Читать интересную книгу Иван Безуглов - Бахыт Кенжеев

- Если переводить стоимость земли и здания в доллары по курсу черного рынка, - заметил Иван, - то весь вклад фабрики будет не больше двухсот тысяч долларов. Вы согласитесь, господин Верлен, что таким механическим подходом мы только отпугнем госпожу Алушкову-младшую.

Света кивнула в знак согласия.

- Мы попросим ее провести анализ состояния фабрики, - сказал Верлен.

- Он уже проведен, - Света, краснея от смущения, достала из своего портфельчика, похожего на школьный, толстый том, переплетенный в простой картон. - Мы с моими девочками еще три месяца назад договорились с нашими экономистами об оценке балансовой стоимости фабрики и смете на переоборудование.

- Но ведь ваш директор был против этого? - Верлен удивленно вскинул седые брови.

- Конечно. Наши ребята делали эту работу тайком от него, вечерами и даже ночами.

- Чудесно, - сказал Верлен, забирая у нее толстую машинопись. - Это на русском?

- О нет, - вступил Тютчев, - наша фирма заранее подготовила перевод на английский. Ваши экономисты могут сразу же начать работать с этим материалом. Но наш вывод - что стоимость составляет примерно миллион двести тысяч. Во всяком случае, именно такой мы хотели бы видеть свою долю в этом консорциуме.

- Отлично, - весело сказал Верлен, - мы возобновим переговоры на эту тему послезавтра утром, когда мой экономический отдел подготовит свое мнение.  А пока, - он посмотрел на часы, - пора обедать, господа, лимузин ждет. Я думаю, мы провели эти два часа весьма плодотворно.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

В небольшом стеклянном магазине на крутом берегу Ниагарского водопада Анна с Татариновым продолжали суетиться у прилавков и стеллажей с сувенирами. Эти так называемые люди искусства, слегка поглазев на едва ли не самое величественное зрелище в мире, быстро начали зевать и жаловаться на холод, после чего удалились с берега в магазин. Видимо, для них главным было не полюбоваться небывалой достопримечательностью, а похвастаться своей поездкой перед приятелями. До Тани, тоже на минуту забежавшей в магазин, донеслись самодовольные комментарии сценариста, который советовал Анне купить чудовищную футболку с крупными буквами "Я был на Ниагарском водопаде". На всякий сувенир у него, словно у профессионального экскурсовода, находилась целая тирада, выдержанная в духе сомнительного остроумия.  Между тем Иван, обычно равнодушный к красотам природы, казалось, был полностью захвачен величием водопада, который гремел на этом месте, точно так же, как сегодня, и сто, и десять тысяч лет назад.

- Ты знаешь, - сказала Таня, вернувшись к бетонному парапету над водной бездной, и щурясь от невыносимого блеска водяной пены на ярком весеннем солнце, - я, кажется, начинаю понимать, почему сюда приезжают новобрачные.

Иван поднял на нее вопросительный взгляд.

- Потому, - она с трудом подбирала слова, - что любовь сразу после свадьбы кажется им вечной, словно этот водяной поток, низвергающийся со стометровой высоты, чтобы рассыпаться яркими брызгами. Мне вообще кажется, что любовь приближает нас к вечности. Столько лет прошло после смерти Лауры, а стихи Петрарки все так же продолжают возвеличивать ее.

От бурного потока, рассыпавшегося мириадами брызг, дул прохладный, влажный ветер. Казалось, туристы со всего мира собрались на этом обрывистом берегу, чтобы увидеть одно из величайших чудес света.  Правда, Верлен обращал мало внимания на водопад. Видимо, Таня и ее московские друзья были не первыми, кого он привозил сюда на своем спортивном самолете, и величественное зрелище несколько приелось канадскому миллионеру.  По дороге к водопаду он даже беззлобно бурчал о том, что для первых поселенцев, видевших водопад ежедневно, он,  был источником не столько наслаждения, сколько раздражения, поскольку являлся препятствием к простым торговым операциям - перевозу товаров на другой берег прежде всего.

- Теперь, слава Богу, это не актуально, - смеялся Верлен, - есть самолеты, есть мосты и многие другие средства транспорта, но попробуйте представить себе первопроходца, который рвался туда, на юг, в благословенную Америку, и вдруг натыкался на эту бестолковую массу падающей воды, через которую было ни пройти, ни проехать... Впрочем, - посерьезнел он, - хорошо все, что приносит вклад в экономику, а Ниагарский водопад, слава Богу, - не последняя статья в доходе этих мест.

