Резво запрыгнули с Зиной в машину скорой. Двери захлопнулись, завыли сирены, и машина выехала со школьного двора. Мчались по городу на всех парах. Как и положено, машины уступали нам дорогу.
― Снайпер, соберись, ― вновь велела староста, отрывая меня от пристального наблюдения за состоянием Насти, в надежде заметить хоть какие-нибудь мизерные знаки того, что она пришла в сознание, ― родителям позвони.
Кивнув, начал судорожно соображать, куда дел в спешке свой сотовый. Пошарив по карманам униформы, оказывается мы оба со старостой, так и поехали без курток. Ну, да, о них даже и не думали, понял, что мой телефон, так и остался у кого-то из моих друзей.
― Зин, сотовый, остался у Витька с Дэном, ― сообщил как бы невзначай, ― можешь набрать на своём номер…
― Вот, набирай сам, ― ответила, протягивая мне свой телефон.
― Спасибо, ― забрал аппарат из её рук, судорожно вспоминая отцовский номер.
Похоже, что правильный номер набрать удалось лишь с третьей, а может четвёртой попытки. Это и понятно, ведь был весь на нервах. Безумно переживал за свою Настеньку.
Услышав с той стороны трубки отцовский голос, произнёс глухим голосом:
― Пап… ― а дальше ком в горле, намертво застрявший не позволил выдавить ни слова.
Зина, заметив мой ступор, воскликнула строго
― Снайпер, не тормози! ― не получив от меня никакой реакции на свои слова, грубо вырвала свой сотовый из моих рук и заговорила сама.
― Извините, Саша сейчас слегка неадекват. Я Зина Клюева, звоним мы вам, чтобы попросить, как можно скорее подъехать в больницу, адрес скину смской, Настя упала с лестницы.
― Не упала, ― зло рыкнул в трубку, ― столкнули её…
― Не ори, Сафонов, все подробности выложу твоим родокам, как только встретим их в больнице.
Каталку с Настей тут же увезли на всякого там рода томографии, а нас попросили подождать в зале ожидания нейрохирургического отделения.
Плюхнулся на одно из пустующего ряда кресел. Опершись локтями в колени, сцепил пальцы на затылке, своей поникшей головы. Староста присев на соседнее с моим кресло, тактично молчала. Звенящую тишину, разорвал шквал вопросов от мачехи, посыпавшихся на мою туго соображающую голову.
― Что с Настей? Где она?
Молча поднял на неё невидящий взгляд. Собравшись с духом, начал отвечать, но дальше слов:
― Настя, она… ― дело так и не пошло.
― Саша, не молчи! Где моя дочь, отвечай! ― с истерящими нотками в голосе, взывала ко мне мачеха.
Тут же послышался строгий и одновременно мягкий голос моего отца:
― Ириша, не дави на него. Не видишь, мальчик, в полной прострации, ― убеждал отец, приобнимая за плечи Настину мать.
― Эм, извините, но о том, что конкретно произошло с вашей дочерью, могу ответить только я, ― заявила спокойно староста моей мачехе, ― потому что Саши в тот злополучный момент не было рядом.
― Почему? ― произнесла одними губами Ирина Сергеевна.
― Наверное потому, что никто даже и предположить не мог, что такое с Настей может вообще произойти.
Сидя всё так же с поникшей головой, слушал подробный Зинин рассказ о событиях, предшествовавших падению моей любимой девушки. Каждое сказанное старостой слово, будто острый нож, вбивалось в мой мозг.
И тогда, наконец-то, сделал единственное, на тот момент, правильное, так мне казалось, умозаключение, что, это именно я, виноват в случившемся с Настей, пусть и косвенно. Моя, девочка, пострадала из-за того, что эта стерва, Матвеева, увидела в ней свою соперницу.
И в её больной голове, родилась эта ужасная идея, по избавлению от преграды, надеясь на то, что таким образом сможет вернуть меня себе, так скажем.
― Сынок, ― тряхнув легонько за плечи, позвал отец, ― пойдём, Настю уже привезли.
После его слов, молниеносно сорвался с места, вбегая в палату следом за её матерью. Отец со старостой спокойным шагом вошли следом.
Глава 55
― Где я? Что со мной? Что вообще происходит? ― пыталась сообразить я.
