Я думала, что ночь в отеле была сумасшедшей.
Но это ничто по сравнению с сегодняшним днем.
Я провела утро с Далласом. Мы пообщались с его дочерью. Женщина сказала мне, что он тусовался с ней. Мейвен спросила меня, есть ли у меня дети, и я немного соврала ей. У меня нет детей… пока.
— Она сказала, что он ел ее еду. Точнее, жареную курицу, — утверждаю я.
— И?
— И? — кричу я. Почему она не соглашается с тем, что это проблема?
— Разве есть ее еду означает есть ее вагину или что-то в этом роде? Жареный цыпленок — это кодовая фраза, о которой я не знаю?
Я опускаюсь на диван и стону.
— Я не знаю. Я просто… — Просто не хочу, чтобы он влюбился в другую женщину. Мне лучше начать готовить еду в стиле Бетти Крокер, чтобы конкурировать с жареной курицей этой цыпочки. Пора позвонить в KFC и узнать их секретный рецепт.
— Поверь мне, ты единственная женщина, с которой Даллас проводит время. Черт, даже разговаривает с ней.
— Если ты этого не видишь, это не значит, что этого не происходит. Ты не видишь, что я наблюдаю, как ты трахаешься с Хадсоном, но я знаю, что вы, ребята, трахаетесь.
— Ни хрена себе, — вырывается у нее.
— Что, черт возьми?
— Ты влюбилась в него, не так ли? Дело не в том, что вы переспали прошлой ночью, и не в том, что вы хотите быть вместе ради ребенка. Ты влюбилась в него.
— Что? — кричу я. — Нет! Абсолютно нет! — У меня хорошо получается лгать и отрицать свои чувства.
— Да ладно. Это же очевидно. Вы встречались, ужинали, орально ласкали друг друга перед сексом, забирали его дочь из лагеря. Все это — влюбленность друг в друга.
— Это не очевидно. — Я делаю глубокий вдох, чтобы изменить тон своего голоса и звучать более сдержанно. — Не считай, что я, убедившись, что папочка моего ребенка не психопат, влюбилась в него.
Она резко вздыхает.
— Ты будешь должна мне сто баксов, когда вы двое официально станете встречаться. Я могу взять их из твоей зарплаты. Я спрошу Хадсона, не происходит ли чего с Далласом и цыпочкой с жареными цыплятами.
Я фыркнула.
— Как будто он тебе скажет. Даллас — его брат. Братский кодекс.
— Я могу быть очень убедительной со своим мужчиной. Поверь мне.
Я вытянула ноги и измерила свой живот — то, что я делала каждый вечер, чтобы отслеживать свой прогресс.
— Я начинаю сомневаться в своем решении заставить вас снова быть вместе. От всего этого любовного дерьма меня тошнит.
Она смеется.
— Тебя тошнит от утреннего недомогания. Я не могу дождаться, когда вы с Далласом признаетесь, что любите друг друга, и я смогу выплеснуть все это тебе в лицо. Я буду единственной, кто закатывает глаза на твое влюбленное дерьмо.
— Неважно. Даллас влюблен в свою жену, которая умерла. — Я веду себя как дурочка, жалею себя, но в этот момент я снова начинаю отталкивать его. Мое сердце готово вернуться в одиночество. Сердце не может быть разбито, если ты его не отдаешь. — Он всегда будет влюблен в нее, и я сомневаюсь, что это изменится в ближайшее время.
Она издала длинный вздох.
— Люди живут дальше. Он все еще может любить ее и тебя.
— Люди могут жить дальше, да, но человек, влюбленный так глубоко, как Даллас? Нет. — Раздается звонок, и я отвожу телефон, чтобы проверить определитель номера, пока она не продолжила свой спор. — Давай я тебе перезвоню. Мне звонят.
— Это звонок от Далласа?
— Спокойной ночи, лучшая подруга.
Она смеется, когда я завершаю звонок, чтобы ответить на его.
— Алло? — Я закрываю рот рукой, жалея, что приняла звонок. Я еще не подготовилась к этому разговору. Я должна взять себя в руки.
— Гипотетическая ситуация, — выдыхает он с напряженным голосом. — Что бы ты сказала, если бы я сказал, что Мейвен знает, что ты беременна?
У меня даже нет времени подумать о том, что я скажу, прежде чем я кричу в ответ:
— Я бы сказала, что ты сошел с ума, и она ни за что бы не узнала, если бы кто-то, скажем, ее отец, не сказал ей.