Таня посмотрела на него с изумлением. В первый раз за эти четыре дня Верлен говорил о бизнесе и доходах не со своей обычной шутливой интонацией, выдававшей, между нами говоря, предельную уверенность в себе, но серьезно и даже несколько устало. Эти четыре дня в Монреале стали для маленькой делегации из России настоящим откровением. Они бродили под высокими потолками швейной фабрики, где под ровными лучами искусственного света сосредоточенно, размеривая каждое движение, трудились молодые работницы. Приехали на склад готовой одежды, поражавший своими размерами - казалось, в эти джинсы и рубашки можно было одеть всю Москву, не говоря уж о Монреале. Несколько часов провели на электронном заводе, среди работниц в белых халатах, с марлевыми повязками на лицах - изготовление современных транзисторов требовало стерильной, без малейшего загрязнения, атмосферы.

Всюду их сопровождал предупредительный, разговорчивый хозяин всей этой империи. Впрочем, как-то раз, когда Иван загляделся на автоматическую линию сборки видеокамер, Поль с испытующим взглядом обмолвился Тане, что далеко не каждому деловому партнеру уделяет столько времени, и что за его гостеприимством - отнюдь не только одни деловые мотивы. В эти дни они встречались с Шахматовой и Татариновым только по вечерам, и, надо сказать, Таню радовало это. Не говоря уж о неодолимой ревности, которую испытывала она к актрисе, Иван сумел дать ей понять, что Анна ждет его решительного ответа. И потому всякий раз, когда красавица, шелестя платьем, грациозно вплывала в ресторан или в зал Монреальской консерватории, Таня вновь и вновь ощущала укол сердечной боли.

Как было бы хорошо, мечтала она, если б не оборвался роман между Полем и московской кинозвездой. Как они подходят друг другу - оба красивые, оба известные, оба занимающие высокое положение в обществе, причем не в том обществе, где хотела бы царствовать она сама, Таня. Ее собственные друзья все, как на подбор, были неисправимыми идеалистами. Они верили в семью, в честный труд, в жизнь, направленную не на то, чтобы пускать пыль в глаза окружающим, а на то, чтобы приносить пользу другим людям. Не за это ли полюбила Таня своего Ивана?

Но была, по чести сказать, и еще одна причина.

Всего однажды она оказалась за эти дни наедине с Верленом, когда накануне отлета на Ниагарский водопад Иван отправился в банк выяснять о порядке получения своих двух миллионов, а Света и Тютчев - знакомиться с работой крупного универмага, также составлявшего часть империи Поля.  Верлен сам настоял, чтобы она осталась в розовом небоскребе, изучить систему базы данных, разработанную все той же неутомимой компаний Майкрософт. Зазвав Таню в свой огромный кабинет, Поль раскрыл ящик стола.

- На мое имя пришел из монастыря денежный перевод для вас, - сказал он, протягивая Тане пачку стодолларовых банкнот. - Я взял на себя смелость разменять его, чтобы отдать вам наличными.

Таня недоверчиво посмотрела на его величественное, с крупными чертами лицо.

- О нет, - засмеялся он, - это не замаскированный подарок от меня. По факсу пришло также письмо от вашей бабушки. Я не стал его читать. Вот оно.

С невыразимым волнением Таня взяла листок телефаксового сообщения. Как всегда на факсах фирмы Тошиба, изображение, переданное за несколько сот километров, не слишком отличалось от оригинала. Твердые буквы почерка, совсем не похожего на старческий, с первого взгляда поразили ее - так этот почерк был похож на ее собственный, с той разницей, что бабушка писала по старой орфографии.

- Ну-с, что пишет наша щедрая старушка? - осведомился миллионер.

- Просит меня истратить эти деньги по своему усмотрению, и пишет, что скоро пришлет еще, что заминка только за банковскими и юридическими формальностями. Откуда такая щедрость, Поль?

- Она одинока, она живет в монастыре, - Верлен пожал плечами.

- Но это наверняка ее последние деньги! - воскликнула Таня. - А вдруг ей потребуется редкая операция? Нет, я не могу, не имею права их брать, Поль!

- Не будьте так щепетильны, - усмехнулся миллионер. - Деньги еще никому и никогда не мешали. Кроме того, на десять тысяч долларов вы сможете безбедно просуществовать в Москве добрых три года. Правда?

- Правда, - прошептала Таня, на лице которой отражалась борьба с соблазном. - Нет, Поль, я не буду проживать эти деньги.

- Что же вы на них сделаете?

- Куплю бриллиантовое кольцо и буду носить его постоянно, чтобы не забывать, из какого я рода. А своей будущей дочери завещаю его, как фамильную драгоценность. И обязательно надо рассказать об этом бабушке. Мне кажется, она одобрит мой выбор. Можно мне позвонить ей, Поль?