Читать интересную книгу Черный меч царя Кощея - Андрей Белянин

— Да, ваша волшебная птица, — второй или третий раз терпеливо пояснял я.

Дормидонт победно оглядывал свою челядь, домашних, слуг и всех, кого мой визит застал дома, шумно сморкался в подол рубахи и продолжал изгаляться.

— Стал быть, птаху те? За просто так, да? А может, она чё, денег стоит? У тя деньги-то есть, убогий?

— Участковый.

— Один хрен. Дай деньгу, дам птаху! — логично предложил Дормидонт. — А коли деньги нетути, так и... Вона ворону лови! Небось она энто, забесплатная...

Все неуверенно похихикали. Я для вежливости тоже, хотя мне-то было абсолютно не смешно.

— Ваши предложения?

— Дык деньгу давай!

— Сожалею, но... — Жалованье мы должны были получить в конце недели, тот же дьяк Филимон Груздев и выдавал зарплату всему нашему отделению. На данный момент у меня в карманах действительно было пусто, но разве можно не доверять милиционеру, честно просящему товар в кредит?

— Нетути монеты, нетути и птахи! — развёл руками «царь» Дормидонт.

По его знаку трое самых здоровых парней попытались взять меня в кольцо и заломить руки за спину. Естественно, я обиделся и раскидал их по углам в воспитательных целях, после чего, чуть запыхавшись, внёс ответное предложение:

— Может, договоримся?

— А чего, и давай! — без малейших раздумий включился владелец поместья, елозя на скромном табурете, изображающем трон, так, словно у него были глисты. Не у табурета!

В общем, если вы помните старые сказки так, как помню их я, вынужденный в этой древнерусской фантасмагории жить, то уже наверняка догадались о развитии сюжета.

С меня был затребован конь златогривый из табунов соседнего царя Тимура. (Нет, не того мальчика в шортиках, что стерёг сады бабулек, чьи сыны геройски погибли за советскую власть.) Учитывая, что он жил где-то на юге, в степи широкой, его следовало вообще-то именовать ханом, а не царём. Но тут уж литературные традиции, ничего не поделаешь, приходится принимать на веру...

— И чё, Никита Иванович? Где птичка-то?

— Митя, вот... не умничай, ладно? — попросил я, садясь на него верхом. — Поехали!

— Куда? Я ж тут ещё не все столбы... деревья... и до ворот не дошёл, не успел просто...

— Митя, нам в ту степь! — как можно яснее и доходчивее показал я. — Да, прямо вон туда, мне так сказали. Приведём коня, и сознательные граждане с радостью передадут нам в руки искомую птицу. Красть не надо, грабить не надо, нарушать закон не надо, сплошной кайф! Не находишь?

— Ох, чую, ежели не найду, дык и дубиной вдоль хребта огребу ласки ради...

— Ну ты уж совсем зверя-то из меня не делай.

— А то! Ить это ж я зверь! А вы как были, так и есть — гражданин участковый, батюшка сыскной воевода, — поспешно поправился Митя. — Вам и карты в руки. Чего изволите, ко­роче?!

— К царю Тимуру вези!

— Далеко ли?

— Не очень. Как я понял, они тут все соседи. Живут едва ли не забор к забору. Двигай куда-нибудь на юг, по кругу. И это... хотел спросить. У тебя опыт конокрадства есть? А то кража кур у меня как-то не задалась...

Волк обернулся ко мне так, что позвонки на шее хрустнули, и старательно лизнул мой лоб.

— Навродь и не горячий, а такую глупость сморозили. Конокрад — энто ж злодей страшней поджигателя! И ежели ловят их, то бьют смертным боем без малейшей жалости! Не тока ногами бьют, а и оглоблей, обухом, осью тележной, наковальней, да кому что под руку попадёт. А ещё потом и потопчут всем селом до кучи...

— Можешь без лишних подробностей, но на ходу? — взмолился я. — Время идёт, мне ещё каким-то образом коня златогривого увести надо. Перекрасить, копыта перебить, хвост подстричь, гриву завить бигудями и... И что ещё там надо сделать с лошадью, чтобы никто не понял, что она в угоне?

— Сам ничего не знаю, — заранее предупредил серый волк, опуская морду к земле и беря разбег. — Но от цыган гулящих слыхал всякое, и выходит, что перво-наперво надо лошадку чужую заветным словом успокоить...

Если бы я мог, я бы записывал. Но при скачке на Мите надо держаться руками и ногами, поэтому пришлось запоминать так.

— Милая коняшка, добрая коняшка, умная коняшка, ай-ай, ай-нэ-нэ... И всё, она за вами на край света пойдёт на цыпочках, чтоб хозяев не разбудить.

Я не перебивал. Пусть Митя нёс полную хрень с точки зрения науки и логики (да тьфу, с любой точки зрения!), но пусть говорит. Кто знает, вдруг и сболтнёт хоть что-то полезное...

