Рикошет сделал суровое лицо, и на этот раз Лена увидела не только силуэт музыканта, но и то, что он хмурится.
– «Она что-то знала или подозревала, и это знание или подозрение сковывало ее лицо», – произнес Витек с выражением.
Глаза Лены расширились. Девушка поняла, что он цитирует что-то из Стругацких, и, судя по наморщенному носику, лихорадочно пыталась вспомнить, откуда это.
– «Лицо человека, принесшего сюда странную тревожную новость; еще никто в мире не знал этой новости, но уже ясно было, что все решительно изменилось…».
К концу фразы Лены пришла в себя. В лице девушки на миг промелькнуло что-то хищное, и Рикошету вдруг показалось, что сейчас Лена начнет шантажировать его. Попытается, по крайней мере. Мол, если хочешь, чтобы никто в мире и дальше не знал этой новости, то… Музыкант ощутил поднимающееся откуда-то из груди холодное бешенство. От него сжималось горло, крошечные иголочки покалывали в носу, как пузырьки газа из лимонада. Витек редко жалел о том, что делал, но сейчас был как раз такой случай. Лена думала, что музыкант ее не хочет, но боится, и поэтому ей удастся его заставить сделать все, что ей хочется.
Но Рикошет не боялся.
«Спокойно, спокойно», подумал он и глубоко вдохнул. – «У тебя сегодня уже был инфаркт. А впереди еще ожидается бурная ночь…».
Лена же смотрела на него, как очарованная. Ее настолько потрясла дикая, какая-то совершенно первобытная ярость, вспыхнувшая в глазах Рикошета, что девушка совершенно забыла, что собиралась сказать. А Лене действительно хватило бы духу на шантаж, но сейчас, глядя в эти зеленые, побледневшие от ярости глаза, девушка поняла, что это было бы самым безрассудным поступком в ее жизни. Да и полноте… не такая уж это была «странная и тревожная» весть. Да что значит « никто в мире не знал этой новости»? Гарик наверняка знал, а с чего бы он стоял уже полчаса на заднем крыльце, нервно тянул из пачки сигарету за сигаретой. А уже сколько людей в Питере, наверное, было в курсе, и подумать страшно.
Момент был упущен. Рикошет молчал и смотрел на девушку.
«Как же этого бога-то звали», растерянно думала Лена, чувствуя сладкую слабость в коленях под этим безжалостным взглядом. – «Великана, бога зла… Которого на цепи держали». Секунду назад Лена убедилась в том, что сказки все врут. Цепь давно проржавела, и злобный великан выбрался на свободу. «Локи», вспомнила Лена имя бога. – «Лодур Хведрунг, етун, живший в Асгарде вместе с богами». Но Локи уже очень давно жил среди людей. Люди привыкли к его внешнему виду и необычайно высокому росту… и сейчас злобный етун стоял перед ней, загораживая пол-коридора.
– Я приду к тебе завтра, – сказал Витек.
Лена усмехнулась, окончательно стряхивая минутное наваждение.
– Да я поняла, – сказала девушка. – Гарик уже Риту домой отправил с вашим барабанщиком, как его… Грином. И не боится, аж завидно. Парень и девушка одни в пустой квартире, ночью, тем более, я так понимаю, они старые друзья…
– Вот именно, – сказал Рикошет.
Лена откинула назад упавшую прядь.
– Не бывает дружбы между мужчиной и женщиной, – сказала она. – Ну, разве что в детском саду, так из этого возраста они уже, слава богу, вышли… Что у вас случилось, что он теперь с вами в одной машине спать не может?
– Это долго объяснять.
– Ах да, ты же торопишься, – с нескрываемой иронией сказала Лена.
– Телефон скажи свой, – произнес Рикошет.
Лена помолчала.
– Уходи, но оставь мне свой номер… Стационарного телефона все равно там нет, где ты ночевать сегодня будешь, – сказала она. – А мой мобильник у Гарика есть, спроси.
– Ладно. Ты с мамой живешь?
– С мужем, – невинно глядя на Рикошета, сказала Лена. – Он сейчас в отъезде, по делам. В шкаф тебе прятаться не придется, не бойся. Из Владивостока люди внезапно не возвращаются.
Рикошет засмеялся, хотя не думал, что сегодня его что-нибудь сможет рассмешить.
– Замечательно, – сказала он, отдышавшись. – Да и не выпускает наша промышленность шкафов таких размеров, чтобы я мог в них спастись от гнева разъяренного мужа… Слушай, а где у вас тут кладбище?
Лена поперхнулась. Рикошет с любопытством смотрел на нее. Он видел, что девушка поняла его неправильно, и ожидал, ответит Лена все же на его вопрос, или нет.
– У нас их два, старое и новое, – сказала Лена спокойно. – Но старое давно уже закрыли. Единственное, зимой там похоронили какого-то дирижера симфонического оркестра, что ли. Господи, как же его фамилия… такая, немецкая, очень простая….
– Шмидт, – сказал Рикошет.
Он отчетливо проговорил «д» перед «т». Фамилия умершего дирижера прозвучала одновременно свистяще и взрывно. Словно пуля, пробившая навылет толстую ледяную стену замка Снежной Королевы, свистнула у виска Кая и вошла в дубовый подлокотник трона, отчего тот громко треснул и раскололся.
Лена удивленно посмотрела на парня.
– А ты откуда знаешь?
Рикошет пожал плечами.
– Я просто предположил. Ты ведь сама сказала – простая немецкая фамилия, вот я и подумал – Шмидт. Куда уж проще. Так как же его там похоронили, если ты сама сказала, что это кладбище закрыли давно?
– Сам городской голова епархию уламывал, – ответила Лена. – Шмидт же был почетный гражданин Хиришей, и завещал себя похоронить именно там. Шмидт, он был сыном военнопленного, из тех, что завод здесь построили после войны, а при коммунистах с такими родственниками карьеры было не сделать. А во время перестройки Шмидт поднялся здорово и уехал в Питер… Видать, хорошо в музыке соображал. Так старое кладбище из моего окна видать, а новое…
– Нет, – сказал Рикошет. – Давай сходим на старое.
Лена вздохнула.
– С вами, мужчина, хоть на край света.
– Ну все, забились, – сказал Рикошет, чмокнул девушку в щечку и пошел дальше.
Открыв дверь, Рикошет увидел, что Гарик уже стоит на ступеньках спиной к входу. Витек подошел и остановился рядом.
– Слушай, – сказал Гарик. – Может, не надо? Это все-таки опасно для тебя сегодня. Ты и концерт, тем более, отработал…
Лицо Витька исказила болезненная гримаса.
– Рикошет, нельзя же так сильно хотеть, – мягко сказал Гарик. – Это может тебя погубить, в конце концов.
– Хорошо, – сказал он угрюмо. – Я пойду, пока ребята в «газоне» на ночь не закрылись.
И добавил изломанным голосом:
– Вы меня восхищаете своим благородством.
Он повернулся обратно к двери.
– Черт, – воскликнул Гарик, хватая Рикошета за рукав. – Ну пойдем, пойдем…
Глава 3
Гарик и Рита снимали однокомнатную квартиру в четырех кварталах от нового ДК, на улице Героев. Когда Рита только переехала в Хириши, ее восхитила подобная лаконичность. Не «героев ополчения 1812 года», не «героев Великой Отечественной войны», а просто – улица Героев. Всех. Сразу. Можно было понять и так, что на этой улице живут сплошь одни герои. Пока Рита с Ромой шли по ночному городу, девушка, смеясь, рассказала ему об удивительном названии. Барабанщик чуть усмехнулся и сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});