Эй ты, сдрисни! Живо! — прошипел крепыш, нависнув надо мной горой. Маленькой такой, совсем еще скромной и, прямо скажем, далеко не внушительной горочкой. — Это мое место!
Я молча принялся изучать ногти.
Твое, значит? А докажи.
— Я кому сказал: провали…
— Доброе утро, класс, — сухо поприветствовал учеников вошедший учитель, и крепышу ничего не оставалось, как заткнуться и, оттолкнув нерасторопного соседа, встать у ближайшей ко мне парты, после чего вытянуться в струнку и вперить взгляд перед собой.
Тем временем учитель зашел в класс, со стуком закрыл дверь и, пройдя к столу, окинул нас внимательным взглядом.
Я, поднявшись вместе со всеми, тоже не отказал себе в удовольствии его изучить.
Ну что сказать… мужик как мужик. Тощий, на редкость высокий и ощутимо горбящийся, чего не мог скрыть даже просторный черный пиджак. Лицо у него было неприятным — такое же болезненно худое, с выпирающими скулами и длинным носом. Тонкие губы, светлые брови, такие же светлые жидкие волосенки, старательно зачесанные назад…
Полагаю, это и есть лаир[1] Корис, который, согласно расписанию, должен был вести у нас правописание.
Я, правда, не понял, почему этот человек смотрел на нас с такой неприязнью. Но решил, что, возможно, дети ему чем-то досадили. А может, он в принципе детей не любил, поэтому вел себя так, что даже крепыш не рискнул его раздражать.
— Садитесь, — процедил лаир Корис, убедившись, что все ученики на месте. — Начнем урок.
Обо мне он не спросил. Не поинтересовался даже, умею ли я читать или писать. Не представил классу, хотя, по идее, должен был, раз уж именно он вел первый урок. Все-таки восемь лет, мальчишка из провинции… но учителю, как оказалось, было наплевать. Он только мазнул по мне взглядом, и на этом, можно сказать, представление классу закончилось.
Мы молча сели и так же молча воззрились на преподавателя, ожидая дальнейших распоряжений.
Я тоже молчал, хотя не очень понимал, как нас будут обучать правописанию при отсутствии тетрадей и ручек. Но преподаватель с непонятным раздражением поддернул левый рукав, под которым скрывался внушительного вида браслет-идентификатор, активировал с его помощью стоящую на столе коробочку. После чего на каждой парте бесшумно развернулось голографическое изображение самой обычной тетради, а над ней, на расстоянии сантиметров в сорок от лица и примерно на уровне глаз, замерцал такой же полупрозрачный экран, на котором появилось первое задание.
Ах вот оно что…
Теперь назначение стило мне стало понятным, как и способ его применения.
Что ж, это было удобно и функционально, да еще вон какая экономия на расходных материалах. Ведь виртуальная тетрадь не закончится, не порвется, ее не исчиркаешь ручкой и не посадишь на нее кляксу. Кроме того, как подсказала проснувшаяся память, в такой тетради нельзя было написать на полях ничего лишнего. И она не потеряется в портфеле преподавателя, даже если у него будет не десять, а сто или тысяча учеников одновременно.
Мельком покосившись по сторонам, я увидел, что остальные ребята все так же молча приступили к выполнению задания, и понял, что от учителя никаких пояснений не будет. Затем взялся за стило сам и уткнулся носом в тетрадь, краешком глаза посматривая за обстановкой и отмечая, кто из соседей и насколько быстро справляется с заданием.
Задание, конечно, было плевым — только и того, что выписывать значки, заменяющие местным жителям буквы, а потом складывать их в слова, точно дублируя те, что время от времени появлялись на экране.
Знакомство с алфавитом… первые уроки письма…
С другой стороны, а чего я хотел? Это ведь младший класс. Мы тем же самым в свое время занимались в начальной школе. Занятие скучное и совсем не креативное, но я добросовестно писал все, что требовалось, потому что понимал, что если знание букв и понимание смысла написанного Эмма мне вбила, то вот воспроизводить эту информацию на бумаге или экране, как сейчас, мне придется учиться заново.
Как оказалось, беспокоился я не зря, потому что у моего нового тела не оказалось нужных навыков — маленького Адрэа к школе явно не готовили или же готовили плохо, потому что писать было страшно неудобно, пальцы, никогда раньше не державшие стило, быстро уставали, и мне пришлось очень постараться, чтобы воспроизвести весь текст без ошибок.
Лаир Корис все это время безмолвной тенью бродил по классу, проверяя, кто и как старается, но я, на удивление, закончил даже раньше остальных, и почему-то именно это послужило сигналом к смене задания.
— Следующее упражнение, — с неприятной ухмылкой сообщил учитель, стоило мне поднять голову и показать, что я закончил. — Всем, кто не успел, минус один балл. Тем, кто не успеет завершить упражнения к концу занятия, минус три балла.
Мальчишки дружно вздрогнули и так же дружно закрутили головами в поисках того, кто их подставил. Очень быстро их взгляды скрестились на мне, в глазах ребят появилось совершенно закономерная злость, а я досадливо поморщился.
Вот блин. Но кто ж знал, что лаир действительно нас ненавидит и что ему доставляет удовольствие стравливать мальчишек между собой. Я, конечно, пока не все понял и в отношении набора баллов тоже не разобрался. Но если из-за них возникла такая реакция, значит, баллы важны. А если упражнения будут следовать как сейчас, без перерыва, то шансов закончить их в срок попросту ни у кого не будет. То есть из-за меня пострадают все, и это не есть хорошо.
«Тебе конец, урод», — одними губами прошептал сидящий рядом крепыш, который, в отличие от меня, демонстративно не торопился.
Ладно, учту.
После первой промашки я перестал спешить и дальше писал неспешно, подчеркнуто медленно, незаметно подглядывая, как обстоят дела у соседа. Успевал даже иногда размять пальцы, чтобы не слишком сводило. Но к концу занятия у меня все равно онемела рука и плечо, поэтому я был бесконечно счастлив, когда преподаватель объявил об окончании занятия, озвучил домашнее задание, вырубил проектор и, не прощаясь, покинул класс.
Почти сразу после этого в коридоре прозвенел звонок.
— Ты что, совсем тупой⁈ — едва тот затих, прошипел крепыш