Читать интересную книгу Небеса нашей нежности - Анна Велозо

Энрике удивленно уставился на него.

– Нет-нет, спасибо, я не могу тебя о таком просить.

– Да что ты, мне не сложно. Напротив, у меня будет возможность лучше познакомиться с твоей очаровательной невестой. Может быть, нам даже удастся преодолеть давнюю вражду между нашими семьями.

Ана Каролина смотрела на них. Доверчивость Энрике и его старомодное благородство растрогали ее до слез. И в то же время лживость Антонио привела ее в полную растерянность. Как он мог так подло поступать со своим другом?

– Это неплохое решение, Энрике. – Она услышала свой голос словно со стороны. – Ты сможешь выспаться, а мы вчетвером погуляем. Тебе не нужно будет беспокоиться за нас, ведь Антонио позаботится о том, чтобы мы добрались домой.

Едва произнеся эти слова, Ана Каролина уже пожалела о содеянном. Что только на нее нашло? Если Антонио вел себя лживо, то какой была она?

Злой. Испорченной. Плохой.

Тогда почему же ей так хорошо?

Глава 15

Бель молилась. Впервые за много лет она о чем-то просила Господа, при этом понимая, что Он не ответит на ее мольбы. Она молилась о том, чтобы дождь прекратился. И если бы она просила этого ради всех нищих, чьи хижины смыло дождем, или ради бедных крестьян, лишившихся своего урожая, тогда… Но Бель просила о хорошей погоде, чтобы ее выступление удалось. Она думала сейчас только о себе. Девушке не было дела до крестьян и нищих. Важно, чтобы ее туфли для танцев не увязли в грязи, и чтобы можно было снять эту дурацкую пальму с платформы, и чтобы на ее выступление собралось как можно больше зрителей.

И когда в воскресенье из-за туч выглянуло солнце, Бель утратила веру в Господа. Либо Он услышал ее и выполнил ее просьбу и тогда повел себя как несправедливый и эгоистичный тип, которому хотелось посмотреть хорошее шоу. Или не услышал ее – и тогда молиться было бессмысленно, ведь все и так сложилось само собой. Как бы то ни было, к этому божку на небесах обращаться не стоило.

Бель переполняло предвкушение сегодняшнего вечера. От счастья у нее кружилась голова, а лучи солнца лишь подпитывали ее опьянение радостью. Бель напевала старую песенку Шикиньи Гонзаги[xlii] – «Atraente», «Очаровательная». Да, сегодня она чувствовала себя очаровательной. Бель отлично отдохнула и была полна сил перед предстоящим выступлением. Даже нога почти не болела – врач наложил ей едва заметную повязку. Сеньор Перейра предусмотрительно купил ей две пары туфель разных размеров, чтобы она могла надеть на больную ногу ту, что побольше.

Теперь все будет в порядке. Бель была готова.

Фелипе радовался тому, что Августо присматривает за Бель. Парень показался ему рассудительным и добрым. Вот если бы у Бель было побольше таких друзей!

Эта Беатрис, у которой Бель жила раньше, едва ли была для его девочки подходящей компанией, да и все эти творческие личности, несомненно, оказывали на нее плохое влияние. А вот трудолюбивый и честный парень Августо Фелипе понравился, хотя он и понимал, что у бедняги нет ни единого шанса добиться благосклонности Бель. Так всегда было: женщины влюблялись не в тех парней. Их привлекали хорошая внешность и молодецкая удаль, в то время как истинные достоинства мужчины их не волновали, особенно если мужчина очень уж старался угодить своей возлюбленной. Впрочем, и с мужчинами дела обстояли не лучше. Они влюблялись в женщин, казавшихся им недоступными, и отвергали подходящих невест, способных стать им идеальными супругами. Сам же Фелипе никогда и не был влюблен. В молодости он ухаживал за Неузой, и та слишком быстро позволила ему слишком многое. Может быть, она сама захотела забеременеть, Фелипе не исключал такой возможности. И все же он не презирал за это свою жену, как поступали некоторые из его знакомых. В конце концов, чтобы зачать дитя, нужны двое. Ему стоило бы предохраняться. Значит, он сам виноват.

А что было потом? Потом семейная жизнь, дети и работа доконали его. Сил на радости жизни уже не оставалось. Только кино помогало ему отвлечься от серых будней, и Фелипе наслаждался походами в кинотеатр больше всего на свете. Впрочем, он никогда не задумывался о том, как эти фильмы создаются. Нет, он знал кое-какие технические подробности и интересовался развитием кинематографа как такового. Но что за люди принимают участие в создании фильма? Актеры, режиссеры, гримеры и такие мальчики на побегушках, как Августо, – только недавно эти люди начали занимать его мысли.