— А уж шерсть красить лучше чернилами дубовыми: и цвет приятный, и смывается плохо, и блеск даёт. Вонюче, правда... Ну да лошадей ить показывают, а не нюхают, верно?

С этим я, возможно, и поспорил бы: запахи в расследовании преступления играют очень важную роль. Духи, перегар, трудовой пот, запах профессии («Пахнет маляр скипидаром и краской...») и многое-многое другое способно немало рассказать хорошему сыщику.Короче, впредь при покупке лошади всегда буду её нюхать.

— Гриву и хвост лучше всего стричь наголо! Даже ежели поймают, не каждый владелец в том чучеле стриженом свою животину опознает. Вот вас бы, к примеру, обрить да чернилами выкрасить и по Лукошкину голым пустить, много ли народу в вас сыскного воеводу признают? Ага?!

И ведь знаете, я на минуту всерьёз задумался: а сколько? В следующую минуту до меня дошёл полный идиотизм поставленной задачи. Ну, по крайней мере, той роли, которую мне уготовил мой младший сотрудник. И, прежде чем я собрался как следует его пнуть, он резко затормозил, быстро наклонившись вперёд. Куда и как я полетел, объяснять, наверное, не надо...

Отплевавшись, найдя фуражку и вытряхнув из волос листья, мне кое-как удалось подняться на четвереньки.

— Тока в полный не вставайте, Никита Иванович. — Наглый серый волк тут же улёгся рядом. — Вона и тын высокий, за ним терем тесовый, а вон там, ежели подумать, и конюшня ихняя располагается. А тока на этот раз я вас одного не отпущу, вдвоём на дело пойдём!

— Мить, тебе оно надо?

— Надо! Значит, вам можно развлекаться, в преступников играть, а меня, сироту, побоку?! Не лезь с немытым рылом в калашный ряд? Ну давайте хоть чё-нибудь вместе украдём служебного товарищества ради...

— Пошли, — махнул рукой я, поскольку Митя относился к тем людям, с которыми долго спорить невозможно, проще самому застрелиться.

Это было первое и, как оказалось, последнее уголовное дело, на которое мы пошли вместе. А собственно, чего я ещё ждал, верно?

В общем, мне, видимо, будет проще опуститься до краткого протокольного пересказа. Через забор мы перемахнули без проблем, я сначала подтолкнул Митю в пушистую задницу, потом более-менее элегантно перелез сам. Собаки на подворье нас, разумеется, увидели, но в присутствии матёрого волка ни одна шавка тявкнуть не посмела.

До конюшни тоже дошли спокойно, там у входа всего один сторож сидел, то есть дрых сидя. Златогривый конь так же был обнаружен практически сразу, это несложно, в прочих стойлах переминались с ноги на ногу всего четыре лошади. У высокого белого жеребца в дальнем углу грива и вправду казалась выкрашенной золотой краской. Может, феномен природы, может, волшебство — кто их разберёт, непарнокопытных...

— Милая  коняшка,  добрая  коняшка,  умная  коняшка, ай-ай, ай-нэ-нэ, — заученно пропел я, абсолютно не надеясь на успех. Но, к моему изумлению, жеребец приветливо склонил голову и сам потянулся за мной из стойла. Ей-богу, мы бы так и ушли, если б не Митя...

— Ой, Никита Иванович, а как же вы его без уздечки-то поведёте? Вона в стойле висит, серебром да каменьями самоцветными украшена. Ужо сниму...

— Митька-а, не сме-эть!

Поздно. Как помню по сказке, к уздечке должны были быть привязаны какие-то тонкие нити, активизирующие колокольчики, бубенчики, гусли и даже трубы.

В общем, меньше чем за минуту на конюшне такой оркестр загрохотал, что проснулась вся округа. Набежавшие мужики с вилами взяли меня в кольцо, а на прижавшего уши «пёсика» с бантом на шее даже не обратили внимания. Этот нахальный увалень, как всегда, выкрутился, мне же в одиночку пришлось держать ответ за всё...

О дальнейшем развитии событий вы вполне могли бы догадаться сами. По крайней мере, лично меня не покидало ощущение дежавю. Вот разве что царь Тимур был совсем не похож на царя Дормидонта. Этот венценосный государь был довольно моложавый человек, худой, как велосипед без рамы, лысеющий со лба, с длинной восточной бородкой и нервно дёргающимся веком.

— Вор? Конокрад? Казнить! Немедля! Тут же, при мне, самым жестоким образом, чтоб другим неповадно было, а чё?!

— Угу, — тупо согласился я, уже догадываясь, во что впрягся. — Может, договоримся?

— Может? Это как? Это вопрос был? Да непременно договоримся, ежели хочешь голову на плечах сохранить! А куда тебе без головы, вор конокрадский? Некуда! Договоримся-а...

Этот самодержец захотел в обмен на коня распрекрасную девицу Василису Прекрасную из соседнего царства. Родную дочь неуступчивого царя Никодима.