Мда… Усердно ища отговорки, я не предусмотрела самого простого вывода.
— Давай все-таки перенесем это на занятия со всей группой, ладно? Вот ты упомянул хирургию. Но ведь человека не учат оперировать себя самого, да еще и на нем же. Как я научусь акупрессуре на себе самой?
— Меня учили именно так, — тихо ответил Чарли. При этом глаза его так странно блеснули, что в мою голову тут же закралось дерзкое предположение о том, как именно проходили его собственные уроки… Кстати, это легко объясняло двусмысленность нашей ситуации, создаваемую им как бы случайно. Вроде бы ничего особенного, со стороны — всего лишь обучение, но в то же время сильно смахивает на завуалированное соблазнение. Может, у него просто приятные воспоминания, а я бог знает что себе вообразила!
— Видимо, я не такая способная, как ты, — попыталась я отшутиться. — Мне лучше показать на ком-то, и чтобы я так же попробовала.
— Ага, значит, сама боишься подвергаться этому, а на ребятах можно?
— Почему же? Пусть и они учатся на мне, я не против.
— Каждый должен в первую очередь изучить все на собственном теле, — возразил он. — Если ты окажешься в рейде одна, кто тебе поможет?
— Значит, надо одновременно учиться и на себе, и на других.
— Ладно, — после небольшой паузы произнес Чарли. — Может, тебе действительно будет понятнее именно так.
Охватившее меня облегчение оказалось преждевременным. Уокер не отложил занятие до встречи с группой. Он просто встал и снял футболку, оголив мускулистый поджарый торс, покрытый ровным золотистым загаром из солярия.
Твою мать, Уокер! Мало мне одной твоей выводящей из равновесия компании, дразнящих улыбок и ловких пальцев! Теперь еще и это…
Чарли отложил футболку и сел, отвернувшись, за что я мысленно вознесла хвалу всем существующим богам. Теперь, когда не нужно было контролировать выражение лица, я принялась жадно разглядывать его, отчаянно борясь с искушением прикоснуться, погладить эту спину, прижаться к ней…
Уокер поднял руки, завел их назад и принялся показывать на себе обезболивающие точки. Узловатые мышцы рельефно перекатывались под тонкой гладкой кожей. Я то и дело отвлекалась на это волнующее зрелище, забывая смотреть куда положено.
— Попробуй нащупать на себе, — указывал он. — В этом месте должна ощущаться маленькая ямочка. Нашла? Теперь ищи на мне. Нет, не там, чуть выше. Да, здесь.
Странно, что я вообще смогла что-то правильно нащупать. Кажется, Чарли не заметил этого, или сделал вид. Он показал мне остальные обезболивающие точки, и перешел к снимающим паралич.
— Да, Джелайна, сначала именно снимающие. Прежде, чем взлетать, надо научиться падать. Ладно бы паралич, есть ведь и лишение сознания. Вырубишь меня, а откачать не сможешь, и что тогда?
— И что тогда? — испуганно повторила я.
— Сам оклемаюсь через пару часов, — усмехнулся он, — но с дикой головной болью. И тогда берегись.
Хорошо, что предупредил. А то у меня уже было зародился трусливый план его временной нейтрализации… Нет, все-таки я гадкая, что бы там ни говорил Билл. Сама-то Уокера невесть в чем заподозрила, когда он меня обездвижил…
В самом деле, по здравому разумению, все, что здесь происходило, вполне укладывалось в пристойные рамки. Будь вместо Чарли, скажем, Билл, и делай он все то же самое — я бы даже мысли иной не допустила. Всему виной мое влечение, и только оно. Да, Уокер спал со всеми напарницами, но ведь они и сами в открытую стремились к этому! Да, он явно провоцировал меня, но достаточно деликатно, без лишней настойчивости. Возможно, он предпочитал не форсировать события, предоставляя женщине самой сделать первый шаг. Не знаю, как с аборигенками утопий, а вот с напарницами, скорее всего, именно так и было. И, наверное, ни одна еще не заставляла себя ждать.
— А точки от растяжений находятся вот здесь, — Чарли повернулся ко мне лицом, и я поспешно отвела взгляд. Но удержаться от того, чтобы не полюбоваться им, все-таки не смогла. Да ладно, чего уж там — любая женщина на моем месте делала бы то же самое. Если не любоваться такими мужчинами, то куда тогда вообще смотреть? Тем более что этот мужчина прекрасно знал о своей привлекательности, явно заботился о внешности и воспринимал интерес к себе, как нечто само собой разумеющееся.
Но я так и не успела толком рассмотреть Чарли. Пораженно замерла и уставилась в одну точку на его широкой груди, чуть левее центра. Уродуя безупречно-золотистую кожу, в этом месте зловеще белел крупный выпуклый шрам в виде неровной шестиконечной звезды.
— О, Господи! — воскликнула я, не сдержавшись, и тотчас же зажала себе рот. В ужасе от своей бестактности, я виновато подняла глаза. Чарли молча наблюдал за мной.
Я закрыла лицо руками, отчаянно желая немедленно провалиться сквозь землю. Проклятье! Никто из бывших напарниц Уокера, подробно его обсуждавших, никогда не упоминал об этом шраме, во всяком случае, при мне. Энн тоже ничего не говорила. Но как можно было его пропустить? У меня мелькнула глупая мысль, что он, наверное, только-только появился, и я первая, кто его видит. Но нет, шрам был явно старым, давно выцветшим, и края его уже выровнялись, зарастая волосками. А вообще-то, я бы и сама теперь никому не стала рассказывать о том, что видела.
— Чарли… — жалобно пискнула я. — Прости.
— За что? — со спокойным удивлением спросил он. Я подняла голову. Уокер смотрел на меня немного обеспокоенно.
— Прости, — снова повторила я. — Я невоспитанная свинья.
— А-а… — протянул Чарли. — Ничего страшного, Джелайна. Это ерунда. Твоей вины здесь нет, так что и извиняться не надо, — он машинально коснулся шрама и задумчиво опустил голову.
— Чарли, но как… Откуда у тебя такое?
Он выпрямился и посмотрел мне в глаза уже с прежней усмешкой.
— Ну, подумаешь, старая рана. Шрамы только украшают мужчину.
— Нет, — прошептала я. — Ни капельки. И мне плевать, кто и сколько раз говорил тебе обратное.
— Между прочим, — заметил он, — ты первая, кто реагирует настолько бурно. Честно говоря, уж от тебя-то никак не ожидал.
Я покачала головой. Следовало бы тактично свернуть этот неприятный разговор, но я никак не могла успокоиться. Заметный шрам — это вам не файлы в досье, так просто не сотрешь.
— Дело вовсе не в том, как он выглядит. Где можно получить такую рану? Это же что-то жуткое! Что это было?
— Осиновый кол, — ухмыльнулся он, но в глазах появилось напряженное беспокойство.
— Черт… — поморщившись, пробормотала я. — Это ведь действительно была грубая проникающая рана! А потом ее еще и расковыряли. И плохо лечили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});