гостиницы он вышел, когда еще не было восьми. Отыскал улицу, указанную на конверте письма Станкевич. Отыскал дом. Подъезд, на котором значился номер их квартиры. Но не вошел в подъезд. Долго сидел на скамейке в сквере напротив этого дома, говоря себе, что не стоит так рано беспокоить пани Станкевич. Еще малолюдны улицы. Видно, по воскресеньям Краков просыпается поздно!
Но дело было не только в том. Оказавшись у цели, Анатолий почувствовал вдруг себя растерявшимся, неуверенным. Время шло. Ему были видны из сквера уличные часы на углу. Неторопливо, но неуклонно передвигались по циферблату стрелки: половина девятого, девять…
Анатолий заставил себя встать.
Он вошел в подъезд, поднялся на второй этаж, отыскал квартиру. И, ощущая странную робость перед тем, что ожидало его, нажал звонок.
Тишина. Нерушимая тишина за дверью.
Он позвонил смелее. Еще! Еще! За дверью по-прежнему было тихо.
Нет дома? Нет в городе?
Его охватил ужас. Что он наделал! Почему не предупредил о приезде! Лето — время каникул. Время отпусков. Пани Станкевич могла уехать. Татьянка могла уехать с нею…
Анатолий вернулся в сквер, присел на ту же скамью.
Спокойствие! Прежде всего спокойствие! Это ведь не доказано, что они уехали! Может быть, рано утром они отправились за город (а он сидел здесь как идиот!). Или с вечера, да, конечно, могли и с вечера. Заночевали за городом. Лето же, лето!
По расположению квартиры он пытался определить, куда выходят их окна.
Скорее всего, на улицу! Скорее всего, вот эти: второе и третье от подъезда, на втором этаже.
Окна были закрыты. И занавески задернуты, но распахнуты настежь форточки.
«Ну вот! — успокаиваясь, подумал Анатолий. — Теперь совершенно ясно — они в городе. Уезжая, люди закрывают и форточки: лето, пыль…»
И хоть доказательство это было довольно зыбким, Анатолий уверовал: они в городе — пани Станкевич и Татьянка. Надо только набраться терпения и ждать.
Он не решался далеко отходить от дома. Кружил и кружил по улицам, возвращался в сквер, стремясь укрыться от солнца, перемещался со скамьи на скамью, но так, чтобы ему был виден подъезд, в котором жили Станкевичи.
Щебеча беззаботно, мелькали перед ним девушки. Охорашивались, уловив на себе его внимательный взгляд. Отводили глаза. Или чуть улыбались ему глазами.
Анатолий вглядывался в их лица, думая о Татьянке. Вдруг она также проходит мимо него, а он не может ее узнать.
Может быть, даже вот эта смуглая, тоненькая, в белом открытом платье, что горделиво проследовала мимо, Татьянка? Или та, в голубом, что присела на скамейке напротив и сразу же погрузилась в свои конспекты?
Третий, четвертый, пятый раз он поднимался наверх. Подолгу звонил. Подолгу ждал. В ответ — ни шороха. Безмолвствовала квартира.
«Ничего! — говорил себе Анатолий. — Буду ждать. Буду ждать до позднего вечера! До ночи! Если они не появятся до ночи, ясно — их нет в Кракове. Но если их нет в Кракове, я все равно разыщу Татьянку. Не уеду из Польши, пока не разыщу. Обращусь в советское консульство — и мне разрешат остаться. Поеду к Войтецкому в Освенцим».
В очередной раз выходя из подъезда, Анатолий услышал, как хлопнула дверь одной из нижних квартир, затем дверь подъезда — словно кто-то торопился за ним.
Кому он мог здесь понадобиться? Собираясь переходить улицу, Анатолий все-таки оглянулся. И увидел за собою немолодого человека с протезом вместо ноги.
— День добрый, пане! — окликнул его тот и вежливо осведомился, кого именно ожидает пан. Оказывается, из окна ему видно было, как Анатолий то входит, то выходит из подъезда.
— О! Пани Кристина есть бардзо мила! — воскликнул он, узнав, что Анатолий ждет пани Станкевич. — И панна Зося также! Нет, они не уехали. Они в городе. Вчера вечером он видел их обеих.
Он позволил себе поинтересоваться, кем именно приходится пан семье Станкевичей.
— Брат Зоси! — Испытывая невероятное облегчение оттого, что они в городе, и поэтому не очень обдумывая, как ответить, брякнул Анатолий. Брякнул. И тотчас же пожалел об этом.
«Брат Зоси?! Кем же он тогда приходится пани Кристине?» Сейчас, наверно, последует этот вопрос. Но собеседник Анатолия не успел ничего спросить. Против них остановился трамвай.
— О, вот и пани Станкевич! — воскликнул он, увидев выходящую из трамвая женщину с хозяйственной сумкой в руках, с небольшой, похожей на детскую лопатой.
Легко соскочив с подножки трамвая, женщина перебежала на ту сторону улицы, где неподалеку от подъезда стоял Анатолий с новым его знакомым. Тот окликнул ее:
— Пани Станкевич! Хвилечко! Брат панны Зоси приехал!
Женщина порывисто обернулась и, увидев рядом с ним Анатолия, переспросила растерянно:
— Приехал?! — И так же растерянно вымолвила: — Ты приехал… сынок?
Она глядела на Анатолия испуганно, но он видел — теплеют ее глаза.
Глава одиннадцатая
«НЕ ПАМЕНТАМ…»
— Почему ты не написал нам, Толек? — говорила Кристина, поднимаясь по лестнице с Анатолием. — Мы с Зосей встретили бы тебя!
Она разговаривала с ним так, будто знала его давно. Но она и впрямь давно его знала — Толека, что повсюду водил за ручку ее Зосю, боясь, как бы Зося не потерялась. И таскал ее Зосю на спине, когда та потеряла свои ботиночки.
Она давно его знала. Сперва по рассказам Зоси. Потом по письмам самого Анатолия. Но и зная, вернее, представляя его себе, Кристина, конечно же, не могла представить, какой бы оказалась их встреча, случись им увидеться. А тут…
Услышав вдруг за собой: «Брат панны Зоси приехал», она обернулась и увидела, что чуть поодаль от соседа стоит высокий, плечистый юноша.
Зосин брат!..
Еще не отдавая себе отчета в том, что произошло, опасаясь прежде всего, чтобы сосед не догадался о Зосе, чтобы в доме не узнали о Зосе, Кристина воскликнула первое, что пришло в голову и что — так казалось ей — могло бы как-то затушевать, затуманить их встречу для окружающих.
— Приехал? Сынок…
И вдруг увидела, как вспыхнуло смуглое лицо юноши. Как, распахнувшись, пытливо взглянули на нее серые с прозеленью (Зосины!) глаза. И улыбка, застенчивая, смущенная (Зосина, родная улыбка), чуть тронула четко очерченные губы.
Что-то приключилось с сердцем Кристины в ту минуту. Но Анатолий не знал этого. Ему сразу стало легко с Кристиной. Она никак не походила на ту, какой он представлял ее себе. За одно только это был он благодарен Кристине.
— Входи, Толек! — Отперев двери, Кристина пропустила его вперед.
Квартирка оказалась крохотной — две небольшие смежные комнаты. В первой жила Кристина. Во второй — Зося.
— Снимай