Проход?
Он самый, надо полагать.
На ноги!
Рывок – ударила земля в подошвы сапог. Метров десять пробежать нужно…
Заполошно протрещал позади автомат – пули весело просвистели где-то наверху. На звук стреляют…
Это опосля гранатного-то разрыва? Знатные у вас, должно быть, слухачи…
Нет в небо-то вы, несомненно, попадете. Впрочем, может это и есть ваша главная цель?
Хрустнуло под ногой – кирпич?
Обалдеть… Откель он тут?
Рывок, бросок – и половинка кирпича улетает куда-то в темноту.
Плюх!
Приземлился.
Отмечая данный факт, шарахнули выстрелы – пули высекли откуда-то искры, загудело что-то металлическое.
И под этот аккомпанемент, полез Ракутин куда-то внутрь черной дыры…
Проход оказался узким и извилистым, под ногами хрустели какие-то камешки. Судя по размерам и по форме, некоторые из них являлись скорее осколками кирпичей, нежели булыжниками. Свернув за поворот, Алексей невольно сбавил шаг: видимости не было вообще никакой, и куда идти – оставалось абсолютной загадкой. Позади него гулко ахнули выстрелы, и за угол с противным визгом влетела шальная пуля. По-видимому, преследователи обнаружили уходящую вглубь холма дыру и на всякий случай несколько раз туда пальнули. Да и хрен бы с ними, откровенно говоря: за поворотом пули не достанут, а лезть сюда в полной темноте – дураков нет. Так или иначе, а придется подсветить себе дорожку фонарем и тем самым подставить всех идущих по проходу под выстрелы из темноты. Очень сомнительно, чтобы немцы вдруг поперлись именно в эту дыру. Рупь за сто, вокруг таких ямочек и пригорочков должно быть до фига и больше, и нет никаких оснований полагать, что искомый негодяй скрылся именно здесь.
Впрочем, немцы оказались куда как более разумными, нежели думал Ракутин. Жаркий воздух толкнул его, и с головы сорвало фуражку. Стоило ли подбирать ее с земли, чтобы сейчас она улетела неведомо куда! По ушам ощутимо долбануло, и неяркая вспышка на секунду высветила щербатый свод тоннеля.
Кто-то из немцев попросту забросил внутрь гранату. Впрочем, судя по силе взрыва, одной гранатой могли и не ограничиться. Капитан осторожно выглянул из-за поворота. В ноздри шибанул кислый запах сгоревшей взрывчатки. Да уж, здесь явно бабахнул основательный заряд. Поразмыслив некоторое время, он достал фонарик и щелкнул кнопкой, осторожно прикрывая луч рукой.
Да, в общем-то можно было особенно и не прятаться. Часть потолка в результате взрыва обвалилась, и уже в нескольких метрах от ног Алексея начинался основательный завал. Бог весть, на какой протяженности рухнули своды, но если предположить, что взрывчатку зашвырнули на три-четыре метра в глубину прохода, где она в итоге и жахнула, то толщина завала составляла не менее пяти-шести метров. Очень даже возможно, что и более. Убрав руку, Ракутин осветил завал, уже нисколько не скрываясь.
Глухо. Ни одного звука не доносилось с той стороны. Итак, выхода больше нет. Оставался, разумеется, шанс раскидать этой самый завал вручную. Но, присмотревшись к потолку, капитан от этой многообещающей идеи отказался. Старый кирпичный свод, и без того непонятно как державшийся, угрожающе растрескался. Длинные змеевидные трещины заползли уже и на стены. Словом, имелся неслабый шанс на то, что, стоит Алексею тронуть верхние камни завала, как потолок рухнет на всем своем протяжении. И проход засыплет вообще до самого поворота. Оно бы и хрен с ним, и этот завал можно как-то разобрать, но ведь из-под этих падающих каменюк еще и самому как-то надо успеть вывернуться. И совершенно не факт, что это удастся сделать. На фиг такие эксперименты. Жизнь дороже.
Что там говорил дед? Есть проход, по которому можно уйти? Не спрятаться, а именно уйти… Значит, это не тупиковый тоннель, где-то должен быть из него и выход. Сомнительно, чтобы он стал посылать капитана в глухую дыру. Проще уж было вообще ни с какими советами не лезть. Ищи себе сам какой угодно выход.
Погасив фонарь, Ракутин опустился прямо на землю в нескольких метрах от завала. Надо проверить наличные запасы и сообразно с этим рассчитать свои дальнейшие действия.
Запасов оказалось не так чтобы уж очень до фига. Из оружия имелся автомат с двумя дисками, сотня патронов к нему, да пистолет с запасным магазином и несколькими пачками патронов. Вытащив из ножен нож, Ракутин тщательно вытер лезвие тряпицей, которую достал из своего вещмешка. Ощупал лезвие – вроде бы чистое. Экономя батарейку в фонаре, свет он пока не зажигал, инвентаризируя свои запасы на ощупь. А вот трофейный ранец пришлось разглядывать уже при свете. И его содержимое стоило того, чтобы потратить на осмотр доставшегося добра драгоценный ресурс батареи. Во-первых, там нашелся еще один фонарь. Отыскалась также и пачка галет. Хоть они и были у немцев не шибко вкусными, уступая с этой точки зрения нашим родным сухарям, но есть их было вполне возможно, и голод они утоляли весьма неплохо. Нашлась в рюкзаке и банка каких-то консервов. Тоже очень кстати. Смена белья, вышитое полотенце, бритва с помазком и мыльной палочкой в комплекте – словом, обыкновенный солдатский хабар. Впрочем, и то божий дар, особенно фонарь. Упаковав все, что представляло какой-то интерес, в вещмешок, Алексей без сожаления отбросил в темноту опустевший ранец.
Пошарив вокруг, подобрал с пола обломок какой-то жерди, который приметил еще раньше. Встал, поправил за спиной вещмешок и шагнул вперед.
Выдержка из рапорта
…При осмотре помещений штаба Пинской флотилии, группой лейтенанта Зильбера было обнаружено тело человека, одетого в форму НКВД. Причиной смерти послужили множественные пулевые ранения и обильная кровопотеря, возникшая вследствие этого. При погибшем обнаружены документы на имя батальонного комиссара Кипелова Н.В., сотрудника Особого отдела штаба армии. На полу, около тела батальонного комиссара, был также обнаружен частично обгоревший пакет из плотной бумаги с пятью сургучными печатями. По-видимому, погибший перед смертью пытался уничтожить данные бумаги. Но ввиду попадания пакета в натекшую с тела раненого кровь, пламя не разгорелось.
Со слов местных жителей, принимавших участие в перестрелке с батальонным комиссаром и его охраной, охранник чекиста неоднократно призывал чекиста к тому, чтобы он уничтожил какие-то документы. Исходя из результатов осмотра помещений штаба, установлено, что большинство оперативно-служебной документации Пинской флотилии было сожжено еще до возникновения перестрелки. Таким образом, можно сделать вывод, что уничтожению подлежал именно тот самый пакет, что и был обнаружен рядом с телом убитого комиссара.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});