Читать интересную книгу "Звезда Любви - Юлия Леонова"

— Это ничего не меняет, — прошептал извиняющимся тоном, глядя в ее глаза. — Тебе не следовало этого делать.

— Почему?! — ее голос звенел от отчаяния и готовых пролиться слез. — Почему она?

— Кто? — вздрогнул Шеховской.

— Анна, — неожиданно выкрикнула Лена с нескрываемой злобой. — Ты ведь сам сегодня видел, что она уже выбрала Горчакова. К чему тебе добиваться ее?! Не привык к поражениям?!

— Не Вашего ума дело, Елена Леопольдовна! — осадил ее Павел. — Не вмешивайтесь в мои дела.

— Прости, прости меня! — тотчас переменила тон Элен.

— Доброй ночи, сударыня, — холодно простился с ней Шеховской и, оставив ее стоять на лестнице, поспешил вниз, к выходу из парадного.

Прислонившись спиной к стене, Элен прикрыла глаза. Злые слезы текли из-под роскошных ресниц, но она даже не пыталась утирать их. Пусть, пусть текут, — думала она, — может, не будет так больно потом, когда этот поток иссякнет, а когда открыла глаза, едва не вскрикнула, увидев в полумраке слабо освещенного парадного склонившееся к ней лицо Поплавского. Аристарх казался совершенно спокойным.

— Елена Леопольдовна, голубушка, с Вами все хорошо? — участливо поинтересовался он.

— Все прекрасно, Аристарх Павлович, право, не стоит так беспокоиться обо мне, — попыталась улыбнуться Лена и, утерев слезы тыльной стороной ладони, нашла в своем ридикюле ключ и поспешила отпереть дверь.

— Доброй ночи, Аристарх Павлович, — улыбнулась она ему сквозь слезы, и, не дожидаясь ответа, исчезла за дверью своей квартиры и торопливо повернула ключ в замке.

Поплавский стоял перед дверью квартиры Элен и задыхался от бессильной ярости: его опять отвергли! С того самого дня, как он привел mademoiselle Ла Фонтейн к Гедеонову и рекомендовал ее в качестве актрисы, он мечтал о ней, но тогда начинающая актриса отказывалась даже говорить с ним на эту тему, прикрываясь шаткостью своего положения в театре, и он отступил. Однако вскоре ее уже окружали такие поклонники, что Аристарх и думать не смел о соперничестве с ними, а Элен оказалась весьма привередливой в выборе покровителей. Он терпеливо ждал своего часа, и, казалось бы, дождался, когда она осталась беспомощной и разбитой после разрыва с князем Шеховским, помог ей найти квартиру и заплатил ее долги, полагая, что теперь-то она будет к нему благосклонна. Но сегодня весь вечер Элен старалась привлечь внимание Шеховского, а потом уехала с ним домой. В отчаянии Поплавский кинулся за ними следом, даже не подумав о том, что будет делать дальше. У него отлегло от сердца, когда он едва не столкнулся с выходящим из парадного князем, и, увидев рыдающую Элен, уже готов был прижать ее к своей груди, но даже сейчас она отмахнулась от него и захлопнула дверь перед его носом. Что ж, Елена Леопольдовна, больше я Вам не позволю обращаться со мной подобным образом! — пообещал сам себе Поплавский, поднимаясь в собственную квартиру.

А Лена, оставшись наедине с собой, сдернула с головы шляпку и швырнула ее прямо на пол, за шляпкой последовал плащ. Ей казалось, что ноги ее налились свинцом, и она не в силах сделать больше не единого шага. Тяжело опустившись на софу, она закрыла лицо руками. Завтра она снова станет примой Александринки, снова выйдет на сцену к своим поклонникам с ослепительной улыбкой на устах, снова будет играть ту роль, которая ей досталась. Ну, а сегодня она просто женщина, уставшая, слабая и одинокая. Она вспоминала, как посмотрел на нее Шеховской перед тем, как ему уйти: в его серых глазах читалась жалость к ней, и больше ничего. Но жалость не поможет ей возродить тот пожар страсти, что горел между ними более года.

