Потерянный, как в тумане, Джеффри, встретившийся лицом к лицу с поражением, поднял шприц. И тут он понял, что на сей раз жест несколько отличался от предыдущего. На этот раз ему предлагался не сгиб локтя, а ладонь, покрытая, как успел заметить Джеффри, тонкими черными волосками. Мальчик осторожно опустил шприц на ладонь, и пальцы сжались. Мерлин уже сидел на своей плите, свесив ноги и наклонив голову, чтобы не задевать за потолок. Он был, похоже, высотой не менее восьми футов. Он крутил шприц в руках, сосредоточенно, задумчиво, как обезьяна, изучающая отломанную ветку. Внезапно он напрягся… Хрустнуло стекло, металл погнулся, морфий полился на пол.
— Abite, — сказал он. — Gratias ago.[18]
— Салли, скажи ему про синдром отвыкания. Скажи, что есть еще два шприца на случай, если он хочет попробовать сделать это постепенно.
Салли долго и настойчиво шептала, а Мерлин, не отрываясь, глядел на нее, и наконец покачал головой.
— Intellexi, — заявил он. — Perdurabo, Deo volente,[19] - и улегся обратно на свою каменную плиту.
Зеленое свечение погасло. Джеффри поднял подносик. Ребята ушли.
— Что ты ему сказала? — спросил Джеффри, когда они поднимались по лестнице.
— Я сказала, что это яд. Яд для разума. Я сказала, что он стал его рабом — раньше он назвал мистера Фарбелоу своим рабом. Я сказала, что это… не знаю, как это сказать по-английски. «Indignum» — стыдно, недостойно, бесчестно, но все это недостаточно сильно. Я сказала, что этот яд сводит его с ума. Тогда он сказал мне: «Большое спасибо», и велел нам уходить. А когда я рассказала ему об отвыкании, он ответил, что он… что он… переболеет этим, так, наверно.
— Но он сказал спасибо, — заметил Джеффри.
— Да, — кивнула Салли.
12. ОТВЫКАНИЕ
Судя по ощущениям, уже наступил вечер, однако когда дети выбрались наверх, утро еще разгоралось, и солнце только-только выпило лужи, образовавшиеся на месте наросшего за ночь льда. Не зная, правильно он поступает или нет, Джеффри опустил плиту на место, закрыв вход в туннель. Потом вместе с Салли они подошли к домику аптекаря.
Фарбелоу лежал на том же месте с открытыми глазами. Его тоже, похоже, разбудил скрип ворота.
— Он заметил мое отсутствие? — спросил Фарбелоу.
— Да, — ответил Джеффри. — Сразу же.
— Ага… — протянул Фарбелоу и надолго задумался. — Но он позволил вам сделать укол?
— Надеюсь, вы не станете сердиться, — сказала Салли, — но мы уговорили его отказаться от морфия.
— Что?!
— Мы объяснили ему, что это яд.
Мистер Фарбелоу прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Он выглядел как привидение.
— Может, нам все-таки попытаться отнести вас в дом? — спросил Джеффри.
— Спасибо, но лучше не надо. Мне и тут хорошо.
— Тогда попробуем сделать над вами какой-нибудь навес.
В одном из сараев обнаружилось множество странных, причудливых инструментов — большие тесла и непривычной формы топоры. Рядом лежали тупые и неудобные пилы, а в соседнем сарае нашлось в избытке самых разных бревен.
