Читать интересную книгу Американский брат - Андрей Троицкий

– Не очень…

– Тогда разговор окончен. Уходи. Я хотела помочь… Но больше не желаю тебя видеть. Не звони, не напоминай о своем существовании. Никогда не думала, что ты – жалкий шантажист.

Лика повернулась и ушла. Джон проводил ее взглядом, засмотрелся на ее прямую спину, точеную шею, гордую посадку головы и вздохнул. Красивая женщина…

Глава 29

Джон прилетел в Майами ранним утром, солнце уже поднялось над океаном, но не вылезло из облаков. Как и прошлый раз, он подъехал на такси, и Луис ждала на том же месте. Она выглядела так себе, глаза не светились счастьем, они были красными от слез, полны скорби и страха. На голове косынка, закрывающая волосы, вместо сарафана – темная блузка и бриджи. Повиснув на плечах Джона, она хотела заплакать, но сдержалась. Они сели за столик на заднем дворе у бассейна. Отсюда был виден кусочек пляжа и океана: серые с белыми гребешками волны, хмурое небо. Было влажно, дул ветер, поднимая пыль и песок. Этот песок попадал в рот и скрипел на зубах.

Луис находилась в нервном возбуждении, она много говорила, перескакивая с пятого на десятое. Сказала, что от песка и пыли нет никакого спасения, они проникают в дом сквозь мелкие щелки. Этот проклятый песок везде, – в комнатах отдыха, спальнях и в туалетах. И вообще жизнь в Майами, на этом пляже, ее больше не очаровывает, как это было когда-то. Здесь у нее вечно голова раскалывается от боли, – ни с того, ни с сего вдруг повышается давление. Или еще с похмелья, – последние время в доме появлялись люди, которые злоупотребляли бакарди и виски. Эту публику водил сюда бывший друг Луис, дантист Дэвид. Все его друзья, как и он сам, – пьяницы. И Луис выпивала с ними за компанию, но теперь с этим покончено.

Наверное, покупка дома и переезд сюда были ошибкой, – потому что к жаркому климату и солнцу, вредному в любом возрасте, а после сорока – просто опасному для жизни, надо долго привыкать. Врачи говорят – три года, может быть, дольше, – об этом рассказывали в телепередаче.

Что же касается Дэвида, – его больше нет, и слава Богу, что их пути разошлись, и в обозримом будущем не сойдутся. Когда подошло время выбирать между женой и Луис он выбрал жену. Так ему удобней, так он привык, черт бы его побрал. На прощание он сказал, мол, я жену не люблю, но привычка – сильнее любви. Он просто не может без нее, Дэвиду нужно, чтобы опытная женщина, – а его жена старше Луис на десять лет, – вытирала его мокрый носик, выслушивала жалобы на жизнь и утешала.

Нет, Луис не в обиде, она ни на что другое не рассчитывала. Мужчины все такие: трусливые и двоедушные. Среди них не осталось решительных парней, все свое мужество они подарили женщинам, – так им легче порхать по жизни, от любовнице к любовнице, от бутылки к бутылке.

Луис, раздраженная и расстроенная собственными излияниями, поднялась и повела его в дом, они сели в гостиной, где и в прошлый раз. Все та же мексиканская девушка принесла стакана с охлажденным чаем. Кажется, Луис не обманывала, – фотографий зубного врача на декоративных столиках и каминной полке не видно. Когда мужчина покидает дом, с ним вместе уходит запах. Сейчас в доме пахнет как-то по-другому, чем-то кислым. Джон всегда остро чувствовал запахи, запоминал их. Помнится, в прошлый раз пахло виски, лекарствами и крепким одеколоном, – это и есть запах Дэвида. Может быть, он и вправду исчез из жизни Луис и больше не вернется, – кто знает.

– У меня не самые лучшие новости, – сказала Луис. – Впрочем, теперь я не жду приятных новостей, только плохих. Так вот… Бывший босс моего покойного мужа не перевел деньга на банковский счет. Со времени твоего прошлого визита я не получила ни цента. А ведь Львов обещал: что бы ни случилось с банком, вам течении трех лет будут переводить зарплату мужа и разные бонусы. Я пыталась звонить Львову. Два раза он подошел к телефону, был не слишком любезен. Буркнул в трубку, что надо подождать. Теперь отвечают, что телефон не обслуживается. Проклятый аферист, – вот кто этот Львов. В тюрьме ему самое место. Денег у меня хватит на полгода… А дальше что делать?

– Давай отложим разговоры о деньгах на некоторое время, – сказал Джон. – Наверняка Львов не пользуется телефоном из соображений безопасности. Все-таки его ищет полиция. Просто пока не думай о плохом.

– Да, ты прав. Сейчас не время о деньгах. Ты надолго?

– Всего на день. Завтра вечером улетаю.

– Поменяй билеты, побудь хотя бы еще пару дней. Сегодня ты останешься ночевать здесь, на этот раз – никаких гостиниц.

