дано. Когда ты перестанешь себя контролировать, окажется слишком поздно. Как только ты потеряешь последние крупицы разума, у тебя останется лишь одно желание — убивать. Тебе будет все рано, знаешь ты этого человека или не знаешь, любишь или ненавидишь, плохой или хороший, взрослый или ребенок, животное или человек — ты уничтожишь все. Понимаю, тебе довелось много чего пережить из-за людей и демонов. Так же я понимаю, что хорошего было значительно меньше, чем плохого, но если у тебя осталось хоть что-нибудь, чем ты дорожишь, что хочешь защитить, пожалуйста, убей себя, Ливиан. Только так ты убережешь их и себя.
— Я согласна, — эти слова дались ей удивительно легко. Ей было не впервой умирать ради спасения других. Она делала это столько раз, что сделать это снова казалось чем-то совершенно обыденным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});