Александрии стали говорить, что монах, пришедший из пустыни, приносит соблазн в их жизнь. Был он якобы иноком, а стал завсегдатаем домов терпимости и отрекся от монашеских обетов. Весь город осуждал его, лишь один патриарх Иоанн Милостивый не верил людской клевете. А женщины помнили, о чем просил Виталий, — хранили молчание.
Когда же старец умер, его нашли коленопреклоненным перед иконами, лицо его было озарено дивным светом. К его гробу со всех концов города, из всех притонов пришли женщины, которые получили от него утешение и за которых он молился. Все они горько плакали, потому что после кончины Виталия в этом городе не осталось человека, которого они могли бы назвать братом.
После смерти старца его запрет потерял силу, и женщины рассказали всем, как в молитве и слезах он проводил у них ночи, как научил их слезам и покаянию. Только тогда все поняли, что осуждали праведника.
Ученый инок
Родиной святого Иоанна был город Дамаск в Сирии. Его отец занимал высокую должность у правителя Дамаска. Вместе с женой они отличались благочестием и преданностью православной вере.
Когда Иоанн начал подрастать, его отец потратил много сил и средств на то, чтобы дать ему хорошее образование. Сам Господь помог ему в этом: Он послал ему мудрого старца — инока Косьму.
Этот инок знал философию греческих мудрецов Аристотеля и Платона, геометрию и астрономию, постиг искусство музыки, был силен в диалектике, в совершенстве знал христианское богословие. Несколько лет Иоанн провел у старца Косьмы. Он изучил все науки с таким успехом, что однажды старец сказал отцу Иоанна:
— Твой сын уже превзошел меня своей ученостью и больше не нуждается в учителе. Прошу тебя, отпусти меня теперь в монастырь, чтобы перед смертью мне самому научиться высшей духовной мудрости для спасения души.
Отец Иоанна умер. Через несколько лет после его смерти правитель Дамаска назначил Иоанна на высокую должность. В это время в Царьграде началось иконоборческое гонение. По приказу императора Льва Исаврянина всех, кто почитал святые иконы, подвергали мучениям и заключали в темницы.
Иконы же было приказано вынести из храмов и уничтожить. Царские воины ходили по домам, собирали святые иконы и всенародно сжигали их. Плач стоял по всей империи. Да и как было не плакать, когда святые лики Спасителя и Божией Матери, перед которыми так привычно было становиться на молитву, с издевательствами предавались огню?
Об этих гонениях узнал Иоанн. Он написал несколько посланий в защиту икон. Эти послания очень поддержали и утешили благочестивых людей, но в то же время обозлили еретиков-иконоборцев и прежде всего императора Льва.
Император разгневался на Иоанна и решил погубить его. Он приказал подделать почерк Иоанна и написать письмо, как бы его рукой, ему, императору Льву. В нем было написано: «Сообщаю тебе, император великой христианской державы и покровитель всех христиан, что наш город плохо охраняется. Если ты пошлешь свое войско, оно без труда овладеет Дамаском. Я же окажу тебе всяческую помощь, ибо здесь все находится в моем ведении».
А в другом письме, уже от своего имени, Лев велел написать арабскому халифу в Дамаск: «Некий христианин, живущий в твоем городе, побуждает меня к войне с тобой и изменнически обещает свою помощь. Чтобы ты не сомневался в моих словах, посылаю тебе одно из писем этого христианина. Отыщи его и поступи, как хочешь».
Когда эти письма были доставлены Дамасскому халифу, тот сразу узнал почерк Иоанна. Он тотчас послал за ним и, не говоря ни слова, показал ему фальшивое письмо. Иоанн сказал:
— Почерк мой, но не моя рука это писала. Нужно быть подлым человеком, чтобы решиться на измену своему государю!
Халиф не поверил Иоанну и велел отсечь ему правую руку. Отсеченная рука была вывешена на площади для устрашения всех, кто дерзнул бы отважиться на такое дело. Иоанна, изнемогавшего от боли, отвели домой. Вечером, в надежде, что гнев халифа уже остыл, Иоанн послал к нему слугу просить отсеченную руку. Получив ее, он вошел в свою спальню, упал на колени перед иконой Божией Матери и стал горячо молиться и просить исцеления. Ночью ему было видение: явилась Божия Матерь, смотревшая на него милостивым взглядом, и он услышал Ее слова: «Вот, рука твоя здорова!»
Проснувшись, Иоанн убедился, что действительно отсеченная кисть руки приросла.
Его радости не было границ! Весь его дом наполнился ликованием, все славили Господа и Его Матерь.
И халиф узнал о чуде. Он пожалел, что так поспешно и необдуманно поступил с ним, и решил вознаградить его, сделав своим первым советником. Но Иоанн решил оставить мир с его суетой и тревогами и уйти в монастырь. Как ни уговаривал его халиф, Иоанн остался непреклонен.
Придя домой, он созвал родственников и объявил о своем решении. Свои богатства он оставил им и велел отпустить всех рабов на свободу, дав каждому столько денег, чтобы они могли начать новую жизнь. В простой одежде, взяв в суму лишь несколько сухих лепешек, а в руку — посох, Иоанн ранним утром отправился в Иерусалим. Поклонившись святым местам, он ушел за Иордан, в пустыню, где в лавре Святого Саввы спасались иноки. Игумен тотчас узнал Иоанна и был рад, что такой человек смиренно просит принять его в число братии.
Но кто же решится быть наставником прославленного Иоанна? Все отказывались. Наконец нашелся старец, простой и мудрый, который согласился взять к себе Иоанна на послушание. Старец заповедал ему ничего не делать по собственной воле, молиться Богу и сокрушаться о своих грехах. Долгое время Иоанн жил у старца и соблюдал все его наставления без прекословия. А старец радовался, видя, что Иоанн духовно возрастает.
Однажды старец, желая испытать послушание и смирение Иоанна, собрал корзины, которые они вместе сплели, и послал его продать их в Дамаске.
— Смотри, — сказал он, — продай только за ту цену, которую я назначил!
Иоанн ни слова не возразил старцу, что цена слишком высока, что путь далек, что за меньшую цену их можно было бы продать и в Иерусалиме, что, наконец, ему стыдно идти с корзинами на спине в город, где все его знали, когда он был богат. Он только произнес: — Благослови, отче! — взял корзины и пошел.
Он ходил по площадям и улицам