* * *

Выйдя из театра, Шеховской, назвав вознице адрес дома, где снимала квартиру Анна, забрался в экипаж. Ему казалось, что карета движется слишком медленно. Быстрее! Быстрее! — мысленно подгонял он кучера. Наконец, лошади остановились, и не дожидаясь, когда возница откроет дверцу и опустит подножку, Поль легко спрыгнул на землю. Швейцар, заметив богатый экипаж у парадного, уже с поклоном открывал двери. Небрежно бросив ему, что направляется с визитом к mademoiselle Быстрицкой, Шеховской почти бегом поднялся на последний этаж и постучал. Затаив дыхание, он ждал, но за дверью была тишина. Он снова постучал, на этот раз уже громче и требовательнее.

— Кто там? — раздался тихий голос из-за двери.

— Анна, откройте, — попросил он.

— Уходите, Ваше сиятельство, — глухо прозвучал ее голос.

— Анна, я не уйду! Если Вы не откроете, я вынесу эту проклятую дверь и подниму на ноги всех Ваших соседей! — пригрозил он.

Послышался скрежет отодвигаемого засова, дверь приоткрылась, и показалось бледное испуганное лицо. Юля, стараясь не поворачиваться к нему изуродованной щекой, застыла на пороге.

— Что Вам угодно, Павел Николаевич?

Не говоря ни слова, он отодвинул ее и, войдя в прихожую, закрыл за собой дверь. Взяв ее за руку, как ребенка, Шеховской втащил ее в гостиную. На столе лежали открытые ноты, в старом бронзовом подсвечнике горели свечи — очевидно, до его прихода Анна разучивала новую партию. Павел остановился перед ней и, осторожно взяв ее за подбородок, повернул ее лицо к свету. Сдавленное проклятие сорвалось с его губ.

— Мерзавец! — прошипел он.

Девушка дернулась в его руках и отстранилась.

— Кто дал Вам право врываться ко мне? — воинственно сложив руки на груди, спросила она, глядя в сузившиеся глаза Шеховского.

— Анна, Вы затеяли опасную игру, — вздохнув, ответил Павел. — Разве Вы не знаете, что дразнить мужчину опасно?

— Я не играю ни в какие игры, Павел Николаевич, — покраснев под его пристальным взглядом, отозвалась она.

— Разве? — в голосе князя явственно проступил злой сарказм. — Вы ведь хотели подразнить меня, уезжая с Горчаковым, но не приняли во внимание, что Мишель не сопливый юнец и не привык к отказам после столь явно расточаемых авансов.

— Я не расточала никаких авансов! Однако я не держу зла на Михаила Алексеевича, — не дрогнув под его напряженным взглядом, парировала она. — Мне нужно было уехать, а Вы были слишком заняты, — не удержалась она от сарказма, тут же мысленно обругав себя за эту несдержанность.

Поль улыбнулся. В ее голосе так отчетливо сквозили ревнивые нотки, столь явно проступила обида на него. Может, для него не все еще потеряно…

— Анни, — голос Шехоского смягчился, — идите ко мне, я Вас не обижу, — раскрыл он объятья.

Как зачарованная, Юля шагнула к нему и спрятала лицо на его груди. В кольце надежных рук было так тепло и уютно. Девушка тихонько вздохнула, когда его губы легко коснулись ее виска. От его одежды исходил тонкий аромат хвои и сандала. Ей вдруг сделалось так грустно. Год назад, бывая у них в поместье, он совершенно не обратил на нее внимания, а сейчас, когда это внимание стало для нее столь нежелательным, буквально преследует ее. Где справедливость твоя, Господи? — всхлипнула она, и так долго сдерживаемые слезы потекли по щекам. Как бы было хорошо, если бы он заметил ее еще тогда! Не было бы противного Четихина, ей бы не пришлось скрываться от своих родных, лгать, изворачиваться и существовать на скудные гроши, что назывались ее жалованьем.