Читать интересную книгу Сочинения (Том 3) - Сергей Соловьев

"Бысть знамение в луне страшно и дивно: идяше бо луна черезо все небо от въстока до запада, изменяючи образы своя: бысть первое и убывание по малу, донеже вся погибе, и бысть образ ея яко скудна, черна, и пакы бысть яко кровава, и потом бысть яко две лица имущи, едино зелено, а другое желто, и посреди ея яко два ратьная секущеся мечема, и единому ею яко кровь идяше из главы, а другому бело акы млеко течаше; сему же рекоша старии люди: не благо есть сяково знамение, се прообразует княжю смерть еже бысть" (убит был Изяслав Давыдович). Под 1195 "Toe же зимы, по Федорове недели во вторник в 9-й час потрясеся земля по всей области Киевской и по Кыеву: церькви каменыя и дсревяныя колебахуся, и вси людие видяще, от страху не можаху стояти, овии падаху ници, инии же трепетаху. И рекоша игумени блажении: се бог проявил есть показая силу свою за грехи наша, да быхом остали от злого пути своего; инии же молвяхуть друг ко другу: сии знамения не на добро бывають, но на падение многим, и на кровопролитие, и на мятежь мног в Русской земле, еже и сбысться" (усобица Мономаховичей с Ольговичами).

Изложив общие черты нашей древней летописи, скажем несколько слов об особенностях изложения, которыми отличаются различные местные летописи. До нас от описываемого времени дошли две летописи: северные - Новгородская и Суздальская, и две южные - Киевская, с явными вставками из Черниговской, Полоцкой и, вероятно, других летописей, и Волынская, Новгородская летопись отличается краткостию, сухостию рассказа; такое изложение происходит, во-первых, от бедности содержания: Новгородская летопись есть летопись событий одного города, одной волости; с другой стороны, нельзя не заметить и влияния народного характера, ибо в речах новгородских людей, внесенных в летопись, замечаем также необыкновенную краткость и силу; как видно, новгородцы не любили разглагольствовать, они не любят даже договаривать своей речи и, однако, хорошо понимают друг друга; можно сказать, что дело служит у них окончанием речи; такова знаменитая речь Твердислава: "Тому есмь рад, оже вины моеи нету; а вы, братье, в посадничьстве и в князех". Рассказ южного летописца, наоборот, отличается обилием подробностей, живостию, образностию, можно сказать, художественностию; преимущественно Волынская летопись отличается особенным поэтическим складом речи: нельзя не заметить здесь влияния южной природы, характера южного народонаселения; можно сказать, что Новгородская летопись относится к южной - Киевской и Волынской как поучение Луки Жидяты относится к словам Кирилла Туровского. Что же касается до рассказа суздальского летописца, то он сух, не имея силы новгородской речи, и вместе многоглаголив без художественности речи южной; можно сказать, что южная летопись - Киевская и Волынская, относятся к северной Суздальской, как Слово о полку Игореву относится к сказанию о Мамаевом побоище.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ОТ СМЕРТИ МСТИСЛАВА ТОРОПЕЦКОГО

ДО ОПУСТОШЕНИЯ РУСИ ТАТАРАМИ (1228-1240)

События новгородские.- Война суздальских князей с Черниговом.- Вражда Новгорода с Псковом.- Войны с мордвою, болгарами, немцами и Литвою.Усобица в Смоленске.- Деятельность Даниила Романовича галицкого.- Участие его в польских делах.- Тевтонский орден.- Батыево нашествие.- Сведения о татарах.

Отношения новгородские, столкновения здесь князей северных с южными грозили было во второй раз нарушить покой на севере. Мы видели, что в 1228 году новгородцы, не довольные Ярославом Всеволодовичем, призвали к себе вторично Михаила черниговского; последний был шурин великому князю Юрию владимирскому, который в первый раз посадил его в Новгороде; Ярославу стали говорить, что и теперь Михаил посажен в Новгороде по старанию Юрия; Ярослав поверил наговорам: в самом деле, мог ли владимирский князь спокойно видеть, что младший брат его, князь Переяславля Залесского, усиливается насчет Новгорода, не имел ли Юрий важных причин мешать этому усилению? Как бы то ни было, Ярослав стал сердиться на старшего брата и, чтоб успешнее действовать против него, поссорил с дядею и троих Константиновичей ростовских - Василька, Всеволода и Владимира. Юрий, узнавши об этом, спешил предупредить усобицу и в 1229 году повестил всем родичам, чтоб съехались к нему во Владимир на сейм; Ярослав сначала не хотел было ехать, но, узнав, что племянники поехали, отправился и сам во Владимир.