И Бель стала одной из них. Она сообщила Фелипе, что вскоре он сможет увидеть ее в фильме. Со смехом девушка рассказала ему, как ей удалось выйти из своей роли статистки-горничной. Фелипе восхищался решимостью дочери. И снова задавался вопросом, как его малышка превратилась в такую самоуверенную юную даму. Должно быть, у Бога есть чувство юмора. Бель не могла унаследовать такую решимость и самоуверенность ни от Фелипе, ни от Неузы. Она вообще была не похожа на родителей, ни внешне, ни внутренне. Удивительная девочка – красивая, талантливая, отважная. Сердце Фелипе разрывалось от любви.

Теперь же ему предстояло убедить жену в том, что Бель поступает правильно. Для этого нужно было рассказать Неузе, где Бель теперь живет, и уже это дастся Фелипе нелегко. Неуза разъярится, когда узнает, чем занимается ее дочь. Нужно повести себя очень дипломатично. Но дипломатия никогда не входила в список его достоинств.

Разговор с женой обернулся для него полным фиаско.

– Я знаю, где Бель, – сказал он Неузе в воскресенье, когда карнавал уже начался.

День выдался солнечный, и Фелипе надеялся, что это настроит жену на миролюбивый лад.

Похоже, это было не так.

– И почему же ты не привел ее домой?

– Думаю, мы должны позволить ей поступать так, как она считает правильным.

– Ты с ума сошел? – прошипела Неуза. – Девочка понятия не имеет, чего хочет. Бель будет развлекаться и строить парням глазки. Вот и все, что ей нужно от жизни.

– Мне кажется, ты ошибаешься, – возразил Фелипе. – Я…

– Меня не интересует, что там тебе кажется. Мне вот не кажется, я знаю наверняка. Я знаю, что она попадет в неприятности, если мы предоставим ее саму себе. И ты должен позаботиться о том, чтобы ничего плохого не случилось.

Фелипе задумчиво посмотрел на жену. И как он мог ухаживать за этой фурией? Как мог связаться с ней? Для него это до сих пор оставалось загадкой.

– Почему ты молчишь? – рявкнула она.

Фелипе так и не произнес ни слова.

– Ну что ты за слабак такой! Быстро говори, где она находится, чтобы я могла выполнить твой долг и привести ее сюда!

– Нет.

Фелипе и сам немного испугался. Он знал, что его отказ говорить о Бель может повлечь за собой неприятные последствия. Ему всегда хватало смелости воспротивиться воле жены, но проблема состояла в том, как Неуза реагировала потом. Всякий раз после ссоры она находила способ наказать мужа. Например, в прошлый раз она неделю его не кормила: «Если тебе так хочется, можешь сам пойти и приготовить». И не убирала в его кабинете.

– Что?! Ты, должно быть, шутишь! – Неуза в ярости швырнула на стол тряпку, которой протирала посуду.

– Ты даже не спросила, как у нее дела. Так что не нужно разыгрывать передо мной любящую мамочку, которая заботится о своем ребенке. У тебя другое на уме.

– Да? И что же? Думаешь, я только и мечтаю, чтобы эта чертовка ко мне заедалась? Только и мечтаю готовить еще на одного человека? Только и мечтаю стирать больше белья?

– Для тебя главное – власть. Ты хочешь воспользоваться силой, чтобы показать девочке, кто тут главный. И делаешь ты все это только потому, что на самом деле завидуешь Бель.

– Власть?! – Неуза произнесла это слово, точно ругательство. – Ха! Когда это у женщин была власть? И зачем мне завидовать собственной дочери? Я не хотела бы поменяться с ней местами. Отплясывать полуголой и позволять всяким извращенцам на меня пялиться – нет уж, спасибо.

– Знаешь, вряд ли кто-то захочет пялиться на тебя, когда ты будешь плясать полуголой.

Фелипе тут же пожалел о своих словах. Обычно в спорах он придерживался темы и считал подобные замечания непозволительными. Более того, он вообще не любил пререкаться, особенно с женщинами. Напротив, когда Неуза пользовалась подобными уловками, он выходил из себя, презирая жену за ее неспособность говорить по делу. А теперь опустился до критики – вместо аргументированного мнения. Это был удар ниже пояса.

Неуза чуть не расплакалась. Она поджала губы, ее подбородок задрожал, женщина с трудом сглотнула.

Фелипе не хотел этого. Неуза нечасто проявляла чувства, и теперь ее обида выбила Фелипе из колеи.

– Прости… – сказал он, но было уже поздно.

Неуза выбежала из кухни. Наверное, не хотела плакать при нем. А ведь если бы она позволила себе слабость, позволила обнять себя и утешить, это растрогало бы Фелипе. Ее сварливость только выводила мужа из себя.