– Даже не знаю, что ответить, – Джону не хотелось торчать тут и слушать монологи Луис. – Я бы остался хоть на год. Но много дел в Москве.

– А что за дела?

– Разные… У меня скопились вещи, с которыми не хочется расставаться. Несколько ящиков с масками. Хотел отправить в Америку только их. Но еще есть книги, много книг… Закажу контейнер. Он доплывет на корабле всего за месяц.

Луис ответила, – мол, это хорошо, что он все так продумал с перевозкой вещей. Затем сказала, что поговорила с дочками, – они совершенно безутешны, Перл три ночи провела здесь. Старшая Аманда бросила работу за границей и на днях прилетит из Аргентины, следующие два месяца будет жить вместе с матерью, и никуда не уедет. Джон думал о том, что Луис всегда оставалась артистичной натурой, склонной к пафосу и внешним эффектам. Иногда трудно понять, чего больше в ее поведении: актерства или искреннего горя.

Луис выдержала паузу и всхлипнула:

– Ну, Джон, давай все по порядку…

Он рассказал все, о чем не хотел говорить по телефону. О посещении тюрьмы, о последней встрече в Томом в следственном кабинете в присутствие адвоката Моисеева, о таинственной смерти потерпевшего, о закрытом суде и тюремном сроке… Рассказал о поездке в колонию. Луис слушала молча, она не перебивала уточняющими вопросами и не плакала. Только качала головой.

– Хотела сама приехать в Москву, – дослушав, сказала она. – Но передумала. Я была там всего два раза, но помню хорошо… Чужой, враждебный город. Холодный и мрачный. Перенаселенный, не приспособленный к нормальной человеческой жизни. Ты говорил, что на кладбище при колонии, где похоронили Тома, посторонних людей не пускают. Тогда зачем я поеду?

Луис всхлипнула, чуть не заплакала. Джон допил чай, ему хотелось спать, над Атлантикой самолет долго трясло, он не смог уснуть, а когда задремал, снова попали в зону турбулентности, – и так почти всю ночь. Сейчас можно будет наверстать упущенное.

– Таков закон, – сказал он. – Тело покойного нам не выдадут. На могилу придти нельзя. Собственно, на могиле даже нет его имени. Только номер, который присваивают каждому заключенному… Впрочем, его номер я знаю.

– Номер или имя – не важно. Я бы разобралась там, на кладбище. Я бы поняла, где лежит Том. Сердцем смогла бы почувствовать это. В колонии заключенных не так много. Хочется верить, что каждый день люди не умирают пачками. И свежая могила – всего одна.

* * *

Они посидели еще немного. Луис быстро устала и сказала, что сейчас покажет, где спальня Джона. Поднялись по лестнице на второй этаж. Стена холла, где в прошлый раз висели четыре картины старых голландских мастеров, была занята двумя громоздкими полотнами с изображением цветных линий, плоскостей и клякс, что-то из области постмодернизма. Луис остановилась и сказал:

– После ухода Дэвида голландские картины пропали. Просто в один прекрасный день исчезли – и все. Я не сразу заметила… У Дэвида остались ключи от дома. В мое отсутствие он приехал и вынес все, что ему нравится. А нравились ему эти голландские картины. Я ему позвонила, но Дэвид клялся, что ничего не брал. Я ему не верю. Думаю, он мстит мне. Такова мужская логика, таковы мужчины… Они хотят мстить и одновременно обогащаться. А Дэвид – первосортный подлец. Всегда был подлецом, меркантильным и злобным. Но умел маскироваться. Как я его ненавижу…

– Обратись в полицию.

– Эта история дурно пахнет. В газеты попадет не только информация о краже. Они узнают о наших отношениях с Дэвидом. И нарисуют картину: обманутый супруг, неверная жена, любовник-дантист, а заодно уж, – кража произведений искусства. Моя жизнь станет предметом насмешек. И превратится в кошмар. Хотя… В кошмар она превратилась уже давно. Еще задолго до того, как я лишилась девственности.

– Я хорошо помню один из последних разговоров с Томом по телефону. Он сказал, что эти картины не настоящие. Очень качественные копии, – не более того.

– Вот как? Ты меня удивил, даже если этого не хотел. Томас говорил мне нечто иное: картины подлинные и стоят целое состояние. Вот еще одно истинно мужское качество: лживость. Одна правда для брата, другая – для жены… Почему мужчины так много врут?

– Для разнообразия. Так легче жить.

Комната оказалась очень просторной, окно с видом на океан, большая кровать, похожая на взлетно-посадочную полосу. Современная ореховая мебель под старину, справа дверь в ванную комнату, слева – в гардеробную. Да, в комнате было все, абсолютно все кроме уюта, спальня выглядела нежилой, будто на этой кровати никогда не спали люди. Может быть, так оно и было на самом деле, – он первый, кто приземлится на этот аэродром. Джон внимательно осмотрел апартаменты, будто собирался провести здесь не одну-единственную ночь, а пожить до лета или до осени, – и остался доволен. Луис стояла у окна и смотрела на серые волны океана и о чем-то думала.