Читать интересную книгу Не по чину - Евгений Красницкий

Вначале боярин его не признал, только глянул мельком мутными глазами из-за стола, за которым, судя по всему, почти безвылазно пребывал не первый день. Отхлебнул, выплеснув на уже обильно политую брагой бороду и рубаху немалую часть содержимого из кружки, стукнул ею по столу с живописно разбросанными по нему объедками вперемешку с черепками посуды и прорычал:

— То тов…? Ю… ать… на…хр-р…

— Сотник Младшей стражи Погорынского воеводства! — бодро гаркнул Мишка, интерпретировав вопрос (ибо из всего сказанного более-менее ясно определялось только то, что первая часть фразы именно вопрос), как: «Кто таков?». Вторую часть он предпочел не переводить, так как, судя по всему, информации она не несла, а только выражала состояние души собеседника и добрые пожелания гостю. По всей видимости, с вопросом Мишка угадал, так как последовало разрешение:

— Гри!

Ну, он и не стал себе ни в чем отказывать, отрапортовал, как есть: что ввиду чрезвычайных обстоятельств, прибыл в Слуцк в составе конно-ладейной группы, с купеческой экспедицией Никифора, примкнувшей к ним по пути следования в Туров для передачи плененного Городненского князя Всеволода Давыдовича и его супруги Агафьи Владимировны, освобожденной из рук похитителей, Главнокомандующему объединенными воинскими формированиями Туровского княжества для дальнейшей передачи по команде…

Тут-то и началось чудодейственное протрезвление боярина, ибо в его глазах, наконец, отразилось преддверие мыслительного процесса, в результате которого они заметно округлились и стали вполне явственно вылезать из орбит:

— М-м-мы……иш…ка?! — с трудом прохрипел Федор; попытался подняться из-за стола, но не преуспел, а плюхнулся на него животом. Попробовал вновь встать, но только смел часть неопознанных объедков вместе с кружкой, которая покатилась по полу с глухим стуком, и рухнул на лавку. — В… на… хр… тв…ою… бл…!

Закончилось это звукоизвержение почти осмысленным «Пври чо скзл!» Мишка повторил, постаравшись на этот раз изложить более расширенную версию истории о пленении князя и освобождении княгини с детьми. Боярин снова выдал серию малопонятных, но, несомненно, кучеряво задуманных ругательств, видимо, требовавшихся ему для разгона и тренировки, чтобы сформулировать и изложить очередной вопрос:

— Де князь?

После чего еще раз получил в ответ, что княжеская чета прибыла в Слуцк в обществе Младшей стражи и нагнавшего ее в дороге купца Никифора.

Боярин Федор, только что пьяный до изумления, так, что едва сидел, вдруг вскинулся, резко оперся руками о стол и с хэканьем, как штангист-тяжеловес, идущий на рекорд, наконец-то оторвал свою задницу от лавки. Эта попытка оказалась успешнее двух предыдущих, так что на ногах ему, хоть с трудом, но удержаться удалось.

— Ты шта-а-а?!. — каким-то чудом в этой короткой фразе уместился широчайший акустический диапазон, от низкого утробного до переходящего в ультразвук. Впрочем, дальше дело пошло веселей: нависнув всей тушей над столом, выпучив глаза и хватая ртом воздух, как вытащенная сетями глубоководная рыбина, боярин трезвел на глазах и, по мере обретения связности речи, использовал все более и более цветистые эпитеты и метафоры, чтобы сообщить Мишке все, что он думает о нем, о Корнее, всей их родне и ратнинской сотне в целом. Закончил он на патетической ноте: — Все порушили, сучьи выкидыши, мать вашу! ВСЕ! Приперлись! Да кому вы нужны? Воевода… грамота! Князь… Да какой князь?! Ты хоть понимаешь, паскудыш, куда ты влез?

Куда влез, Мишка уже понимал, а вот при чем тут дед и грамота — еще не очень. Осознание глубины задницы, в которую он угодил, пришло еще во время разговора с бронзовым Лисом, перед отплытием. Тогда его внезапно накрыло отчетливое понимание, что же не давало ему покоя все это время, заставляя беспричинно срываться то в истерику, как после известия о «гибели» Егора, то в сомнения относительно собственной компетентности, то в раздражение на отроков.

И причина-то, как на грех, самая что ни на есть обычная, но для управленца его квалификации непростительная — классическое «головокружение от успехов».

