Керри Девлин попытается.
* * *
Дом Девлин Двадцать первая авеню, Юг Бирмингем, 19:15
— Я не хочу говорить. — Тори бросила рюкзак на диван и направилась к лестнице.
— Прости, но это не просьба, — объявила Керри. — Мы должны поговорить.
Тори остановилась, ухватилась рукой за стойку перил в конце лестничного марша, но не повернулась.
— Давай присядем и поговорим прямо сейчас. Фалько привезет ужин.
Тори показательно вздохнула, развернулась на сто восемьдесят градусов и широкими шагами направилась к дивану, плюхнулась на него.
— Ну, говори.
Даже несмотря на то что девочка плотно скрестила руки на груди, ее плечи дрожали.
— Случившееся с Брендал ужасно. На самом деле страшно. Я понимаю, что ты произнесла то, что сказала, поскольку ты расстроена и боишься. Я уверена, ты не имела это в виду. Я также хочу, чтобы ты точно знала: я всегда тебя поддержу. Я с тобой. Я сделаю все, что тебе нужно. Мы все с тобой. Мы любим тебя, Тори. Твоя семья, включая Фалько, мы все тебя очень любим. Мы хотим, чтобы ты была в безопасности и счастлива.
Теперь Тори посмотрела на Керри. Глаза ее повлажнели от нахлынувших эмоций, а губы дрожали.
— Не папа. Если бы я умерла, его бы это не взволновало.
Впервые с тех пор, как Керри Девлин поймала Ника, изменявшего ей с другой женщиной, она порадовалась, что позвонила ему. Она сообщила Нику о происходящем с их дочерью, и это было правильным решением.
— Я сегодня разговаривала с твоим отцом, — сказала Керри. — Он тоже обеспокоен. Отец сказал, что если он тебе нужен, то утром прилетит первым рейсом.
По щеке дочери стекла одинокая слезинка. У Керри было ощущение, будто ее сердце разрывается на части.
— Ты это говоришь только для того, чтобы мне стало лучше?
Даже по прошествии года, в течение которого отец ее игнорировал, Тори все равно отчаянно требовалась любовь отца. Керри никогда не простит его, что он заставил дочь жить в такой страшной неуверенности. Однако сейчас он откликнулся, когда возникла серьезная проблема, и это восстановило способность Керри его терпеть, пусть и в минимальной степени.
— Я повторяю тебе именно его слова. — Керри Девлин посмотрела на время на мобильном телефоне. — На самом деле он в самое ближайшее время тебе позвонит. Отец тоже тебя любит, Тори. Мы справимся со всем этим.
Из глаз дочери снова хлынули слезы.
— Ты обещаешь?
Керри обняла ее за дрожащие плечи.
— Обещаю. На самом деле я уверена, что все это вскоре останется в прошлом, и сказала твоему отцу: я не возражаю, если ты на пару недель отправишься в Нью-Йорк после окончания учебного года.
Тори вытерла льющиеся следы.
— Он на самом деле хочет, чтобы я приехала на целых две недели?
Керри выдавила из себя улыбку. После того как у него родился ребенок, ублюдок разрешал приезжать только на выходные и редко.
— Да. И я не возражаю. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Тори. В безопасности и счастлива. Мне всегда это было нужно.
Тори внимательно смотрела на лицо Керри. У нее самой на лице снова появилась неуверенность и омрачила его.
— А ты чем будешь заниматься?
— Не беспокойся обо мне, ребенок. У меня масса дел. — У Девлин была ее работа.
В дверь позвонили.
И у нее был Фалько.
Тори вскочила на ноги.
— Подожди, пока я скажу Фалько. Он не поверит!
Вставая, Керри почувствовала облегчение. Гоняться за убийцами легче, чем быть родителем подростка. Керри Девлин смотрела на лицо дочери. На нем теперь отражалось возбуждение, когда она делилась новостями с Фалько. Девлин не расплакалась.
Фалько обнял Тори. Он держал в руках пакеты с едой навынос.
— Отличная новость, — сказал он. — Привезешь мне футболку.
У Керри завибрировал телефон, и на экране появилось лицо Ника.
— Тори!
Она повернула телефон экраном к дочери, чтобы Тори увидела: звонит ее отец.
Тори еще раз обняла Фалько и схватила телефон. Дочь стала подниматься по лестнице, болтая с отцом.
Керри внезапно почувствовала себя более усталой, чем когда-либо в жизни.
— Ты все правильно сделала.
Керри повернулась к напарнику. Когда она позвонила ему, чтобы сообщить о смерти Брендал, Девлин также известила, что планирует позвонить и отцу Тори. Фалько заверил ее, что это правильное решение.
И он был прав.
— Спасибо.
Мужчина поставил пакеты с едой навынос на кофейный столик и обнял ее.
— Ты — прекрасная мать, Керри. Никогда в этом не сомневайся.
«Прекрасная», наверное, было перебором. Но, возможно, не такая уж и плохая.
Они устроились за столиком. Фалько передал Керри Девлин гамбургер и картошку фри.
— Подожди. — Керри встала. — Сейчас принесу пиво.
— Сиди, — приказал Фалько и встал сам. — Я принесу пиво.
Она кивнула и рухнула на стул. Очевидно, ее напарник увидел, насколько Керри измождена. Она не удивилась. Фалько и Девлин были настроены на волну друг друга и чувствовали настроение. Хорошие напарники всегда его ощущают.
Керри взяла кусочек картошки и стала откусывать маленькие кусочки. К тому времени, как Фалько вернулся с холодными, покрытыми капельками воды бутылками с пивом, у Девлин открылось второе дыхание.
— Расскажи мне, как прошел опрос знакомых Курца.
Фалько развернул гамбургер.
— В списке семь фамилий. Они владельцы небольших заведений в том же районе, где работал Курц. Я поговорил с пятью.
Он откусил кусок гамбургера. Керри кивнула и развернула свой.
— Ты много успел.
— Только не получил никакого результата. — Фалько хлебнул пива. — У меня была идея, что Курц пытался как-то объединить владельцев небольших заведений. Правда, ни один из них давно не обсуждал с Курцем никаких деловых вопросов. В последний раз они встречались перед Рождеством. Тогда обсуждалась возможность открытой вечеринки[9].
— А что с еще двумя?
— Жду, когда перезвонят.
Продвижения по делу не было, но они, условно говоря, ставили галочки в нужных квадратиках. Керри предполагала, что это хоть что-то.
Керри сосредоточилась на гамбургере, хотя не была особо голодна. В первую очередь Девлин хотела, чтобы Фалько доел свой перед тем, как делиться последними соображениями по делу. После того как они оба допили пиво, Керри Девлин заговорила:
— После совещания я думала о родителях Уолша, в особенности после встречи в дамской комнате с матерью.
— О да. И что надумала?
— Я считаю, что отцу следовало поднять больше шума. — Керри положила предплечья на стол. — Я люблю своего ребенка больше всех на свете. У меня с ней связано много надежд и планов. И у большинства родителей тоже.
— Конечно, — кивнул Фалько.
— Что же пошло не так между Уолшем и его отцом? Зачем было получать