а не убила, как ей было приказано. Ну, а Егор, милашка Егор, он был вишенкой на этом кровавом торте. Он получил маленькую посылочку с указанием того, что следует сделать, чтобы ты осталась жива. Видишь, все умерли по твоей вине! Ты во всём виновата! Ты всех убила!
Стены подземелья содрогнулись от противного и дикого хохота.
— Закрой рот! Не перекладывай свою вину на меня!
Смех резко прекратился.
— Если это моя вина, тогда почему мы заперты в твоём кошмаре?
*******
Кабинет Егора встретил меня тишиной и приглушённым светом. На знакомом мне диване сидела Анна и молчаливо складывала чистые полотенца, но стоило мне зайти, как она подняла на меня уставшие глаза.
— Амина, это ты, — её голос звучал потеряно, — если ты к Егору, то он…
Недоговорённая фраза застыла на её губах в момент, когда мои руки обвились вокруг её плеч.
— Прости, — прошептала я, обнимая девушку сильнее, — я должна была остановить его, должна была помочь тебе…
Предательские слёзы брызнули из глаз, но я игнорировала их и в это же мгновение на мою спину легли прохладные тонкие руки.
— Ты помогала мне, чем могла помогала, — Анна тяжело вздохнула, — это я была слабой. А он воспользовался этим. Так что, отпусти эту боль. Ты совсем не виновата, — девушка отстранилась от меня и улыбнулась так же, как она делала раньше мягко и невинно, — а сейчас, думаю тебе следует навестить его.
Она указала рукой в сторону темной двери возле книжного стеллажа.
— Только будь потише, — она встала с дивана и направилась к выходу из кабинета, но уже возле двери обернулась, — я рада, что ты, всё-таки, вспомнила нас, — и она исчезла.
Вытерев слёзы с лица и не теряя больше времени, я подкралась к двери и тихонько опустила вниз ручку. Дверь легко поддалась, бесшумно впуская меня в небольшую спальню.
На прикроватной тумбочке стоял винтажный подсвечник с тремя свечами. Они отбрасывали мягкий золотистый свет на небольшую кровать и кресло, рядом с ней. Поодаль стоял узкий шкаф, на стенах висели полки, заставленные записными книжками, а на серых обоях плясали причудливые тени.
Тихо пробравшись внутрь, я присела в кресло, всматриваясь в бледное лицо мужчины, что лежал на кровати: на его скулах всё так же виднелись небольшие трещины, но уже не такие глубокие, как раньше, но под глазами пролегли тёмные круги.
Он лежал на боку, а его обнажённый торс был густо перебинтован, а сквозь белую ткань слегка проступали багровые кляксы. Анна хорошо постаралась.
Глаза невольно забегали по прекрасно слаженным рукам и плечам, совершенно таким же, какими они были при жизни. И это зрелище заставило меня прикусить губу.
— Знал бы ты, как же я злюсь на тебя и, — невольно слетело с губ, — люблю. Безумно люблю. Спасибо, что спас меня. Снова.
— Я тоже на тебя злюсь, — послышался хриплый и тихий голос, — настолько сильно, что уснуть не могу. Ты должна была оставить меня и бежать. Спасать себя.
— Я не могла тебя оставить!
— У него был нож. Он мог убить тебя и тогда… — Егор замолчал и на его щеках выступили желваки. — Всему пришёл бы конец.
— Конец? — вспылила я. — Ты хоть можешь себе представить, что я почувствовала, когда увидела тебя на полу в луже крови? И какого чёрта ты не отвечал, когда я звала тебя?
— Если это хоть немного похоже на то, что почувствовал я, когда этот ублюдок бросился на тебя с ножом, то да, представляю. — он тяжело вздохнул и открыл глаза, которые были чернее самой ночи, — На мне держится баланс между сном и явью. Если бы в тот момент, когда ты звала меня я ответил, то особняк бы рухнул. Мне нужно было успокоиться и восстановить контроль над ним.
Я протянул руку и нежно сжала его слегка прохладные пальцы, что лежали поверх одеяла.
— Прости. Я испугалась и не знала, что делать…не могла позволить, чтобы ты пострадал ещё больше, Егор.
На звук своего имени он несколько раз моргнул, а затем посмотрел мне в глаза.
— Выходит, ты всё вспомнила.
Повисла неловкая тишина, которая давила на сердце.
— Не всё и, думаю, мне понадобится твоя помощь. В этот раз ты мне не откажешь, ведь так?
Егор горько усмехнулся.
— Знала бы ты, как тяжело было держаться от тебя на расстоянии и молчать. Просто потому, что я больше не имею права находиться рядом с тобой. Но, я подумаю, что можно сделать.
Он сжал мои пальцы в ответ.
— И ещё, — он перешёл на шёпот смотря мне в глаза, нежно и ласково, так, как он делал это раньше, — я тоже люблю тебя.
Его слова отозвались в груди приятным теплом, которого так давно не хватало.
— Никогда не переставал, даже когда стал Жнецом.
Осторожно я поднесла его руку к своему лицу и нежно коснулась губами её тыльной стороны, а затем, немного помедлив, прижала его прохладную ладонь к своей щеке, переплетая наши пальцы вместе.
— Я бы всё отдал, чтобы этот момент не заканчивался, чтобы я смог остаться с тобой навсегда…
— Тише, — я улыбнулась настолько мягко, на сколько была способна в ту минуту, — тебе нужно восстановиться. Всё позже. А пока давай будем наслаждаться временем, что у нас есть.
Егор прикусил губу.
— Вернёшь долг? — чёрные глаза хитро сощурились, на что мои брови удивлённо взлетели вверх.
— Долг?
Слегка поморщившись от боли, он прижался спиной к стене, освобождая место.
— Тем, что я побуду с тобой сейчас, увы, за все долги рассчитаться не смогу. Я слишком много задолжала тебе.
Мужчина усмехнулся и похлопал ладонью по месту рядом с собой.
— Мне этого будет достаточно, — в его усталых глазах плескались озорные огоньки, которые вызывали улыбку и поддавшись порыву, я медленно и осторожно устроилась рядом с ним.
От его тела исходило тело и приятный запах, тот самый, что столько времени преследовал меня и сводил с ума, заставляя навязчивые мысли блуждать по воспалённому сознанию, подобно заблудившемуся в лабиринте страннику.
— Какая же ты красивая, — его ладонь нежно гладила моё щёку, а наши лица, казалось, были так невозможно близко, что подобное казалось просто возмутимым.
Не успела я ответить, как мягкие губы нежно накрыли мои, будто спрашивая разрешения на вторжение. И от этой трепетной нежности по коже пробежали тёплые мурашки. А затем, будто что-то внутри нас щёлкнуло, стирая рамки, установленные ранее временем и обстоятельствами.
В движении его губ больше не чувствовалось неуверенности в том, что нужно сохранять тонкую грань между нежностью и страстью, и я поддавалась этому