До сих пор у него получалось практически все, что он задумывал. Да, не без усилий, порой значительных; да, времени и нервов тоже уходило немало, но ведь получалось же! В четырнадцать лет — опоясанный воин, сотник Младшей стражи, приравненный к взрослым десятникам! Тут поневоле вспомнишь Аркадия Голикова с его «в шестнадцать лет полком командовал» — возгордиться впору. Вот и возгордился, и в результате влип в ту самую задницу: никакой награды нет и быть не может, и ничего, кроме проблем себе на шею, он не заработал.

Ведь знал прекрасно про опасность экстраполяции успехов, но, как порой бывает даже с самыми умными людьми, к себе, любимому, теорию не приложил; не учел, что успехи ему сопутствовали, пока он крутился в привычной среде — в Ратном и в крепости, среди людей, которые его знали. Но сейчас-то Мишка вышел за знакомые пределы не только в смысле географическом. Человеческое окружение стало другим! С князьями разговаривать — не отроками командовать! Управленец вышел за границы своей компетенции, принялся действовать на том поле, о котором пока ничего не знает и знать не может.

Первый звоночек прозвенел, пожалуй, в разговоре с княгиней: Мишка невольно оценивал ее поведение и реакции, исходя из своего знания мотиваций и реакций женщин у власти ТАМ, ничего, по сути, не зная о женщинах у власти ЗДЕСЬ. Не зная, помимо этого, мотиваций князей и тех условий, в которых они те или иные решения принимают, влез в их игру, попытался решать и оценивать, и удивлялся, что ответ не сходится. Едва не влип; хорошо, вовремя сориентировался.

Правда, после осознания прискорбного факта собственного непростительного косяка Ратникова как будто отпустило. Ничего удивительного: такое облегчение, после безуспешных мытарств по беспомощно разводящим руками врачам, приносит правильно поставленный диагноз. Насколько бы ни оказалась тяжела болезнь, но если она в принципе поддается излечению, и надо только назначить правильный курс лечения, пациенту становится легче. Вот и Мишка сразу почувствовал себя увереннее от одной только мысли, что теперь знает, ЧТО именно не так.

«Не бывает безвыходных ситуаций — бывают недостаточно квалифицированные управленцы. Нельзя, говорите, было князя трогать — надо было тихо обойти его на переправе и следовать дальше по своим делам? Мол, велено вам было лордом Корнеем ляхов преследовать, ну и преследовали бы себе — там и добыча, и слава воинская.

А его светлость… А хрен бы с ним, пусть бы помирал в той избушке, может, и не помер бы, в прежней истории-то он, кажется, вполне себе прожил еще сколько— то там лет. Да и княгиня с детишками, судя по всему, ТАМ не погибла — иначе бы такая трагическая кончина от рук подлых убийц непременно нашла отражение в летописях. Но если ее выкупили благополучно, да ввиду сопутствующих не шибко красивых обстоятельств, хоть и вынужденного, но все-таки предательства шантажируемого супруга, вполне могли вопрос и замять, в конце концов…

Вот-вот, вы еще возьмитесь исследовать теорию искажения причинно-следственных связей в контексте влияния действий неучтенных ранее cубъектов на пространственно-временной континуум. Самое время. В конце концов, какая вам-то половая разница: было оно так ДО вашего появления, или вы себе сами это невольно организовали? В любом случае, раз вы уже вляпались в процесс, так его и используйте. И извольте думать, как его перенаправить, чтобы он не только не смел вас, но и послужил вам на пользу.

Так что хрен вам, а не «мимо пройти»! «Мимо» — это если бы вы тихо сидели на пятой точке и пределом жизненного успеха считали боярский титул, ну, может, присоединение к дедовым владениям (пока, кстати, чисто условным), еще парочки гектаров пашенных земель и сколько-то деревенек на пять-десять домов каждая. Тогда и впрямь, на фига бы вам тот князь сдался? Но, позвольте вам заметить, в таком случае и эти перспективы стали бы для вас весьма отдаленными, ибо свой шанс вы бы прохлопали, а судьба таких ошибок не прощает.

А то, что шанс сей сопряжен с риском потери головы и прочими неприятностями, так на то он и шанс: большой выигрыш вероятен только в результате большой игры и сопутствующего ей большого риска. Так что либо сиди, клопов за печкой дави в тепле и безопасности, либо думай не задницей, а той самой головой, которой рискуешь, пока она еще при тебе. И, между прочим, сэр, теория управления, как и всяческая теория вообще, дает хороший результат только при правильном ее приложении к практике, а на практике вам никто лабораторные условия создавать не обязан, и решать, что именно, когда и куда применять и есть настоящее искусство управления».