Здесь Юрию удалось уладить дело: все родичи поклонились ему, называя отцом себе и господином, весело отпраздновали Рождество богородицы, получили подарки сами и бояре их и разъехались довольные по волостям своим. Ярослав, обеспеченный со стороны старшего брата, стал готовиться к войне с Михаилом; тогда во Владимир явилось посольство из Южной Руси от князя киевского - Владимира Рюриковича и черниговского - Михаила, обоих близких свойственников великого князя Юрия (который в том же 1230 году женил сына своего Всеволода на дочери Владимира киевского); приехал сам митрополит Кирилл с черниговским епископом Порфирием:

новое могущественное значение Северной Руси уже не в первый раз заставляет митрополитов отправляться туда и стараться, чтоб обе половины Руси были в политическом единении, которое условливало и единение церковное. Митрополит достиг цели своей поездки: Ярослав послушался старшего брата Юрия, отца своего митрополита, и заключил мир с Михаилом. Следствием мира было то, что, как мы видели, Михаил уехал из Новгорода, оставя там сына своего Ростислава, и новгородцы не могли дождаться его с войском, чтоб идти вместе на Ярослава. Но опять новые волнения в Новгороде, торжество стороны суздальской, изгнание Ростислава, бегство приверженцев Михаиловых к нему в Чернигов и утверждение Ярослава в Новгороде, могли снова возбудить вражду Суздаля с Черниговом; сюда присоединялась еще другая причина вражды, к которой не мог быть нечувствителен и великий князь Юрий: в 1232 году Михаил черниговский вместе с Владимиром киевским двинулись на волынских князей - Даниила и Василька Романовичей, бывших в близком свойстве с Юрием владимирским, ибо дочь последнего была за Васильком. Как бы то ни было, но в том же 1232 году великий князь Юрий с братом Ярославом и племянниками Константиновичами вступил в Черниговские волости; сам Юрий возвратился, не доходя Серенска; но Ярослав с новгородским войском взял и сжег Серенск, осадил было и Мосальск, но отступил без успеха и без мира, истребивши только много хлеба во владениях врага своего.

У последнего, как мы видели, жило много новгородцев, его приверженцев, бежавших вследствие перевеса стороны суздальской. Внезд Водовик умер, но у него остался сын, который вместе с пятью другими изгнанниками, подговоривши трубчевского князя Святослава, явился в пределах новгородских; но Святослав, увидавши, что товарищи его обмануты своими приятелями в Новгороде, что там нет никакой надежды на успех, уехал назад; тогда новгородские изгнанники бросились во Псков и получили здесь успех благодаря, вероятно, недавней вражде псковичей с Ярославом:

они схватили наместника последнего, Вячеслава, прибили его, заключили в оковы; смута вставала и в Новгороде: вероятно, и здесь поднялась враждебная Ярославу сторона, пользуясь отсутствием князя; но приезд Ярослава утишил волнение; князь велел схватить псковичей, бывших в Новгороде, посадил их на Городище в гриднице и послал во Псков объявить его жителям: "Мужа моего отпустите, а тем путь покажите прочь, пусть идут, откуда пришли". Но псковичи не послушались, стали крепко за изгнанников и велели отвечать Ярославу и новгородцам: "Вышлите к ним жен их и все имение, тогда мы отпустим Вячеслава, или мы себе, а вы себе". Так прошло все лето без мира. Но псковичи не могли жить долго во вражде с Новгородом; когда Ярослав не велел пускать к ним купцов и берковец соли стал продаваться по 7 гривен, то они отпустили Вячеслава, а князь отпустил к ним жен новгородских изгнанников, но мира все еще не было; наконец, зимою явились псковские послы в Новгород, поклонились Ярославу, сказали ему: "Ты наш князь" - и стали просить у него себе в князья сына его Феодора; Ярослав не дал им сына, но дал шурина, князя Юрия ; псковичи взяли Юрия, а изгнанникам новгородским показали от себя путь, и те отправились к немцам в Оденпе.

Таковы были внутренние события на севере. Извне великий князь владимирский продолжал борьбу с мордвою, которая в 1229 году приходила с князем своим Пургасом к Нижнему Новгороду, но жители отбились от нее; варварам удалось только сжечь Богородичный монастырь да загородную церковь. Между самою мордвою шла усобица; в том же году сын русского присяжника Пуреша напал с половцами на Пургаса, избил всю его мордву и русь, и сам Пургас едва успел спастись бегством.

Под 1232 годом летописец говорит о походе на мордву сына великокняжеского Всеволода с князьями рязанскими и муромскими: русские пожгли неприятельские села и перебили мордвы много. С болгарами после трехлетнего мира в 1224 году началась опять вражда; в чем она обнаружилась, неизвестно; известно только то, что в 1230 г. болгары опять поклонились великому князю Юрию и заключили мир, разменявшись пленными и заложниками. На северо-западе новгородцы боролись с немцами и литвою.