Двадцать лет на машине не ездил, но навыки вождения остались. Правда, были шероховатости, но они сглаживались защитным полем, а вообще-то я езжу очень осторожно. Права на вождение автомобиля я получал еще в военном училище, а там порядки строгие. Учили ездить по миллиметрам, чувствовать машину и ее местоположение на дороге. По этой причине я никогда не наезжаю на тротуары и легко проезжаю узкие места.
Навыки вождения восстановились очень легко, но в связи с тем, что я ездил по городу не очень быстро, то перешел в разряд «чайников», которые становятся добычей «асов» и «жучков», организующих ремонт своей машины за счет новичков. Подрежет такой «ас» машину новичка, получит маленькую вмятину, а приплетет к вмятине все, что у него есть неисправное. Приезжает гибэдэдешник, а «чайник» действительно въехал в чужую машину. Раскошеливайся. Кто будет доказывать опасное вождение машины «асом». Никто.
Так и меня резанула крутая иномарка. Резанула талантливо, тут никакая реакция не спасла бы. Ехал я со скоростью километров семьдесят, ну и врезал ему в бок. У него жестянка, а я как танк Т-34. Выломал ему переднюю дверку, погнул заднюю, сломал пороги, а правое переднее колесо вообще вывернулось вбок. У меня хоть бы что, хоть бы царапина какая. Ни фара, ни подфарник не пострадали.
Вышли четверо крутых. Пальцы в растопырку. Колотун трясет, от злости, наверное. Хотели царапину сделать на десять тонн баксов, а получили машину всмятку.
— Ну, чё, мужик, давай квартиру, машину и всё, что есть и на счетчик тебя лет на десять поставим.
А я им так говорю:
— А в чем собственно дело? Вы где-то с самосвалом столкнулись, а на меня все свалить хотите.
Посмотрели, а у меня ни царапины.
— Ты, сука, да мы тебя в порошок сотрем. Ты знаешь, чья эта машина? Это машина Кочкина, президента Ассоциации предпринимателей. Конец пришел к тебе, падла.
И кулаком мне по физиономии. Вы видели, как люди пинают картонную коробку с кирпичом. Ситуация та же. Дикий крик. Сломанные фаланги пальцев. От души бил, сволочь. Знал, что мне одному против четверых не справиться.
Такое меня зло взяло за то, что я всю жизнь эту мразь защищал, а это оказалось вообще никому не нужно, особенно этой мрази и тем, кто ее в порядке держать должен. Если в мире правят те, у кого есть деньги, то ни о каких правах, а тем более о законах, говорить не приходится.
Каждый пользуется правами и законами в зависимости от размеров своих доходов. Как только какой-то руководитель начинает повторять поговорку о том, что музыку заказывает тот, кто платит деньги, то такого руководителя надо арестовывать без всяких санкций и возбуждать по поводу произнесенных им слов уголовное дело о коррупции и связях с преступными элементами. Шкура он продажная, если сотрудник органов безопасности и правоохранительных органов, и шестерка уголовная, если сотрудник государственного аппарата и законодательных органов.
Кнопкой номер два я увеличил защитное поле, навел часы на иномарку и нажал копку номер четыре. Будто гидравлический молот ударил в иномарку. Еще нажал на кнопку, и машину выбросило на встречную полосу движения. Уменьшив поле, еще раз нажал на четвертую кнопку, направив часы на крутых. Их как будто ветром сдуло, перебросив в придорожную растительность. После этого сразу полегчало. Как будто руки, в дерьме запачканные, теплой водой с мылом помыл.
Я сел в машину и поехал домой.
Глава 10
Арестовали меня в одиннадцать часов вечера. Позвонила в дверь женщина и сказала, что собирает по пять рублей за уборку в подъезде. Ничего не подозревавшая дочь открыла дверь и была оттолкнута людьми в камуфляже, в масках и с автоматами. Заскочившие в квартиру люди сразу схватили меня за руки, заломили их за спину, надели наручники, беглым взглядом оглядели квартиру, два раза стукнули меня по спине металлическим прикладом и утащили в машину.
Привезли меня в следственный изолятор и посадили в отдельную камеру. Наручники сняли. Начальник следственного изолятора был мне знаком. Мы познакомились, когда я вместе с консулом его исторической родины приезжал осматривать условия содержания земляков-уголовников. Он был очень удивлен, но ничего не сказал. За сочувствие можно угодить в соседнюю камеру. Да и мне не было никакого резона показывать свое знакомство с хозяином изолятора. Поэтому мы даже не поздоровались и не кивнули друг другу.
Процедуру задержания соблюли полностью: ремень и шнурки от ботинок отобрали, сняли серебряный перстень, а часы снять не смогли. Сказал им, что они не снимаются. Американская фирма гарантировала, что никто их не сможет снять и тем более украсть. Человек пять пробовали открыть замок браслета, поломали ногти, но не открыли. Пришел один, вероятно, технарь, с приспособлениями типа фомки. Ручка и лопатки из легированной стали разного размера, пассатижи, отвертки при нем в кармашках на поясе. Ковырялся минут тридцать и все без толку. Махнули рукой и приказали охраннику не спускать с меня глаз и вмешаться, как только я попытаюсь снять часы.
Спал я беспокойно. Арестовывался в первый раз в жизни. Все непривычно. Вертухай в глазок за тобой постоянно наблюдает. Тоже ощущение не из приятных. Нары жесткие. Свет, хоть и тусклый, но в темном помещении и он кажется ярким.
Первый допрос начался в девять часов утра после завтрака. Следователь в гражданской одежде начал задавать вопросы, типа кто такой, где родился, где крестился, где работал, где сейчас работаю, семейное положение и прочее. По мере ответов на вопросы лицо у следователя понемногу вытягивалось, и тон его становился вежливее. Наконец, он закрыл протокол, предложил мне вернуться в камеру, так как ему надо разобраться с несколькими вопросами, и ушел.
Во второй половине дня меня освободили из изолятора, извинились и подвезли до дома. Я не стал задавать никаких вопросов. Понятно, что бандиты сразу привели в действие свои рычаги, предъявив в качестве доказательства изуродованную машину.
Дома мне рассказали, что обыска не делалось, но внимательно была осмотрена моя машина, особенно те места, которые, якобы, должны были пострадать при столкновении. Никто и ничего не определил. Постояли, похмыкали и ушли.
То, что меня выпустили, не объяснив никаких причин задержания, могло свидетельствовать только о том, что за мной установлено плотное наблюдение, как силами сотрудников внутренних дел, так и криминальной группировкой, имеющей какие-то сношения с определенными сотрудниками правоохранительных органов. Я теперь, как говаривал гестаповский папаша Мюллер, под двойным колпаком. Не исключено, что в это дело вмешаются и органы государственной безопасности. Не каждый день такие фрукты в поле зрения попадают.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});