Читать интересную книгу "Вторая мировая война - Уинстон Черчилль"

Рассчитывая на предполагаемый поток подкреплений, мы действовали и выполнили свою часть обязательств. Мы надеемся, что Вы не сорвете все планы эвакуацией.

Развитие событий в Малайе и нападение на Рабаул вызывают серьезную тревогу среди общественности ввиду неспособности союзников что-либо предпринять для того, чтобы остановить продвижение японцев. Сознавая свой долг подготовить общественность к такой возможности, когда окажется необходимым оказать сопротивление агрессору, правительство обязано также разъяснить, почему может оказаться невозможным помешать противнику дойти до наших берегов. Поэтому оно обязано исчерпать все возможности в создавшейся обстановке, тем более что австралийский народ, добровольно выделивший огромное количество добровольцев для службы за морем, никак не может понять, почему он должен так долго ждать улучшения обстановки, когда, быть может, уже нанесен непоправимый ущерб его способности оказывать сопротивление, а также престижу империи и солидарности союзников.

Телеграмма Кэртена носила серьезный и необычайный характер. Выражение «непростительное предательство» не соответствовало истинному положению или фактам военного порядка. Приближалось ужасное бедствие. Могли ли мы избежать его? Каковы были шансы на победу и поражение? В это время мы все еще могли определять по своему усмотрению назначение крупных сил. В реалистическом изучении подобных вопросов не было никакого «предательства». Кроме того, австралийский военный комитет не мог дать оценку всему положению в целом. В противном случае они не стали бы настаивать на полном пренебрежении Бирмой, которая, как показали события, была единственным местом, где у нас имелись еще средства спасения.

Было бы неверно утверждать, что телеграмма Кэртена решила вопрос. Если бы мы все пришли к единому мнению о политике, мы должны были бы, как я указывал, поставить этот вопрос перед Уэйвеллом. Однако я сознавал, что общественное мнение все решительнее высказывается против того, чтобы мы оставили этот ставший знаменитым ключевой пункт на Дальнем Востоке.

Трудно было представить, какой эффект произвело бы во всем мире и в особенности в Соединенных Штатах «дезертирство» англичан, в то время как американцы столь упорно сражались на Коррехидоре. Нет никаких сомнений в том, каким должно было быть решение на основе чисто военных соображений.

При общем явном или молчаливом согласии, однако, были приняты все меры к укреплению Сингапура и к продолжению его обороны. 18-я дивизия, часть которой уже высадилась, двинулась в путь.

Глава 4

Вотум доверия

Ожидалось, что я выступлю в парламенте с подробным заявлением по поводу моей поездки в Вашингтон и расскажу обо всем, что произошло за пять недель моего отсутствия. Два факта были особенно ясны мне. Первый из них заключался в том, что великий союз в конечном счете должен был победить. Второй факт – в том, что нападение Японии несло нам неисчислимые бедствия. С глубоким чувством облегчения мы убеждались, что существование нашей страны и империи уже не стоит больше на карте.

С другой стороны, поскольку чувство смертельной опасности в значительной мере исчезло, начали высказываться всевозможного рода критические замечания – и дружественные, и недоброжелательные – по поводу допущенных многочисленных ошибок. Кроме того, многие считали своим долгом попытаться улучшить наши методы ведения войны и тем самым сократить продолжительность этой ужасной истории. Я сам был глубоко потрясен поражениями, уже выпавшими на нашу долю, и никто лучше меня не знал, что это было лишь началом потопа. Поведение австралийского правительства, хорошо информированная и легкомысленно высказываемая критика газет, тонкие и непрерывные насмешки 20 или 30 способных членов парламента, обстановка в кулуарах – все это создавало впечатление, что вокруг меня нарастают волны общественного мнения, сбитого с толку, недовольного, смущенного, обескураженного, хотя и несколько поверхностно судящего обо всем.

С другой стороны, я прекрасно сознавал силу своего положения. Я мог рассчитывать на добрую волю народа, так как содействовал тому, что он выжил в 1940 году. Нельзя сказать, что я недооценивал широкую, глубокую волну национальной преданности, которая несла меня вперед. Военный кабинет и начальники штабов проявляли по отношению ко мне исключительную верность. Я был уверен в себе. Когда того требовали обстоятельства, я ясно говорил подчиненным мне лицам, что не соглашусь ни на малейшее ограничение моей личной власти и ответственности. В печати высказывались всевозможного рода предположения о том, что мне следовало бы остаться на посту премьер-министра и выступать с речами, но передать фактический контроль над ведением войны кому-нибудь другому. Я твердо решил не отступать ни перед кем, взять на себя главную и личную ответственность и потребовать от палаты общин вотума доверия. Я вспомнил также мудрую французскую пословицу: «Лишь спокойствие дает власть над душами».

Прежде всего необходимо было предупредить палату и страну о тех несчастьях, которые надвигались на нас. Нет худшей ошибки для государственного руководителя, как поддерживать ложные надежды, которые вскоре будут развеяны. Английский народ может смотреть в лицо несчастьям или опасности, проявляя при этом стойкость и душевную силу, но он глубоко возмущается, когда его обманывают или когда он обнаруживает, что люди, несущие ответственность за его дела, сами себя обманывают.

27 января начались прения, и я изложил свое видение нашего положения в палате общин. Я знал, что члены палаты находились в раздраженном состоянии, ибо когда я возвратился на родину и попросил, чтобы мое предстоящее заявление было записано на пленку, с тем чтобы его можно было транслировать затем для империи и Соединенных Штатов, то против этого были высказаны всевозможного рода возражения, не имевшие ничего общего с потребностями момента. Поэтому я взял обратно свою просьбу, хотя в любом другом парламенте мира в такой просьбе не отказали бы. В такой обстановке я встал со своего места, чтобы произнести речь.

«Со времени моего возвращения в Англию я пришел к выводу, что должен требовать поддержки в виде вотума доверия палаты общин. Это совершенно нормальная, конституционная, демократическая процедура.

Я должен объяснить палате, что заставило меня обратиться в настоящий момент за ее чрезвычайной поддержкой. Было высказано мнение, что нам нужны трехдневные прения такого рода, во время которых правительство, несомненно, подвергнется беспощадной критике со стороны тех, кто несет более легкое бремя, и что мы должны закончить прения, не прибегая к голосованию. В этом случае некоторые враждебно настроенные органы печати, а есть такие, которые не скрывают своей враждебности, могли бы заявить, что авторитет правительства подорван, и могли бы даже намекнуть после всего того, что произошло, и после всех обсуждений, которые будут иметь здесь место, что мне частным образом давали понять, что я поступлю весьма неразумно, если буду просить у парламента вотума доверия…