—Тебе, — Саманта говорила совсем тихо. —И Мелли. И мне. Вы же мои друзья. Она правильно сделала, что сказала. Поэтому, пожалуйста, не кричи на нее, когда повесишь трубку.
—А почему бы и не покричать? — виновато ухмыльнулся Чарли. — Ее нужно держать в тонусе.
—В некотором смысле ты так и делаешь, Петерсон. Слава Богу, что тебе хотя бы платят прилично. А то на твою ораву денег не напасешься.
—Да уж, — довольно хмыкнул Чарли. — Это верно. — Он надолго умолк, потом сказал: — Ладно, детка, не обижай лошадок и звони нам, если что будет нужно. И вот что, Сэм… — В разговоре вновь возникла тягостная пауза. — Ты должна знать: мы все о тебе думаем и очень скучаем. Ты ведь это знаешь, да?
Саманта кивнула, не в силах вымолвить ни слова, и к ее глазам подступили слезы.
—Да, знаю, — наконец произнесла она сдавленным шепотом. —Я тоже по вам скучаю. Счастливого Рождества!
Улыбнувшись сквозь слезы и послав Чарли воздушный поцелуй, она повесила трубку. После этого просидела на кухне почти полчаса, кофе остыл в чашке, а она замерла, уставившись в стол, и ее мысли и сердце были за три тысячи миль от ранчо, в Нью–Йорке. Когда Саманта очнулась, за окнами уже брезжил рассвет, ночное небо побледнело и стало не темно–синим, а бледно–серым. Саманта поднялась со стула и, взяв чашку, медленно побрела к мойке. Некоторое время она стояла, как изваяние, а затем отчетливо поняла, что ей сейчас нужно. Саманта решительно пересекла холл, тихо собралась, надела два свитера, куртку и ковбойскую шляпу, которую дала ей за несколько дней до этого Кэролайн, и, оглянувшись напоследок — ей хотелось убедиться, что она никого не разбудила, — потихоньку выскользнула из дому, бесшумно притворив за собой входную дверь.
Саманта в считанные мгновения добежала до конюшни и остановилась в паре футов от стойла Красавчика. Оттуда не доносилось ни шороха, и она решила, что он, наверное, еще спит. Черный как смоль гигант с блестящей шкурой, на котором ей внезапно захотелось покататься… Саманта тихо открыла одну створку воротец и, войдя, погладила коня по шее и бокам, шепча ему ласковые слова, которые обычно нашептывают младенцам. Конь уже проснулся, однако не проявлял ни малейшего беспокойства. Казалось, Черный Красавчик ждал ее прихода: он многозначительно поглядел на нее из‑под колючих черных ресниц, и Саманта, улыбнувшись ему, выскользнула из стойла, сходила за седлом и уздечкой и вернулась к коню. В конюшне до сих пор не было ни души, так что никто не видел, как она пришла.
Когда спустя несколько минут Саманта медленно вывела жеребца на утреннюю прохладу, в просторном дворе тоже никого не оказалось. Она подвела Черного Красавчика к ближайшему строению и быстро вскочила в седло. Устроившись поудобнее и натянув поводья, Саманта направила коня к уже знакомым холмам. Она точно знала, где ей хочется покататься, за несколько дней до этого она увидела в лесу дорожку и теперь мечтала поехать по ней. Сначала она ехала не спеша, но потом, почувствовав, что могучему коню не терпится как следует размять ноги, Саманта разрешила ему перейти с рыси на галоп, и он помчался навстречу восходящему солнцу. Это было упоительное чувство: Саманта крепко сжимала коленями бока Красавчика, и он без труда перепрыгивал через низкие кусты, а затем перемахнул и через узкий ручеек. Саманта вспомнила, как она в первый раз совершила прыжок на Черном Красавчике, но сказала себе, что теперь это совсем другое дело. Она не рискует и не злится. Ей просто хочется слиться с Черным Красавчиком в единое целое, чтобы у них было общее тело и одна душа. Саманта чувствовала себя героем античного мифа или индийской легенды. Она заставила коня остановиться на вершине холма и следила за солнцем, которое едва появилось над горизонтом. И лишь когда сзади раздался топот копыт, Сэм поняла, что кто‑то ехал за ней следом. Поняла — и удивленно обернулась.
Однако, увидев пинто, сотворенного, казалось, из черного дерева и оникса, а на нем — Тейта Джордана, Саманта в общем‑то не особенно изумилась. Он тоже напоминал героя легенды, явившегося из прошлого или свалившегося с утреннего неба, в котором уже яростно полыхал золотой огонь.
Тейт во весь опор мчался на нее, мчался с какой‑то почти свирепой решимостью, но в последний момент вдруг свернул и остановился рядом. Саманта настороженно покосилась на Тейта, толком не зная, что увидит в его глазах, боясь, что он снова рассердился и испортит ей радость. Ей было боязно, что дружба, зародившаяся лишь накануне вечером, так быстро оборвется. Однако в темнозеленых глазах, пристально смотревших на нее, она увидела не злость, а нежность. Тейт ничего не говорил. Он молча глядел на нее, а потом кивком подозвал ее и поехал вперед. Она поняла, что он предлагает следовать за ним, и они поскакали вместе. Черный Красавчик без труда преодолевал встававшие на пути препятствия, взбирался на холмы, спускался в небольшие долины, и наконец они оказались в совершенно незнакомом месте. Саманта тут еще не бывала. Здесь голубело маленькое озерцо, на берегу которого стоял домик, и когда они, перебравшись через последний холм, увидели это, Тейт остановил взмыленного коня. Обернувшись, Тейт посмотрел на Саманту с улыбкой, и она ответила ему тем же, глядя, как он натягивает поводья и спрыгивает на землю.
—Мы все еще на ранчо?
—Да. — Тейт поднял голову и взглянул на Саманту. — Оно кончается вон там, за прогалиной.
Прогалина начиналась сразу же за домиком.
Саманта понимающе кивнула.
—А это чье? — она указала на домик. Ей было любопытно, есть там кто‑нибудь или нет.
Тейт не дал прямого ответа.
—Я давно набрел на этот дом и теперь время от времени наезжаю сюда. Нечасто, лишь когда мне хочется побыть одному. Дом на запоре, и никто не знает, что я тут бываю.
Таким образом он давал ей понять, что надо держать язык за зубами. Саманта кивнула:
—А у вас есть ключи?
Как вам сказать? — Красивое загорелое лицо расплылось в улыбке. — У Билла Кинга есть ключик, которой подходит к этому замку. Ну, я его однажды и позаимствовал.
—Чтобы сделать дубликат? — Саманта была шокирована, однако Тейт спокойно кивнул.
Тейт Джордан превыше всего ценил честность. Если бы Билл Кинг спросил его про ключ, Тейт во всем бы признался. Но Билл ни чего не спрашивал, и Тейт считал, что беспокоиться не о чем. Кроме всего прочего, он не желал привлекать внимание к заброшенному дому. Этот дом слишком много для него значит.
—У меня тут есть кофе, если он, конечно, не заплесневел. Давайте зайдем ненадолго.