Читать интересную книгу Русский Медведь -2 - Михаил Ланцов

— Боятся, что убьешь. А им сейчас каждый солдат на вес золота.

— Вряд ли. Скорее так проявляют неуважение. — Усмехнулся Владимир. — Федор Матвеевич, у вас все готово?

— Да, ваша милость.

— Открывайте огонь. — Кивнул Владимир.

И на средневековую крепость обрушился настоящий ад. Новые орудия 'Орхидея', калибром сто миллиметров, заряжались с казны и стреляли тяжелыми четырнадцатикилограммовыми снарядами, начиненными тротилом.

Дабы снизить нагрузку на набор, артиллерийские офицеры выбрали тактику беглого огня. Так что на Мацумаэ снаряды обрушивались непрерывно, спокойно и размеренно. Ну как размеренно? При выбранном темпе — два выстрела в минуту, двадцать четыре орудия обрушивали на японцев сорок восемь снарядов каждую минуту с примерно одинаковым интервалом. То есть, в районе крепости что‑то взрывалось чуть ли каждую секунду. А полтора килограмма тротила в тяжелой стальной гранате 'угощали' весьма и весьма. Так что, паника среди защитников началась очень быстро. На первых же минутах.

Не прошло и пяти минут, как Владимир приказал прекратить огонь.

— Все. Теперь отдыхать.

— Отдыхать? — Удивился Апраксин.

— Японцы должны отступить и отправить гонца к сегуну. Да такого, чтобы в красках смог описать этот разгром.

— Но…

— Федор Матвеевич, я действую согласно инструкциям, полученным от отца.

— Хорошо, хорошо…

Утром же, ни свет, ни заря, Владимира разбудили.

Оказалось, что остатки японских войск, поддержанные горожанами, решили атаковать лагерь русских на берегу. Но их ждали. Ведь как еще могли бы отреагировать люди, чей город фактически уничтожила горстка белых варваров?

Почти пять тысяч шли нестройной толпой на позиции русского батальона, намереваясь растерзать его и скинуть в море. Ровно до того момента, как в густой массе людей взорвалась первая минометная мина. Потом еще, еще, еще… В общем, батальонная батарея шестидесятимиллиметровых минометов 'Ель' развила скорострельность в пятнадцать выстрелов в минуту на ствол, обрушив на толпу 'гостей' натуральный град.

Взрывы сразу слегка рассеяли японцев, но не сломили их дух, даже несмотря на большие потери. Разве что немного — они перешли с шага на бег, стараясь достигнуть как можно скорее русских. Однако, метров с пятисот бегло заговорили винтовки, добавив к постоянным взрывам еще и весьма внушительный 'свинцовый дождь', ибо никак иначе японцы не могли объяснить такое количество пуль, летящих в них.

Владимир смотрел на это внимательно и спокойно, можно даже сказать, хладнокровно. Да, толпа разъяренных японцев неслась не на него, а на его людей. Однако…

— Федор Матвеевич, — тихо произнес он, — достанете?

— Отчего же не достать? Конечно.

— Так достаньте. Только наших не зацепите. Сумеете?

— Попробуем, — произнес Апраксин, кивнул артиллерийскому офицеру.

И вот, когда до позиций русских оставалось всего шагов двести — двести пятьдесят по бегущим японцам ударили корабельные пушки. Куда более мощные, чем шестидесятимиллиметровые минометы. Это их и добило, окончательно сломив…. Наступающие войска бросились врассыпную. Впрочем, обстрел никто не прекращал, пока японцы не удрали из зоны поражения.

Глава 2

21 сентября 1707 года. Северо — Восточное побережье Хонсю

Пять шхун типа 'Москва' шли в кильватере в семи милях от побережья Хонсю уже вторые сутки.

— Корабли! — Зычно заголосил наблюдатель на марсе. — Корабли юг — юго — запад. Много вымпелов!

— Это они? — Поинтересовался Владимир с легким сомнением.

— Полагаю, что да, ваша милость, — ответил Апраксин.

— Ну и славно. Действуйте.

Федор Матвеевич кивнул и спустя минуту пять крупных шхун, повинуясь цветным сигнальным ракетам, нырнули в сторону противника. Который, впрочем, продолжал их игнорировать. Да оно и не удивительно — пять, пусть и довольно крупных кораблей совсем терялись на фоне той армады, что накатывала с юга. Больше ста пятидесяти вымпелов!

