— Вы еще не знакомы с нашим новым гостем, Амайя? — спросил дон Андрес.
Она обернулась с подчеркнуто рассеянным видом и встретила незнакомца вежливой, но равнодушной улыбкой. Изумление, которое Mapa прочла в его глазах, осталось для нее загадкой, но он поспешил галантно поклониться, а когда выпрямился, на лице его вновь отражалась лишь обычная светская любезность. Девушка вынуждена была признать, что вблизи незнакомец так же красив, как и издали. Она вдруг ощутила на себе влияние его силы, заметила жестокость и бескомпромиссную твердость взгляда и подумала, что не хотела бы иметь такого человека в числе своих недоброжелателей.
— Донья Амайя Воган. Николя Шанталь, — представил их друг другу дон Андрес.
— Очень рад, мисс Воган, — ответил Николя низким бархатным голосом, в котором слышались нотки какого-то странного, ничем не объяснимого недоверия, продолжая пристально рассматривать Мару.
— Мистер Шанталь, — кивнула девушка, принимая предложенный им высокомерный тон. По собственному опыту она знала, что надменность способна расшевелить самых толстокожих и охладить пыл самых рьяных поклонников. Однако Николя Шанталя — не смутили ни ее холодность, ни презрительный взгляд, которым она его смерила с головы до пят. Он по-прежнему пристально ее разглядывал.
— Простите мою неучтивость, мисс Воган, — сказал он тоном, который можно было расценить каким угодно, только не извиняющимся. — Просто мне показалось, что мы уже знакомы.
— Боюсь, вы ошибаетесь, мистер Шанталь. Если бы мы встречались, я наверняка бы это помнила. Однако ваше имя мне ни о чем не говорит, к сожалению, — ответила Mapa после минутного раздумья.
— Мне ваше имя тоже ни о чем не говорит, мисс Воган. Не скрою, я удивлен. Имя у вас английское, а я полагал, что вы уроженка Калифорнии? — поинтересовался он.
— Донья Амайя только наполовину испанка, — с холодным презрением объяснила донья Фелисиана. — Ее отец англичанин.
— И тем не менее, она невероятно похожа на мою покойную сестру, — вмешался дон Луис, присоединяясь к их беседе.
— Понятно, — пробормотал Николя, нахмурив брови. Маре показалось, что он почему-то разочарован тем, что она принадлежит к калифорнийской семье и что ее зовут Амайя Воган.
— Вы француз, мистер Шанталь? — спросила Mapa, уловив в его речи легкий акцент, который она когда-то раньше уже слышала. — Если так, то вам пришлось проделать долгий путь, чтобы найти удачу на золотых копях, — насмешливо добавила она.
— Я из Нового Орлеана, мадемуазель, — вежливо поправил ее Николя. — В моих жилах течет креольская кровь. А что касается моего пребывания в Калифорнии, то оно действительно преследует некоторые цели.
— Вы загадочный человек, месье Шанталь, — сухо заметила Mapa.
— Я очень решительный человек, мисс Воган, и не привык смиряться с поражениями. Если у меня на пути возникает какое-либо препятствие, я его преодолеваю и, в конце концов, добиваюсь своего.
— Рада слышать, что вы так удачливы в жизни, — ответила Mapa и отвернулась.
Чайные столики и стулья расставили вдоль стен, чтобы освободить середину гостиной для танцев. Музыканты играли и во время обеда, но теперь мелодия изменилась, поскольку гости приготовились активно развлекаться. Mapa стояла в стороне и наблюдала, как танцоры выстроились в две шеренги и стали меняться местами, отбивая ногами ритм, который задавали гитары и скрипки. Она мягко улыбнулась, заметив, как Брендан непроизвольно стучит каблуком в пол в такт музыке, а глаза его при этом восторженно сияют. Вскоре брат не вытерпел и повел донью Хасинту в центр гостиной, чтобы присоединиться к танцующим. Mapa вдруг отчетливо почувствовала на себе чей-то взгляд и, повернув голову, натолкнулась на пристальные зеленые глаза. В них не было ни страстности, ни обожания, к которым Mapa так привыкла, — только любопытство. Девушка сделала вывод, что суровая натура ее нового знакомого хорошо защищена против женских чар.
— Имею честь пригласить вас на танец, донья Амайя, — вывел ее из глубокой задумчивости голос дона Андреса. — Ваше согласие доставит огромное удовольствие моей матери, не говоря уже обо мне самом, — добавил он, неверно истолковав ее нерешительность.
— Благодарю вас, дон Андрес, — с улыбкой подала ему руку Mapa, отметив, что музыканты заиграли вальс. — Этот танец мне знаком, поэтому надеюсь не разочаровать вас.
— Вы ничем не можете разочаровать меня, Амайя, — галантно поклонился ей дон Андрес.
Вальсируя по залу, Mapa заметила Брендана, легко кружившего Фелисиану. Он хитро подмигнул сестре через голову своей партнерши, которая едва доходила ему до груди. Бросив взгляд на его смеющееся лицо, Mapa с завистью подумала о том, что вне зависимости от обстоятельств Брендан ни за что не упустит возможности повеселиться. Он никогда не расстраивается подолгу и всегда умеет найти в себе нечто такое, что неизменно поднимает его дух. Тем не менее, Маре за долгие годы так и не удалось определить, что же повергает его в депрессию и как с этим бороться. Затем мысли девушки снова обратились к Николя, который заинтриговал ее сверх всякой меры. Женское самолюбие не позволяло верить в искренность его равнодушия к ее красоте. Она никогда не встречала подобного отношения к себе в мужчинах, не могла его принять и считала вызывающим.
Mapa улыбнулась дону Андресу одной из своих обаятельнейших улыбок, неизменно приводивших мужчин в ряды ее обожателей и вселявших в них напрасную надежду на взаимность. Дон Андрес не разочаровал девушку, и ущемленное надменным французом самолюбие Мары было отомщено.
Mapa все еще не сводила со своего партнера ласковых глаз, когда к ним подошел дон Луис и, резко хлопнув дона Андреса по плечу, остановил танцующую пару. Дону Андресу не оставалось ничего иного, как поклониться Маре и передать ее в руки дона Луиса, оставив их наедине.
— Похоже, вам удалось покорить несгибаемого дона Андреса, — усмехнулся дон Луис. — Если бы я мог предположить, что вы так легко добьетесь успеха, то заключил бы с вами контракт по поводу брака с ним. Под вашим влиянием он готов сделать что угодно, даже отказаться от ранчо Виллареаль.
— Почему вы так не любите дона Андреса? — спросила Mapa. — Я думала, что калифорнийцы живут одной дружной семьей.
Дон Луис с подозрением взглянул на девушку и спросил;
— Что говорил вам обо мне дон Андрес?
— Ничего. Он редко о вас упоминает.
— Да, дон Андрес всегда немногословен. Ну хорошо, а о чем-либо касающемся моей семьи он с вами беседовал? — с пристрастием расспрашивал дон Луис, высокий лоб которого мгновенно прорезала глубокая суровая складка.
— Тоже нет. А разве это так важно?