предсказала, говорит умрешь ты глупый гном на лошади, но будет это не скоро,— сказал Боград, вдруг замолчал и тело его обмякло на соломе.
— Дядь Боград, ты живой? — Тахон встрепенулся и стал тормошить гнома за грудки, — эй, не пугай меня так.
— Да живой я, живой, — очнулся гном, — закемарил просто, говорю же укачивает.
Гномы молча продолжили путь. Боград достал, котелок с едой и стал наворачивать за обе щеки.
— Так что там с девчонкой? — спросил Тахон.
— С ведьмочкой то? А кто ее знает, не по душе она была соседям, люди не то что не любили ее, скорей боялись. Ну кому охота было знать что умрешь не сегодня-завтра, вот и писали на нее доносы во дворец, до самого Верховного мага, говорят, дошло. Выслали за ней отряд усмиренных магов, те приехали, нашли ее на опушке леса, хотели надеть кандалы, а она возьми да и улети. Не спрашивай меня как, я не видел, а вот то, что маги уехали без Тать — это видел. Люди болтают, взяла и взлетела, маги как оцепеневшие стояли, все понимали и ничего не могли сделать, ни слова сказать, ни рукой пошевелить и магия как будто в них иссякла на время. Так и улетела, поднялась выше деревьев и в сторону леса.
— И что больше никто ее не видел?
— Неа, — Боград вытер нос рукавом куртки, — говорят, когда бабка ее умерла, то на кладбище видели кого-то. С дороги могилу видно, и люди проходящие мимо, видели склонившуюся женскую фигуру. Подойти, конечно, никто не захотел, дураков нет.
Гномы молча ехали дальше, Боград уснул, а Тахон смотрел на деревеньки, мимо которых проезжала их телега, после отклонил голову назад, долго смотрел на небо, облака и тоже уснул.
Проснулся Тахон от ржания Маруськи, она остановилась возле Скалозубки и ждала, пока гном слезет.
— Вот это да, чуть не проехал свою остановку, — сказал Тахон, — ну Маруська, с меня морковка.
Гном спрыгнул с телеги, взял свой топор, закинул его на спину и пошел в сторону деревни:
— На обратном пути дождись меня обязательно, я с тобой поеду.
— Лады, заеду за тобой, — ответил Боград и тихо добавил, — если не усну.
Тахон направился в сторону своего дома. В деревне было как-то по-странному тихо, такой глухой тишины он не слышал ни разу в жизни. Ни гномов, ни людей не было видно и слышно. Да что там гномы, ни пения птиц, ни шелест листвы деревьев, и даже скрипа старой сосны не было слышно.
"Не к добру все это" — подумал Тахон и погладил ручку топора за спиной, он почему-то слегка завибрировал, чего раньше не случалось, — тише, Брок, все хорошо, папа рядом.
Гном дошел до дома, где жил с дедом Архидом и открыл калитку. Она запиралась только изнутри на задвижку, но можно было снаружи отпереть, если знать как просунуть руку. Во дворе было тоже тихо, кур дед раздал соседям, так как уезжал срочно и некогда было их рубить. Хряка с поросятами, по той же причине, отдали Исашке, у него нет отца и пять сестричек.
Тахон обошел дом, все вроде как раньше, погреб без крыши на месте, кузня стоит. Открыл дверь дома, вроде никого не было, замок на месте, дома чисто. Вышел снова на улицу.
"А где все соседи? Обычно ребятня бегает по деревне, визг девчонок, крики мальчишек, даже собаки не лают, с роду такого не было" — подумал Тахон. — "Надо дойти до дома тетки Альмы, она просила все проверить".
Гном шел по деревне, заглядывая через забор на соседские дворы, пытался вглядываться в окна, никого не было, все как будто взяли и ушли куда-то.
Калитка Альмы открывалась также, один мастер делал засов, Тахон без проблем ее открыл. Достал ключ под ковриком, и открыл висячий замок на бывшем трактире. Дверь открылась, в доме все по-прежнему, уезжая Альма все оставила, взяла только одежду и самое необходимое. Тахон прошелся по комнатам, потом расстелил на столе скатерть, сложил железные тарелки, ложки, кружки, половник и всю кухонную утварь, что попалась под руку. Завернул скатерть узлом, сделав таким образом импровизированный мешок.
"Ну, вроде все" — подумал Тахон, взял узелок и вышел во двор, — Оставлю-ка я пока посуду на крылечке, тетка Альма просила к бабке Клавьете зайти и дядьку Мича пора найти, лошадка не долго в каменоломне разгружается.
Гном перешел на другую сторону деревни и двинул к дому бабки. Топор не переставал вибрировать, то тише, то чуть сильней. Калитка у Клавьеты не запиралась, не было нужды, соседские детишки прибегали к ней каждый день, она рассказывала им сказки и угощала пирогами или плюшками, которые сама пекла. А самый ее вкусный пирог был с черникой, никому рецепт не рассказывала, говорила семейный секрет, как не просили соседки — ни в какую.
Вот этот рецепт то и просила добыть тетка Альма, когда шептала Тахону на ухо у ворот, в трактире должно быть главное блюдо, которого нет нигде в других местах, люди должны сходиться со всей округи, чтобы его попробовать.
— Эй, тетка Клавьета, ты дома? —дверь дома была тоже не заперта, Тахон постучал три раза и вошел, не дожидаясь ответа, — Это я, Тахон, ты тут?
Гном осмотрел единственную комнату в доме и увидел, что бабка спит на кровати. Только как-то странно спит, лежит на покрывале, одетая, да еще и в обуви. Как дышит тело тоже не было видно, точно мертвая. Тахон подошел к кровати, нагнулся над телом и повернулся левым ухом ко рту бабушки, дыхание есть.
Клавьета
Гном подумал:
"Раз бабка спит, поищу-ка я пока рецепт пирога среди ее записей".
Тахон тихонько, стараясь не разбудить, подошел к тумбочке, аккуратно открыл, хорошо та не скрипела, и стал рыться среди кучи разных бумажек. Клавьта была травница, от своей бабки научилась, где какая травка растет и чего лечит, а к старости лет забывать начала. И либо чтоб самой не забыть, либо чтоб не пропали зря знания, стала записывать, передать учение некому. Своих детишек у нее не было, а те что навещали старушку, больше сладкими плюшками интересовались, чем лечением.
Гном перебирал бумажки толстыми пальцами и никак не мог найти нужную.
— Положь на место, — раздался голос за спиной, Тахон