из себя.
Спасение пришло неожиданно. Шаркающие шаги пожилого человека я услышал задолго до того, как шаблонная такая бабушка с палочкой и платочком появилась из-за поворота.
На практикующего она не походила, потому мне и не пришло в голову от неё скрываться. Сидит на низком ограждении скверика молодой человек — и что тут такого? Максимум побурчит про непутевое поколение.
Но как же я здорово ошибся!
— Этак у тебя мигрень начнется, — приблизившись ко мне прокомментировала бабуля. — Надо внутреннюю силу приспустить немного. Монеты на две-три где-то. Иначе утром проснешься как с бодуна, больной и недовольный.
Я вздрогнул дважды. Сначала, когда она просто заговорила. Голос не соответствовал её внешности. Так могла бы говорить женщина лет… сорока, может сорока пяти. Второй раз мурашки пробежали, когда я понял, о чем говорит моя собеседница.
— С радостью поделюсь чем могу, но опыта не хватает.
Признаваться в своей неопытности, как выяснилось, удобнее перед пожилыми. А тут и такое несоответствие внешности с голосом не насторожило. То есть, насторожило, конечно — но уже постфактум, намного позже.
— Какие любезные молодые люди пошли в столице, — оживилась старушка.
Поправлять её, напоминая, что город уже больше века как не является столицей, не повернулся язык. И правильно сделал, потому как меня цепко ухватили за руку.
Реальность вокруг подернулась пеленой, напоминая случай с трамваем.
— Я тут недалеко живу, меня Александрой Юрьевной зовут. По такому случаю, приглашаю послезавтра на вечерний чай с печеньем.
Что характерно, она не назвала своего адреса, но в тот же момент у меня вдруг появилось четкое знание как пойти в гости. Я даже узнал, как выглядит коридор в коммунальной квартире, где за Александрой Юрьевной числилось две комнаты.
А еще от меня к моей собеседнице перетекло маны ровно на три монеты. Это тоже было пришедшим извне знанием.
— Вы, очень интересный молодой человек, Имярек, — прокомментировала старушка, продолжая свой путь как ни бывало.
— Продолжайте оставаться таким молодым и позитивным как можно дольше. Пригодится. Ей-ей, пригодится. Неоднократно…
А ведь я не называл своего псевдонима, подумал я. Она обратилась ко мне не по имени, которое могла узнать в те годы, когда я осваивал песочницу.
Псевдониму в августе исполнилось пять лет. Его знали в кругах, интересующихся эзотерикой, но как из молодёжных тусовок информация о нем добралась до местной старушки?
Концентрация практикующих возле моего дома становилась все выше и это начинало беспокоить.
Очень некстати вспомнились обстоятельства встречи с Леоникой: лестничная площадка должна была просто залиться маной, но дополненное зрение не фиксировали ни одного пятна. Это не могло не беспокоить.
Пятен на одежде после встречи с Александрой Юрьевной тоже не нашлось — бабуля подчистила все так быстро, что я и не заметил. Опыт? Многие десятилетия опыта!
Мне срочно-срочно нужна Медея.
Разуваясь в прихожей, я выслушал добродушное ворчание мамы по поводу позднего возвращения. Отец устроился в своем закутке с инструментами и, судя по запаху разогретой канифоли, что-то паял. Я не стал их отвлекать, а сразу рванул к компьютеру.
Ответное послание от Лямбды не улучшило настроения. Оно оказалось столь же лаконичным.
Что должен ощущать на моем месте тот, кто ждет какого-то совета, помощи, а натыкается на три слова: “И вправду ой”?
С такими новостями, загадками и ощущениями тревоги я привел себя в порядок и лег спать. Потому что ежели верить народной мудрости, утро вечера мудренее.
Утро встретило еще двумя письмами от Лямбды. В первом было две карикатуры. Одна с таксистом, который врезался в понтовую иномарку, другая — с котом Шрёдингера и коробкой. И ни одного слова, только картинки.
Второе письмо содержало адрес квартиры, в которой Медея собирала свою тусовку и время.
Действительно ой, если для разговора со мною приходится светить перед всеми факт встречи. Впрочем, сам по себе мой поход туда не относится к числу необычных событий.
Вчера мы вообще играли с Лямбдой в “Каркассон”, почему бы не встретиться с ней еще раз? Из образа начинающего практика, не знакомого ни с какими авалонскими ключами вроде ничего не высовывается…
В институт, согласно вчерашней инструкции, ходить без заготовленных амулетов не стоило. Потому сосредоточился на подготовке к внеочередным экзаменам. Заодно и от лишних тревог голову очистил.
Традиционный “пропуск” на тусовку, вафельный тортик и большую бутылку газировки, я купил в магазине по соседству. Мог бы взять пива, но приносить с собой алкоголь не хотелось. А тортик — это всегда приятно. Не знаю, как избавляется от лишних калорий Медея, но она редко бывает против сладкого в доме.
Звонить или стучать не пришлось. Какая-то незнакомая парочка, хихикая и размахивая руками, выскочила на лестничную площадку прямо у меня перед носом. Разговаривали о какой-то компьютерной игрушке, не стал вслушиваться.
Обуви в прихожей было как всегда: много, но не так чтобы было некуда приткнуть свою пару. А вот место на вешалке пришлось поискать. Это уже традиция такая — всего раз или два приходил к Медее так, чтобы можно было свободно повесить куртку.
— Чай черный, зеленый или фруктовый? — поинтересовалась Лямбда, выглядывая из-за двери в ванную.
Так и понимай, что не было никаких обменов намеками и тому подобного. Но и фарса, будто не встречались несколько недель, тоже не состоялось. И на том спасибо.
На кухне обсуждали хербертовскую “Дюну” и отчего-то желязновскую “Ночь в одиноком октябре”. Я мысленно пожалел, что не застал начала разговора и вряд ли теперь узнаю, каким образом состоялось такое примечательное соседство произведений. Но выложил на стол коробку с тортиком, поздоровался с присутствующими, а там и Медея подтянулась из комнаты.
— Какие люди! Давно не заходил, Имярек!..
— Звезды с пасьянсами не сходились, извини…
— Я тут колоду новую надыбала, хотела тебе показать. Это минутное дело. Чайник не успеет закипеть…
Вот вам и предлог отойти в сторонку. Когда-то, ближе к новому году, мы и вправду сцепились языками по поводу Таро Поп-Культуры. Иронично, но тогда я отстаивал позицию работоспособности колоды, а Медея изысканно подбирала синонимы к словам “мусор” и “профанация”.
Деловой походкой мы прошли в святая святых, спальню Медеи. А как только за моей спиной закрылась дверь, что-то сверкнуло и я обнаружил еще одну дверь, по соседству со шкафом. Только выглядела эта дверь несколько противоестественно. Стандарт высоты дверного проема в старом фонде — около двух метров, а тут и полутора не наберется. Да и сама форма двери, с закругленными краями и ручкой сверху, почти у самой притолоки. А так обычная дверь, деревянная, лакированная.
Медея подошла к странной