вот детективный роман с таким сюжетом читала…
Павлик усмехнулся.
– Ну, сюжет явно идиотский! Я точно знаю, что не хотел бы, чтобы подобный дар был у меня или, скажем, у тебя! Это ведь такие проблемы!
Зоя ничего не возразила, понимая, что поговорить с Павликом у нее не выйдет. Похоже, ни с кем не выйдет.
Она была полностью предоставлена своему дару, являясь его заложницей и всецело завися от него. Потому что вести нормальную жизнь она не могла: запахи сопровождали ее на каждом шагу, и избавиться от них было невозможно.
Значит, требовалось научиться жить с ними.
Приготовления к свадьбе шли полным ходом. Наконец, наступил теплый сентябрь, потом прелестный октябрь. Зоя продолжала по инерции ходить на лекции в мед, понимая, что это не ее. Однако Павлик был неумолим – конечно же, его жена, как и он сам, должна была получить диплом врача, а потом сделать научную карьеру.
– Ведь это то, чего хотел твой отец, рыбка, разве ты можешь противиться его последней воле?
Настал момент, когда в одну из суббот в конце на редкость погожего октября Зоя посетила наиболее престижное в их городе ателье, чтобы выбрать свадебное платье. Говорливый жених, к счастью, на этот раз не сопровождал ее, однако вместе с ней отправилась его не менее говорливая мамочка, а также ее подруги и родственницы.
Зое было совершенно все равно, в каком наряде она станет женой Павлика, но сопровождавшие ее шумные дамы заставили девушку примерить не меньше двух дюжин разнообразных платьев, так что Зоя после нескольких часов, проведенных в ателье, чувствовала себя так, как будто отработала смену на рудниках.
Наконец маман Павлика приняла решение, и Зое было сказано, что нечто воздушное, с кружевами и шлейфом, ей больше всего к лицу. Сама Зоя так не считала, желая чего-то гораздо более скромного и элегантного, но спорить с теми, кто ее сопровождал, смысла не было.
Она и не спорила. Вместо этого старалась не зацикливаться на тех разнообразных запахах, которые исходили от всех этих говорливых особ.
Маман Павлика пахла лимоном: что же, у нее были сердечные проблемы. Ее старшая сестра ржаным хлебом – это, как уяснила для себя Зоя, было запахом сахарного диабета. Одна молодая особа, чья-то дочка, источала тяжелый металлический аромат, с которым Зоя еще не сталкивалась, – интересно узнать, что это за заболевание?
Ни одной из них Зоя, конечно же, ничего не сказала, потому что ей бы наверняка не поверили. У каждого, выходило, была своя жизнь и собственная судьба.
И вмешиваться в нее она не имела права.
Но для чего ей тогда этот ужасный дар?
После того как свадебное платье было куплено и отправлено на подгонку, дамы всей гурьбой отправились в близлежащее кафе. Чувствуя все усиливающуюся головную боль, Зоя мечтала об одном: как можно быстрее вернуться домой и прилечь.
Хорошо, что у нее пока что имелся собственный дом, потому что скоро ей предстояло с ним расстаться и переехать в «небольшую» двухэтажную квартиру Павлика с видом на реку.
Дамы налегали на торты и коктейли, а Зоя, заказав себе черный кофе, который так любил отец, не принимала участия в этом семейном галдеже.
И ведь так, выходит, теперь будет всегда.
Она с тоской посмотрела в окно, думая, что долго совместной жизни с Павликом не выдержит, и не зная, что же ей делать.
Она не знала.
Внезапно до нее донесся аромат ландышей, причем такой сильный, что она едва не потеряла сознание.
Аромат смерти.
Он попадался ей время от времени и раньше, не так уж часто, точнее, всего три раза: один раз на улице, другой в трамвае, и третий в супермаркете. Смертны были все люди, но аромат ландышей свидетельствовал о том, что смерть буквально зависла над кем-то. И что ему предстояло умереть в самое ближайшее время.
В этом не было ничего эзотерического или мистического: как и в случае с заболеваниями, которые она могла унюхать, смерть была всего лишь химическим процессом.
Запах отца тогда изменился с аромата подгнившей дыни на аромат прелых ландышей, потому что он принял решение покончить с собой, и это повлияло на гормональный и химический баланс его организма.
Что отразилось в появлении запаха прелых ландышей.
Наверняка такой же запах исходил и от людей, которые и не думали кончать с собой, но по причине болезни им предстояло очень скоро умереть.
В те три раза Зоя попыталась отыскать источники аромата прелых ландышей, но на улице он быстро развеялся – человек или уже исчез из ее поля зрения, или это был остаточный аромат от кого-то, кто прошел там какое-то время назад.
А в трамвае она даже сумела понять, от кого исходил этот запах: может, от высокого статного мужчины средних лет, который на приговоренного к смерти никак не походил. Зоя даже стала проталкиваться к нему, чтобы завести разговор, хотя понятия не имела, о чем именно (не говорить же, в самом деле: «От вас идет запах смерти, вы уж приложите все усилия, чтобы в ближайшее время не умереть!»), но опоздала: мужчина вышел на ближайшей остановке, а когда Зоя наконец-то в самый последний момент спрыгнула с подножки трамвая, то увидела, как он уселся в маршрутку на противоположной стороне улицы, и та сразу же тронулась с места.
Наверное, это было к лучшему, потому что он все равно бы ей не поверил и счел умалишенной.
В супермаркете все было иначе. Этот запах она ощутила около полок с молочными продуктами, следуя за ним, прошла через половину магазина и увидела сгорбленную старушку, которая медленно катила тележку, где сиротливо лежало несколько упаковок.
Дотронувшись до тележки, Зоя, чувствуя, что ее сшибает с ног аромат прелых ландышей, исходивший от этой старушки, выдавила из себя:
– Давайте я вам помогу…
– Вот спасибо тебе, внучка! Как хорошо, что я тебя встретила…
Только это не старушка ее встретила, а она старушку, почувствовав запах ландышей.
Она даже донесла сумку до дома, где обитала старушка, жившая в однокомнатной квартире с несколькими кошками. Те встретили хозяйку мурлыканьем и набросились на принесенную ей еду.
Квартирка была буквально пропитана запахом прелых ландышей.
Решившись, Зоя осторожно завела речь о смерти. И о том, что старушке надо быть как можно более осторожной…
Как сказать человеку, что ему вот-вот предстоит умереть?
Та же, кормя своих хвостатых любимцев, прозаично заметила:
– Ну да, у