— Наверное, она права. Она еще очень молода.
Он подошел к Анджи, но не прикоснулся к ней.
— Она сказала: возьми моего ребенка. Так и сказала. — Анджи почувствовала, как он напрягся. — Все произошло совершенно неожиданно. Как при автомобильной катастрофе.
— И ты согласилась.
Она повернулась к нему:
— У меня не было выбора. Я люблю Лорен. Быть может, мне не следовало к ней привязываться. Нет, это неверно. Благодаря ей я снова обрела себя. И тебя. — Она обняла его за шею. — Что, если София хочет этого от нас?
— Она не София, — ответил он, и Анджи испытала острую боль.
— Она испуганная семнадцатилетняя девочка, которая нуждается в любви и заботе. Как я могу сказать ей «нет»? Разве я могу ей посоветовать отдать ребенка в чужие руки, когда я здесь? Когда мы здесь.
— Черт возьми, Анджи. — Он кинулся в другую комнату.
Она знала, что нужно дать ему время, но из страха его потерять впала в отчаяние.
— Как мы можем сказать «нет»? — повторила она, на этот раз мягче. Она вошла в комнату и встала рядом с ним.
— Вряд ли я могу пройти через это еще раз. Прости, Анджи.
— Я знаю, — сказала она, опуская голову. Он был прав. Слезы жгли ей глаза. — Я так люблю тебя, Кон.
— И я люблю тебя. — Эти слова прозвучали как проклятие. — Ты можешь понять, каково мне было? Утирать тебе слезы, слышать твой плач?
— Ты тоже плакал. Но я никогда не утирала тебе слезы — я никогда их не видела.
— Ты так страдала…
— На этот раз все будет иначе, Кон. Мы стали другими. Быть может, она сумеет это сделать, и у нас будет ребенок, о котором мы всегда мечтали. Быть может, она передумает, и тогда мы останемся друг с другом. Так или иначе, все будет хорошо. Клянусь. — Встав на одно колено, она прошептала: — Возьми меня в жены, Конлан.
Он посмотрел на нее, его глаза блестели.
— Черт тебя побери, — сказал он, медленно опускаясь на колени. — Я не могу жить без тебя.
— И не живи. Пожалуйста… — Она поцеловала его. — Поверь мне, Конлан. Теперь мы никогда не расстанемся.
Лорен вернулась домой незадолго до полуночи. Она закрыла за собой дверь, прислонилась к ней и тяжело вздохнула. Направляясь в гостиную, она услышала льющуюся из колонок музыку. Что-то медленное, в гавайском стиле. Перед камином сидели Анджи с Конланом.
— Ой, — сказала она, — я думала, что у вас романтическая встреча.
Анджи встала и протянула вперед левую руку. Блеснул крупный бриллиант.
— Мы снова поженились.
Лорен, взвизгнув, бросилась к Анджи.
— Вот здорово, — сказала она, крепко обнимая ее. — Теперь у моего ребенка будет отец.
— На самом деле мы пришли домой, чтобы поговорить с тобой об этом.
Это сказал Конлан.
На секунду Лорен закрыла глаза:
— Хорошо.
Анджи сжала ее руку. Они вместе уселись на диван. Конлан остался стоять у камина. В свете пламени его глаза казались невероятно голубыми.
— Ты еще ребенок, — произнес он неожиданно мягко, — поэтому прошу прощения за все.
Лорен улыбнулась:
— Я перестала быть ребенком несколько месяцев назад.
— Нет. Тебе пришлось столкнуться со взрослыми проблемами. Но это не значит, что ты повзрослела. — Он вздохнул. — Дело в том… Мы с Анджи боимся.
Лорен этого не ожидала.
— Я думала, вы хотите ребенка.
— Мы хотим, — сдержанно произнесла Анджи. — Быть может, слишком сильно.
— Тогда вы должны быть счастливы. — Лорен переводила взгляд с Конлана на Анджи. — Я даю вам… Ой… — Лорен мгновенно поняла. — Та другая девушка. Которая передумала. Обещаю, я этого не сделаю… Я люблю тебя.
Вслед за словами Лорен воцарилась тишина, ее нарушило полено, упавшее в камине и поднявшее сноп шипящих искр.
— Мы думаем, что тебе надо проконсультироваться у адвоката, — наконец сказал Конлан.
— Зачем?
Анджи попыталась улыбнуться:
— Потому что я люблю тебя, Лорен, и хочу, чтобы ты была уверена в своем решении так же сильно, как я хочу усыновить твоего ребенка.
После слов «я люблю тебя» Лорен почти ничего не слышала. Раньше только Дэвид говорил ей это.
— Я никогда не причиню тебе зла, — прошептала она.
— Так, значит, ты пойдешь к адвокату? — спросил Конлан.
— Конечно. — Впервые за день Лорен искренне улыбнулась. — Для вас я все сделаю.
В кабинете адвоката было людно. Слева сидела семья Хейнс. Справа Анджи с Конланом. Стул Лорен стоял посередине.
Адвокат, представительный мужчина в черном дорогом костюме, начал с деталей. Он говорил о том, кто и какие бумаги должен подписать, о заочном обучении, о прекращении прав родителей и о правопреемниках-опекунах.
Все это Анджи слышала раньше и знала, что в конце концов дело решают чувства. Вот почему усыновление не может быть оформлено законным образом еще до рождения ребенка. Как пройти через все это без потерь?
— Я хочу составить план усыновления, — говорил адвокат. — Он поможет избежать многих трудностей. — Он посмотрел на Лорен. — Какую связь с ребенком вы хотели бы иметь после того, как его усыновят?
Лорен нахмурилась:
— Что вы имеете в виду?
— Например, телефонные звонки на день рождения ребенка и, быть может, на Рождество. Письма и фотографии по меньшей мере раз в год.
Лорен судорожно вздохнула. Она не думала об этом, не понимала, что усыновление может изменить их отношения. Она смотрела на Анджи, которая вдруг почувствовала себя такой же хрупкой, как зимний лист.
— Мы будем поддерживать связь постоянно, — сказала она адвокату. — Мы… Лорен нам как родная.
— Я не уверен, что такая неопределенность в интересах ребенка. Четкие рамки гораздо эффективнее.
— Ох. — Лорен прикусила губу. — Я не подумала об этом.
Дэвид наклонился и взял ее за руку.
Анджи не могла подумать о том, чтобы вычеркнуть Лорен из своей жизни.
— Наше усыновление будет не таким, как у всех, — сказала Анджи.
— Я не знала… Я должна была знать… — Лорен попыталась улыбнуться. — Ты будешь замечательной матерью, Анджи. Моему ребенку повезло.
Анджи не знала что сказать.
Лорен посмотрела на адвоката:
— Скажите, как мне лучше поступить?
Встреча продолжалась, слова заносились на бумагу — черные знаки, которые определяли, как каждый должен себя вести.
Все это время Анджи хотелось подойти к Лорен, обнять ее и шепнуть, что все будет хорошо.
Но будет ли?
В Пасхальное воскресенье солнце высоко стояло в ясном голубом небе. Люди направлялись в церковь, одетые в свою лучшую выходную одежду. Анджи шла между Конланом и Лорен. Над городом плыл звон колоколов.