— Идем, — буркнул он, властно указывая на дальний конец переулка.
Когда он отпустил ее, Габи отшатнулась не зная, следует ли ей подчиниться, но затем заметила еще нескольких полицейских, выбегающих из-за угла.
Она сделала несколько шагов назад, решая, выстрелят ли они ей в спину, если она попытается сбежать. На месте, где только что стоял Анка, возник ослепительный синий свет, который, казалось, слился с мигалками полицейского автомобиля. Внезапно, все и все застыли, словно время остановилось.
Анка шагнул к индейцу, отодвинул в сторону полицейских и придал телу вертикальное положение. Синий свет пронзил грудь индейца, и он поднял голову. Немного пошатываясь, он подошел к ней, схватил ее за запястье и потянул за собой, направляясь вниз по дороге.
— Сколько у нас есть времени? — ахнула Габи, оглядываясь на замороженных людей позади них.
— Немного, — ответил Анка мрачно. Подхватив ее рукой и прижав к своему бедру, он рванул бегом в проход между домами. Он держал ее так крепко, что вскоре Габи пришлось переключить свое внимание на более насущную проблему — недостаток кислорода в легких.
Она умудрилась мельком оглянуться назад до того, как он завернул за угол и увидеть, что заклинание рассеялось. Люди в замешательстве озирались вокруг, словно не имели ни малейшего представления о том, что произошло и как они здесь очутились.
Наконец, Анка поставил ее на ноги, схватил за руку и, волоча за собой, направился в сторону дома. Каждая клеточка его тела дышала яростью и жаждой мести, и Габи обреченно подумала, что она добилась того, что так тщательно планировала.
Глава 10
— Ты влюбилась в этого парня? — рявкнул Анка, как только захлопнул за ними дверь в квартиру и повернулся, вглядываясь в лицо девушки.
Габи потеряла дар речи, в голове царил такой хаос, что у нее ушло несколько мгновений, чтобы просто понять обвинение.
— Что ты имеешь в виду? — ошеломленно спросила она, требуя ясности; гнев постепенно приходил на смену замешательству.
Глаза Анки сузились.
Его лицо после драки покрывали синяки и кровоподтеки, коротко остриженные иссиня-черные волосы торчали дыбом, словно он побывал в эпицентре бури. Рубашка и брюки — порваны в нескольких местах, на них засохла грязь из переулка и запеклась кровь от ссадин и царапин. Габи казалось, что в этом теле он больше походил на «настоящего» Анку, чем в любом из тех, в которые вселялся прежде. Но все же во внешности прослеживалось достаточно несоответствий, отчего девушку бросало с дрожь пока она выискивала знакомый образ в более «сглаженных» чертах лица чистокровного американского индейца. Или, возможно, сбивало с толку то, что семинол оказался почти такой же комплекции как Анка, и принадлежали они если не к одному племени, то, по крайней мере, к одной расе.
— Так я и думал, — рыкнул с досадой Анка, будто получил ответ на вопрос.
— Нет, черт возьми, погоди-ка минуточку! — спохватилась Габи, внезапно опомнившись, когда он повернулся к ней спиной. — Как я могла догадаться, что тебя уже в нем нет?
Он обернулся и испытующе взглянул на нее.
— Говоришь, ты решила, что это я?
Ровно до тех пор, пока блондин не спросил об этом, Габи была уверена, что не заметила ничего необычного в его поведении. Но тут ей внезапно пришло в голову, что она все-таки ощутила разницу. Языковая структура речи мужчины, встреченного в баре, немного отличалась. Был еще ряд более тонких нюансов, но в тот момент она не выискивала различий, поскольку прилично перебрала, и, вдобавок была расстроена.
— Ты не сказал мне, что отправился менять тело, — напомнила Габи. — На самом деле ни черта не сказал. Просто спустил на меня всех собак и ушел. Для начала, я даже не знаю из-за чего ты разозлился.
Губы Анки сжались от гнева. Габи не стала отрицать, что почувствовала симпатию к светловолосому мужчине, и он склонялся к тому, что так и произошло, но не собирался вторгаться в ее разум в поисках ответа.
И еще меньше ему хотелось объяснять то, из-за чего разозлился. Он и сам не вполне понимал причину столь бурных эмоций, но той частью, в которой был уверен, делиться не желал.
Главным образом из-за личности мужчины. Его все трудней становилось контролировать, и как подозревал Анка, оттого, что тот начал испытывать к Габи нежные чувства, ибо именно в моменты, когда все трое соединялись в страсти, германец все решительнее стремился вытеснить Анку из своего сознания.
Сражение, которое они устроили в последний раз, привело Анку в бешенство. Он был так поглощен тем, чтобы удержать разум человека под контролем, что утратил власть над его телом.
Вот почему ему совсем не польстило, когда Габи угнездившись рядышком, принялась ворковать, как хорошо было с «ним».
Именно поэтому он «вырубил» светловолосого и позволил телу рухнуть на пол.
А затем покинул его, чтобы найти нового «хозяина».
Он все еще сердился и окончательно вышел из себя, когда обнаружил Габи выходящей из клуба в компании того самого мужчины. Но Анка не настолько злился, чтобы ему не пришло в голову: Габи имела право на ошибку, и возможно не понимала, что он вообще покинул тело этого человека.
А раз уж сомнения оставались, Анка так и не смог до конца подавить гнев.
— Начнем с того, что ты так и не сказала почему оказалась в клубе, — проворчал он в конце концов.
Габи ответила ему недрогнувшим взглядом:
— Ты тоже.
Анка демонстративно развел руками:
— Как видишь.
Габи прищурилась.
— Все, что я видела — это то, как ты надирался у барной стойки, и выглядел так, словно прохлаждался там довольно давно.
Анка склонил голову и пытливо посмотрел на нее.
— Ты наблюдала за мной в баре? — Прорычал он, его голос вновь завибрировал от гнева.
Глаза Габи удивленно распахнулись, затем она с раздражением выдохнула:
— Черт возьми, Анка! — Она ткнула пальцем ему в грудь. — За этим мужчиной, этим телом. Каким образом, дьявол тебя раздери, ты думаешь, я могу быть в курсе?
Он внезапно схватил ее, и, ожесточенно прижав к груди, набросился, осыпая поцелуями.
Несомненно, чтобы заставить замолчать и прекратить спор.
Габи напряглась, пытаясь отстраниться, но мужчина удержал ее, зажав в кулаке прядь волос, продолжая яростно терзать ее рот. Тогда девушка упрямо сжала губы. И все же соблазн просто уступить и смириться был велик. Ей вовсе не хотелось с ним бороться.
По правде говоря, Габриэль находила его властный захват безумно возбуждающим.
Анка прервал поцелуй почти так же внезапно, как и начал.
— Вот дерьмо! — Проворчал он, ощупывая раздувшуюся губу со смесью удивления и раздражения.