— Еще одна гипотетическая ситуация. Что бы ты сказала, если бы я сказал, что Мейвен знала, что у нас будет двойня?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что? — взвизгнула я. Он и его длинный язык. — Ты совсем с ума сошел!
Он простонал.
— Я ничего не мог поделать! Моя шестилетняя дочка — чертова шептунья. Она спросила меня, беременна ли ты, потому что ты терла свой живот, как гребаная мамаша Марси.
— Мама Марси? Кто это?
— Другая беременная женщина, я полагаю.
— Позволь мне прояснить это. Она спросила, беременна ли я, потому что я потираю живот, как другая беременная цыпочка?
— Верно.
— И ты решил, что важно это подтвердить?
— Опять верно.
— Ты спятил? — кричу я.
— Я не знал, что делать. Я не могу лгать своей дочери.
Черта с два он не может. Я буду все время врать своим детям о том, о чем им еще рано знать.
— О, правда? Значит, ты сказал ей, что Санта-Клауса не существует, а пасхальный кролик — это ты?
Он смеется, но старается, чтобы его голос звучал серьезно.
— Ты понимаешь, о чем я.
— Ну, ты мог бы, не знаю, перевести разговор на кукол Барби или что-то в этом роде? Попросить ее устроить чаепитие? Поговорить о чем угодно, только не о моей матке.
— Мы не можем устраивать чаепития перед сном, — объясняет он.
— Этот фальшивый кофеин вреден для детей и их плюшевых собак после того, как зажигаются фонари, да?
— Умница, — бормочет он. — Не понимаю, почему ты злишься. Ты должна благодарить меня. Это избавит тебя от необходимости присутствовать там, когда я планировал рассказать ей.
— Хоть одна хорошая вещь из этого выйдет. — Мое сердце замирает, и меня охватывает смятение. Почему я расстроена, что меня там не было? Почему я расстроена, что не увидела ее реакцию?
— Ты все еще злишься? — спросил он несколько секунд спустя.
— Не злюсь. Я в шоке.
— Если тебе станет легче, я заставил ее пообещать, что она никому не расскажет, пока я не скажу ей, что можно.
— Я не уверена, насколько я доверяю обещанию шестилетнего ребенка.
— Это помогает, когда ты добавляешь дополнительный подарок на день рождения в качестве взятки. Несколько родительских советов будущей маме: ничто не работает лучше, чем подкуп дополнительной кукольной одеждой.
— Подкуп — это нормально, а ложь — нет? Логично. Мне придется иметь это в виду. — В то время как я сейчас схожу с ума.
— Теперь, когда я знаю, что ты не злишься, а просто в шоке, мне нужно попросить тебя об услуге.
Серьезно? Эти отношения совместного воспитания с льготами становятся все более требовательными.
— Разве ты не достаточно бросил в меня сегодня?
— Это будет весело.
— Валяй. — Я скрещиваю пальцы, чтобы не было больше объявлений о беременности.
— Ты пойдешь со мной в магазин за подарком на день рождения Мейвен? Лорен планировала пойти со мной, но она работает в две смены, чтобы накопить на дом. Я не хочу нагружать ее еще больше.
— Может, тебе стоит попросить Синди. Ты сможешь пройтись по магазинам, а потом она накормит тебя жареной курицей. — Я веду себя мелочно, но именно так я говорю о своих проблемах. Я использую свой сарказм, чтобы сказать людям, что я чувствую.
— Что?
— Та улыбчивая цыпочка, которая приходила, когда мы забирали Мейвен. — Требуется уточнение? — Та, которая считала, что ее жареная курица — лучшее, что есть после нарезанного хлеба.
— Вау, — говорит он со смехом.
— Что?
— Конечно, ты не веришь, что я с ней общаюсь?
— Нет, — заикаюсь я. — То есть, я не знаю.
Он говорит так, будто ему это нравится.
— Ты бы расстроилась, если бы это было так?
— Нет. Нисколько. Съешь ее жареную курицу. Получай сердце. Это все хорошо.
— Уиллоу, — предупреждающе протягивает он, — ты бы расстроилась, если бы я это сделал?
— Я бы расстроилась? Не-а. Разозлилась бы? Да. Буду ли я снова заниматься с тобой сексом, если ты будешь? Определенно нет.