Столько вопросов возникает разом в моей разрывающейся от давящей боли голове. А, ответов ни на один из них у меня нет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я напугана до чёртиков, ведь перед глазами сплошной туман, словно чем-то завязали глаза. Кто-нибудь, помогите, вопила мысленно. Язык совершенно отказывался слушаться. А из-за этого звона колоколов в ушах, едва ли расслышу чей-либо голос, если даже позову на помощь.
И всё же лучше рискнуть, и попытаться, чем тупо пялиться в неизвестность. Потому что даже её не могу чётко увидеть. И я, собрав все свои силы, громко, так мне казалось, позвала:
― Саша!
Мгновенно, ощутила прикосновение тёплой широкой ладони к моей щеке.
― Я здесь, ежонок, ― услышала любимый голос, возле самого уха, даже сквозь весь этот неумолкающий шум в ушах.
― Где я? ― впервые приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы внятно произнести нужные мне слова.
― Ты в больнице, любимая, ― ответил с нежностью.
― Да?! Почему я здесь? ― очередной вопрос, который опять требует усилий.
― Потому что, некая тварь…
Строгий девичий голос, оборвал его на полуслове.
― Сафонов, кратко и по существу, не грузи только очнувшегося человека ненужной инфой, усёк?
Просто на скидку, позвала:
― Зина?!
― Узнала, ну, значит, быстро на поправку пойдёшь, ― произнесла мягко, ― ах, да, ты спрашивала, как оказалась в больнице.
В знак согласия, прикрыла и вновь распахнула веки.
― Ты упала с лестницы в школе.
― Зина… ― злобно, шикнул на неё, сквозь стиснутые зубы, Саша.
― Не шипи на меня, Снайпер, я тебя не боюсь, ― огрызнулась та, ― пусть оклемается сначала, а потом, можешь нагружать её подробностями о несчастном случае, ― у тебя, что внезапные проблемы со слухом нарисовались, м? Задолбало, повторять одно и тоже по два раза в разной интерпретации.
― Не ссорьтесь, ― попросила примирительно с вялой улыбкой на губах или, скорее её подобием.
― Ну, что ты, подруга, ― начала она, ― мы и не ссоримся вовсе. Просто, вдалбливала твоему сводному братцу, что краткость ― сестра таланта… ― пояснила Зина, с явными нотками сарказма, которые проскальзывали в её голосе.
― Саш, скажи, ― снова позвала сводного брата, ― у меня, чем-то завязаны глаза, да? И поэтому, вижу вас, как в тумане, а вернее совсем не вижу ваших лиц.
С его стороны, повисло молчание, а ответил вместо него Сашин отец. Его голос я сразу распознала, как только шум в ушах слегка затих. И не понятно почему, с губ сорвалось странное слово…
― Папа…
― Ну-ну, не нужно плакать, дочка, ― ответил он мягко, ― туман в глазах, скоро пройдёт, не переживай. Просто ты сильно ударилась головой.
― А, мама здесь? ― промямлила, облизав пересохшие губы.
― Здесь я, здесь, доченька, ― как ты себя чувствуешь? ― спрашивала, поглаживая по правой руке, которой попыталась двинуть, но острая боль, заставила меня скривиться.
― Настенька, не беспокой сломанную руку, ― услышала голос отчима или всё же отца. Пока не решила, кем этот мужчина стал для меня за год, который мы все вчетвером прожили, как семья.
― Так падая с лестницы, ― начала неуверенно, ― сломала только руку или вообще всё себе переломала, ― поинтересовалась, произнеся последнюю фразу испуганным шёпотом, ― пап, вот снова, вырвалось, скажи правду, пожалуйста.
― Не нужно так драматизировать, Настенька, ― ответил Глеб Евгеньевич, ― если кратко, то у тебя сотрясение мозга, перелом правой руки и лёгкое растяжение сухожилий тоже на правой ноге.
После его слов в палате, повисла гнетущая тишина, которую вновь нарушил его серьёзный голос:
― Но самое главное ты жива, а все твои травмы со временем заживут.
― Именно, поддакнул ему Саша, ― как только разрешат вставать, сразу заберём тебя домой, а там ты ежонок, быстрее пойдёшь на поправку, обещаю.
― Наверное, ― согласилась неуверенно.
― Отдыхай, а мы вечером придём тебя проведать, ― пообещала мама.
― Обязательно, ― вторил ей любимый.