Своим мечом Джеффри выковырял из мостовой четыре булыжника — по углам импровизированной кровати мистера Фарбелоу. Сделать это было дьявольски трудно: камни плотно прилегали друг к другу, а все трещины забивала утрамбованная столетиями земля. Немного раскопав образовавшиеся ямки, Джеффри вогнал в них заостренные колья. Вместо бечевки он использовал тетиву от лука, привязав ее одним концом к кольям, а другим — к вогнанным между камнями длинным ножам. Затем мальчик прибил к получившимся столбам более легкие жерди, а сверху укрепил самую непромокаемую на вид шкуру, за которой Салли пришлось сбегать в башню. Возведение этого необычного сооружения заняло около шести часов, так что с учетом перерыва на обед (черствый хлеб с сыром, абрикосы и начинающее подкисать вино) и уходом за Фарбелоу (старик вел себя тихо и с достоинством, но ближе к вечеру сделал себе еще один укол морфия) он закончил строительство, когда начинало смеркаться. На западе в бледном небе над протянувшимися вдоль горизонта черными холмами замерцала Венера… И тут начали проявляться первые признаки того, что в мире не все гладко.
Вдруг все псы в башне завыли как один — безумный, страшный вой, то и дело прерываемый хриплым лаем. Мгновение тишины, и псы высыпали во двор, снова воя, мечась из стороны в сторону вдоль стены, яростно кусая друг друга, пока их светло-желтые шкуры не покрылись грязными красными пятнами кровоточащих ран. Джеффри обнажил меч и велел Салли не раздумывая бежать в дом, если псы подойдут близко. Но тут безумие прекратилось. Внезапно, словно кто-то выключил свет. Только что было, а вот уже нет. Зализывая раны, собаки, скуля, разошлись кто куда.
Тьма сгущалась, становилось все холоднее. Джеффри укрыл Фарбелоу шкурой. Одна тетива, привязанная к засунутому в щель ножу, провисла, а когда Джеффри хотел ее подтянуть, оказалось, что щель между камнями стала шириной почти в полдюйма. Земля шевелилась.
— Салли, мне кажется, следует вывести Мэддокса из стойла во двор. Этой ночью может произойти все что угодно. Я поищу еще шкуры и еду, если хоть что-то осталось.
Он воткнул нож в другую щель и пошел в башню. Одна половинка дверей была сорвана с петель. Факелы внутри не горели, а лишь чадили. От очага к потолку тоже поднимался густой столб дыма, который, похоже, никак не мог найти выхода. В большом зале в воздухе стояла какая-то серая дымка, а с верхней галереи кто-то пронзительно вопил: «Мордред! Мордред! Мордред!» Снова и снова. Один из длинных столов был перевернут; хлеб, фрукты, тарелки, кубки — все рассыпано по полу. Но на втором столе Джеффри нашел несколько нетронутых буханок и миску мелких яблок. Прихватив с собой эту добычу, он вернулся к крыльцу домика, где, завернувшись в белый мех, сидела Салли.
— Надо притащить из сарая с бревнами побольше дров, — решил Джеффри. — Стоит, наверно, разжечь костер. И поищу-ка я, чем прикрыть ноги мистера Фарбелоу на случай, если все сооружение вдруг возьмет да рухнет. Судя по звукам, там внутри кто-то есть, но я никого не видел.
— Я не думаю, что он хочет причинить нам вред. Но вот случайно…
На сей раз в башне было еще более дымно. Крик стих, но вместо него Джеффри слышал звон металла и шум ударов вперемешку с невнятными хриплыми возгласами. Из-за дыма мальчик не видел, что, собственно говоря, происходит, но быстро сообразил, что именно такие звуки раздаются, когда идет схватка на мечах. Схватив одну из скамеек, Джеффри потащил ее к выходу. Но не успел дойти до двери, как за спиной раздались дикие крики и топот бегущих ног. Что-то сильно ударило его в плечо, и Джеффри зашатался, а потом что-то тяжелое стукнуло в бедро, и он упал, перекувырнувшись через скамью, которую нес. Кто-то пробежал мимо, но скорчившийся в дыму Джеффри так никого и не увидел. Когда топот стих, женский голос, хриплый и какой-то кровожадный, что ли, завопил: «Мордред! Мордред! Мордред!» Совсем как в прошлый раз. Подхватив скамью, Джеффри захромал прочь. Салли тем временем успела собрать порядочную груду сухих кольев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});