Читать интересную книгу Всё к лучшему - Ступников Юрьевич

Благополучный штиль временами приходит позже. Иногда тоже на время. Иногда не успевает прийти. Как у того же Довлатова.

Сами американцы не то что не пугались рассказывать о том, как трудно начинали то или иное дело, как их бросало по жизни, но даже гордились этим. И человека воспринимали так, как он себя сам идентифицировал, не додумывая его жизнь. Здесь это не принято – напрягаться по поводу других.

– Журналист? Журналист. Писатель? Писатель. Программист? Программист. Продавец? Продавец. Сегодня нет постоянной работы? Не страшно – будет. Я сам в другой сфере, но у меня есть знакомый или родственник. Спрошу. Не сдавайся…

«Опускал» человека только велфер – пособие по бедности. Это отбивало всякий серьезный интерес. Я это видел по другим и поэтому никогда за помощью не обращался. И встречал от американцев, понятно, что не от всех, но – желание помочь. С работой. Там рыбу динамитом глушить не принято. Разве что в кино. Получи свою удочку и вылавливай – насколько умения хватит.

Но «межсезонье», неполная или непостоянная работа… У кого этого не было?

И вот тогда в Нью-Йорке нашелся человек, о котором совсем не говорят. Даже не упоминают. Но имя которого, между прочим, стояло в «Новом американце» как председателя компании. Звали его Артур Гольдберг.

Он и придумал неправительственную организацию, которая включала бы в себя ряд проектов, которые делали, как и свое рабочее место, творческие русские. Те самые, кто не желал на всю оставшуюся жизнь переучиваться в программиста, становиться таксистом, огранщиком алмазов или домоуправом под названием «супер».

Музей русского современного искусства, издательство, а потом и журнал «Стрелец» создал Александр Глезер. Сам по себе человек-история нонконформистской живописи в СССР, один из организаторов «бульдозерной выставки» 1974 года, когда одуревшие от глупости власти пустили на самодеятельный вернисаж нонконформистов настоящий бульдозер и самосвалы с озеленением территории.

Саженцы срочно посадили. Художников разогнали. И открыли миру русский андеграунд.

Глезера заставили уехать. Но он смог организовать переправку на Запад картин, враз ставших популярными на Западе, Рабина, Свешникова, Целкова… И просто нонконформистов.

Несмотря на фамилию, Глезер был православным и даже монархистом. Он поначалу осел в Париже и создал там из вывезенных картин первый Музей современного русского исскуства в изгнании. Русский андеграунд.

Это было романтично, но французы оказались прижимистыми, и, более того, у беженца возникли проблемы с их службой безопасности. Той самой «сюрте».

Откуда картины да почему? Каналы доставки и неподконтрольные связные. Им это надо?

И с Москвой из-за жестких антикоммунистов, они ссориться не хотели. Европа…

Тогда Глезер поехал в США, где на самом деле были все деньги и фонды, и уже здесь, помыкавшись, встретил Гольдберга. Так появился американский вариант парижского музея. И его главный донор.

В Комитет входило несколько проектов. Гуманитарных. Но были и чисто политические. Мониторинг нарушения в Советском Союзе международных почтовых правил вел выходец из теперь уже Нижнего Новгорода. Он ухитрился собрать небольшую выставку и даже ездил с ней по стране.

Сам же Гольдберг занимался чем-то, связанным с недвижимостью и обустройством в ней эмигрантов.

Одно свое здание он отдал под бесприбыльную, это важно, организацию. Бесплатно. Но не совсем. Через Комитет. Можно было обращаться за грантами, за помощью, за благотворительностью и, возможно, самое главное, списывать налоги. С приличных доходов от предоставления аренды той же недвижимости.

С другой стороны, покровительство таким проектам давало серьезный вес в обществе и в деловом мире. Дающий да обрящет.

Артур внешне было одет довольно небрежно, ездил на обычной машине, его жена и дети выглядели как не очень обеспеченная многодетная еврейская семья из Бруклина. Но он ценил каждый цент. Потому и был богат.

Однажды на встрече с читателями издательства «Третья волна» не оказалось помощника. Артур сам встал у лотка с книгами и с воодушевлением похвалился потом, что заработал несколько долларов. Он был счастлив. Не играя. От души.

Я не знаю, был ли сразу создан при Комитете и небольшой частный банк, разместившийся на первом этаже, но в середине восьмидесятых именно он был финансовой основой всех пректов.

До тех пор, пока на на моих глазах его не прикрыло ФБР. Осенью 1987 года.