Впрочем, имея очень серьезное превосходство по скорости и маневренности, шхуны чувствовали себя уверенно. Да, наблюдатели на марсе смогли насчитать свыше сотни орудийных портов, однако там стояли старые пушки. Что‑то вроде голландских орудий XVI века, которые ни скорострельностью, ни точностью не отличались и были страшны, пожалуй, только на дистанциях в один — два кабельтовых. Так что Апраксин смело сошелся на шесть кабельтовых и отдал приказ об открытии беглого огня — точно такого же, что и возле крепости Мацумаэ. Мерного и вдумчивого, насколько эту возможность могли дать сорок пушек, бьющих одна за другой.

Спрашивается, почему беглый, а не залпами? Ведь сначала нужно было пристреляться, а потом работать над накрытиями. Да, теоретически так. Только вот японские корабли шли такой плотной армадой, что, в сущности, особенно пристреливаться было и не нужно. Бей в ту сторону и нормально.

И русские пушки били.

Японцы очень быстро сориентировались, поняв какой угрозой им грозит игнорирование этих 'мошек' и по команде своего адмирала, стали разворачивать все разом на шхуны. Устремившись к ним. Что только усилило эффективность от огня, так как эллипс рассеивания теперь полностью был забит противником. И даже те снаряды, что падали в воду, тоже приносили пользу. Ведь взрыватели, сделанные специально чувствительными, позволяли им взрываться, при ударе о воду, осыпая все вокруг брызгами и осколками, собирая свою обильную жатву.

Владимир со смесью легкого ужаса и возбуждения смотрел на то, что творят снаряды с японскими кораблями. Крупные артиллерийские корабли получая такую 'плюху' в корпус просто начинали оседать на нос, корму или борт… с последующим утоплением. Редко кому требовалась добавка. Но уходили они степенно, позволяя экипажу попытаться спастись. Все‑таки сказывалось водоизмещение — требовалось время, чтобы его затопить даже через те ужасные проломы, что оставались после взрыва. А вот легкие корабли вроде кобая, просто исчезали во вспышке взрыва, оставляя после себя только груду обломков, плавающих по воде.

Но японцы, несмотря на чудовищный по своей губительности огонь, продолжали рваться к шхунам. И чем дальше — тем сильнее. Видимо понимая свою обреченность. И с яростью крыс, загнанных в угол, стремились добраться до своего противника.

Апраксин же словно дразнил их, лавируя в четырех — пяти кабельтовых перед ощутимо редеющей колонной. Очень помогало то, что все команды давались не только сигнальными флажками, но и разноцветными сигнальными ракетами, которые взмывали довольно высоко и отчетливо наблюдались даже в пылу сражения.

Несколько раз шхуны инициировали шашки, устанавливая дымовую завесу, и занимали более удачное положение, обходя колонну. Тяжелый дым стелился по воде и приводил к многочисленным столкновениям. Да и вообще, дразнил еще больше. Ведь кильватер шхун, банящих орудия, проходил совсем рядом к противнику. Однако, когда дым развеивался, все начиналось заново.

Эта жуткая игра в кошки — мышки продолжалась до самой ночи, измотав как японцев, что шли не только под парусами, но и на веслах, так и русских. Да, конечно, многочисленные лебедки и механизмы, которыми шхуны типа 'Москва' были напичканы, сильно помогали, как и сама организация парусов. Но все одно — весь день напряжения и беготни сказался самым негативным образом. Поэтому, улучив момент, Апраксин вновь приказал ставить дымовую завесу уже в сумерках, под прикрытием которой отошел мористей. И уже оттуда отметил, что японцы зажигают фонари и разворачиваются к берегу. Бой закончился. По крайней мере, на сегодня.

— Пушки такого издевательства долго не выдержат, — сухо отметил Федор Матвеевич.

— Отец обещал последним караваном отправить смену. К весне придет.

— Человек предполагает, а Бог располагает.

— Все так, — устало кивнул Владимир. — Но и эти пока выдерживают.

— Я боялся, что взорвутся уже сегодня. Банили‑то сколько раз. Слишком тяжелая нагрузка на них. Сам видел, сколько ошметков ведущих поясков выковыривали. Каждый выстрел могла случиться трагедия.

— Не переживай Федор Матвеевич. Думаю, больше так стрелять в этом году не придется.

— Считаешь, что это весь их флот? — С едва заметной усмешкой поинтересовался Апраксин.

— Нет, что ты. Конечно, нет. Кораблей у них еще изрядно осталось. Тут дело в другом. Ведь разгромили мы их совершенно. Даже не столько сражались, сколько издевались. А еще добавь к этому эпизод с крепостью и последующей полевой битвой. Понимаешь? Нет? Мы показали, что даже многократно меньшими силами может бить их. Сегун, я уверен, уже знает в деталях все события. Для того и приказал не преследовать отступающих. Отец говорил, что, продемонстрировав силу, нужно дать время, дабы испугались. Поэтому, чем больше разбитых войск вернется домой, тем меньше шанс серьезного сопротивления.