— Да, бывает время от времени, — порозовев, сказала пожилая дама. Она все еще стремилась помочь. — Пожалуйста, пойдемте.
— Большое спасибо, — серьезно сказал Ричардсон, — но, боюсь, ему это не поможет. Надеюсь, служба удалась?
Они оба с восторгом поглядели на него.
— Да, — с чувством сказал пожилой джентльмен. — Спасибо, сэр, это была прекрасная служба.
— Красивая, — повторила пожилая дама. Она потеребила зонтик, затем, внезапно осмелев, шагнула к Ричардсону и спросила: — Извините, сэр, я знаю, это несколько старомодно, и мы совсем не знакомы, но… вы спасены?
Ричардсон ответил ей так же серьезно, как она спросила:
— Я полагаю, спасение предназначено для тех, кто его желает. И я получу его единственным возможным способом.
— Вот и хорошо, вот и хорошо, — сказал пожилой джентльмен. — Благослови вас за это Бог, молодой человек.
— Я знаю, вы меня извините, сэр, — добавила пожилая дама, — поскольку вы, как я сказала, незнакомец, а незнакомцы не часто любят об этом говорить. Хотя о чем еще можно говорить…
— В самом деле, о чем? — согласился Ричардсон, и опять, уже в который раз за этот вечер, в уши ему ударил топот гарцующих копыт, и на мгновение вся земля показалась ему скакуном, на котором он несся быстрее, чем любое представление о скорости. Но звук, если это был звук, в то же время ударил по изменившемуся существу, стоящему перед ним. Оно взметнулось, прорычало какие-то невнятные слова, затем отпрыгнуло и огромными скачками понеслось по улице, а все трое, кто изумленный, а кто озадаченный, смотрели, как оно исчезало.
— Боже мой! — выдохнула дама.
А джентльмен только и сказал:
— Он довольно странно себя ведет, правда?
Ричардсон кивнул.
— Очень странно. — Он подыскивал одновременно понятные и правдивые слова. — Но он в руках Господа.
— И все-таки… — с сомнением протянул пожилой джентльмен.
Но ситуация уже исчерпала себя, поэтому супружеская чета попрощалась и пошла своей дорогой, оставив Ричардсона возле уже закрытой церкви. Остальные верующие разошлись еще раньше. Ричардсон как-то плохо соображал, что ему делать. А затем вспомнил о Доре Уилмот.
Он говорил о ней Энтони день назад как об одной из тех, кто желает власти Бессмертных, но не ради самих Бессмертных, а скорее ради себя. Фостер хотел стать сильнее всех, ради этого он и сделал себя самого местом для льва и, похоже, лев все больше обживал новое логово; его рев уже не смолкал в дикой пустыне души. Дора Уилмот вряд ли мечтала о том же, но однажды Ричардсон подметил выражение глаз, с которым она передавала чашку кофе миссис Рокботэм, и тут же вспомнил спокойный ужин папы Александра VI с сыном.[44] Если в душу Доры проникло какое-то коварство из другого мира, то что с ней стало? Ему пришло в голову пойти и взглянуть на нее. Может, удастся ее остановить… ну, не остановить, но предложить другой путь? В конце концов, эта пожилая дама хотела добра, подумал он, глядя вслед удалявшейся паре, даже если она и свела неописуемую сложность переживания к одной фразе. Его собственная одинокая жизнь не способствовала выработке привычки к доброте, возможно, он был слишком увлечен, чтобы сосредоточиться на конце, который (как его уверяли все силы) во многом зависел от Пути. Энтони Даррент умчался защищать какую-то неизвестную Дамарис. Ну что же, а мы пойдем посмотрим, не проходит ли путь единорога через дом Доры Уилмот.
Спустя недолгое время Ричардсона провели в ту самую комнату, где Энтони боролся с тварями. Мисс Уилмот, спокойная или казавшаяся спокойной, сидела за письменным столом. Сбоку на нем лежала стопка запечатанных конвертов. При виде гостя она отложила ручку. После обмена банальными приветствиями Ричардсон сказал:
— И какой вывод из всего этого делаете вы, мисс Уилмот?
Она осторожно ответила:
— Вы видели мистера Фостера?
— Видел, — кивнул Ричардсон. — Буквально только что. Как раз это может служить извинением за мой столь поздний визит. — Он подумал, что в Судный день, если таковой грядет, он скажет что-то подобное. — По правде говоря, мистер Фостер мне не очень нравится.
— Я и не думала, что он вам понравится, — сказала она. — Для вас… мы не значим… — Она почти заикалась, как будто пыталась сказать несколько разных фраз сразу, но под его взглядом собралась. Только глаза бегали по сторонам, а руки беспокойно сжимались и разжимались.
— Вы не значите?..
— Мы не… мы не… считаем… что вы… — Внезапно она мучительно вскрикнула. — О! Я не могу догнать! Их слишком много! Слишком многое надо обдумать!
Ричардсон встал и осторожно подошел к ней поближе.
— Нужно ли вам о них думать? — участливо произнес он.
— О да… — выдохнула она, — да-с-с. Это ничтоже-с-с-тво Рокботэм. Я разделалас-с-сь с ней и с миссис Жаклин. Такая прелестная, преле-с-с-стная, и я пиш-ш-шу этой Дамарис, но она с-с-странная, так ч-ч-то мне нуж-ж-жно увидеть, что лучш-ш-ше.
Она злобно взглянула на него и быстро облизнула губы кончиком языка. Глаза ее застлала пелена, в них плеснулся ужас, и голосом, из которого исчезло жуткое шипение, она воскликнула:
— Моя голова, моя голова! Слишком много надо понять, слишком много путей! Я не могу думать.
Ричардсон накрыл ее руку своей ладонью.
— Правильный только один, — веско произнес он, — путь к Творцу богов.
Она бросила на него хитрый взгляд.
— Вы поможете мне показать старухе Рокботэм, на что может быть похож ее муж? — спросила она. — Или старой Джеки, что поделывает ее племянник? — Ее глаза остановились на запечатанных письмах. — Они не очень высоко меня ставят, да? — сказала она. — Я сижу здесь и делаю их работу. Но теперь моя очередь. Вот бы посмотреть, как они будут читать свои письма!
Ричардсон взял ее руки, лежавшие на письменном столе, и тут же чуть их не выпустил. Они были холодны как лед и жутко извивались. Но он удержал их, перегнулся через стол и схватил маленькую пачку писем.
— Что за чертовщину вы замыслили? — резко спросил он. — Что это за письма, которыми вы так гордитесь?
— Сначала я боялась, — сказала она, — но он сказал мне — Фостер сказал мне, — что они помогут нам силой и хитростью, сказал он… И? И… О моя голова! Моя голова!
Она попыталась встать, но не смогла. Она извивалась в кресле, но ее глаза неотрывно следили за ним, и внезапно боль сменилась в них злобой и страхом, встретившись с его взглядом. Ричардсон вскрыл письмо, взглянул на него, и в это время Дора Уилмот соскользнула с кресла и поползла к нему по полу. Он успел прочесть первые несколько строк и быстро проглядеть середину и конец, но они сказали ему все, что он хотел знать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});