Пришел на работу, а там парни в зеленых форменках бегают, ящики вытаскивают. И на спине у них «FBI». Тогда все и закончилось.

А поскольку для меня все еще только начиналось, то что стало с банком и Комитетом абсорбции, я уже не знаю. Не отслеживал.

Короче, «Новый американец» в 1980 году не без проблем, но запустили.

Все обрадовались, делали работу за копейки, все-таки свое, близкое по душе и на будущее, дело.

Но вскоре пошли совсем не творческие будни. Журналисты разругались, главный хлопнул дверью, и редактором стал Довлатов.

А прибыли не было. Да и не могли эти люди, творческие по сути, мыслить категориями рекламы и торгашества.

Долги росли, полученные стартовые деньги проелись, и уже через год газета оказалась в трудной ситуации. Дальше – хуже.

Насколько я помню по рассказам, ребятам пришлось съехать из Джерси-Сити. Освободить место. Проект оказался слишком шумным и требовал еще денег.

А деньги нужны тем, у кого они есть. И кто хочет еще заработать.

Команда нашла место на Манхеттене, где все вскоре окончательно переругались, разошлись, опять сошлись, снова разбежались и оставшиеся еще какое-то время тянули газету буквально на себе. Но уже без Довлатова.

Его выручила «Свобода», где все-таки дали подработку и где даже внештатному автору платили неплохо. Можно было хоть немного прикрыть быт.

В начале 1986 года, на той же «Свободе», нас познакомил мой новый приятель из белорусской редакции.

Кроме службы, у этого коллеги был частный бизнес по перевозке мебели, и он искренне приглашал меня «к себе» подработать грузчиком. Но я почему-то не хотел.

Русские и белорусы сидели тогда на «Свободе» в одном помещении. Довлатова нельзя было не заметить. А его «Иностранку», подаренную, чтоб отцепился, в каком-то эмигрантском полуподвальном издательстве во время поиска любой работы, я уже прочитал с восторгом.

– Вот,- представил меня коллега. – «Новый американец» делает…

– Где? – не понял Довлатов и навис было всем своим громадным ростом.

– Держись подальше, – успокоился он, услышав, и добавил: -А у вас есть другой глобус?

В Комитете, который абсорбции советских эмигрантов, название газеты оставили для одноименного журнала. Этот «Новый американец» уже не шел в киоски на продажу, а поступал по рассылке – подписчикам, в организации и в библиотеки тех же университетов.

Иногда я получал занимательные письма от… нацистов. Дело в том, что, как оказывается, у их полулегального американского общества Джона Берча, смеси наци и ку-клукс-клана, журнал назывался тоже… «Новый американец». Присылали по почте, видел. Но читатели почему-то писали порой и на наш адрес.

Небольшая стопка газет «довлатовского» периода лежала в кладовке, мятая и беззащитная, как брошенная женщина. Вместе с изданиями в мягкой обожке книг некоторых авторов, которых я называть не буду.

Их никто не раскупал и не принимал на реализацию. Но после падения Советского Союза народ наконец нашел свое чтиво.

Что касается настоящего «Нового американца», о котором уже слагают очередные легенды, то в Джерси-Сити о нем и не вспоминали. Был проект и весь вышел. Газета прогорела. Бывает. И даже часто.

В цокольном полуподвале от нее оставалась тогда большая наборная машина, где двое симпатичных ребят, Виктор и Тамара, без претензий на творчество, все-таки муж и жена, делали свой бизнес – еженедельный черно-белый дайджест сплетен и светской хроники.

– Для придурков, – посмеивались они. – Но нам хватает.

Она набирала текст. Он наклеивал ленты, размечал на листах и забрасывал в типографию, откуда издание развозили по киоскам.

Я с благодарностью подрабатывал у них, переводя в свои выходные из «желтых» американских газет байки о пришельцах, НЛО, колдунах, маньяках и прочих проститутках от «золотой» жизни, богатых и известных. За четыре доллара печатная страница на машинке.

Эти газеты как раз и подкармливали. Вместе с разными случайными подработками.

Свой отдельный кабинет, телефон и небольшой, но стабильный заработок давали дышать с надеждой.

– Если это свобода, то что тогда рабство? – думал я, наплевав на дантистов и стирая друг о друга свои бесценные, потому как еще настоящие, зубы – Anyway, I'll make it!

И новый американец мне уже не надо было брать в кавычки…

ЛУЗЕРЫ

(США,1986)

«ЦРУ США приглашает на интересную работу. Собеседования с желающими будут проводиться в четверг и пятницу в аудитории № 4».