Читать интересную книгу Тайна любви - Николай Гейнце

Он говорил о людской несправедливости, о редакционном кумовстве, о неумении выбирать и ценить людей редакторами и издателями.

— Писатель, большой писатель во мне погибает! — восклицал он, потрясая кулаком в пространство.

Это уже считалось пределом для его опьянения, товарищи исчезали из-за стола один за другим и нетвердой походкой удалялись из ресторана.

Геркулесов некоторое время оставался погруженным в горькие думы.

Заботливый приказчик помогал ему рассчитаться и посылал одного из лакеев проводить его до извозчика.

В глазах этого приказчика он был все же нужный человек, да и опасный — «постоянный гость» и «газетчик».

Мнить себя непризнанным великим писателем Виктор Сергеевич стал с того дня, как в одном из еженедельных, на первых же номерах прекратившемся, журнале был напечатан его маленький рассказ: «Секрет».

Редактор-издатель — бывший судебный пристав, рассыпался в похвалах его таланту, предсказывал ему будущность, но гонорара не заплатил.

После этого, чисто литературного, дебюта Геркулесов исписал целый ворох бумаги, но, увы, бывших судебных приставов, ценителей изящной литературы не было более в среде редакторов петербургских газет и журналов, и писания Виктора Сергеевича не предавались тиснению.

Отсюда и происходила его мрачность после выпитой лишней рюмки вина.

В трезвом виде Геркулесов примирился с годами со своей судьбой и даже с иронией называл себя не литератором, а «специалистом по пожарам».

Действительно, Виктор Сергеевич — страстный охотник до пожаров, описывал их с необычайною точностью и даже не без таланта. Этим скромным дарованием и объясняется то, что он был принят постоянным сотрудником одной очень распространенной газеты.

Но повторяем, не эта сравнительная обеспеченность положения подвинула его решиться на брак с Агнией, для этого существовали другие причины.

В течение семилетнего совместного сожительства Агния Петровна несколько раз готовилась быть матерью, но всегда неблагополучно.

— Нет Божьего благословения! — говаривала она.

Виктор Сергеевич хотя был немножко вольнодумцем и вслух смеялся над Агнией за ее отсталость и глупые предрассудки, но после третьих досрочных и неблагополучных родов женщины, которую, если он и не любил в романтическом смысле, но привык видеть около себя в течение долгих лет, и которая все же часто выручала его и делила с ним и горе, и радость, стал задумываться.

Незадолго до получения Геркулесовым постоянных занятий в распространенной петербургской газете «Столичная Сплетница», именно в то время, когда он мечтал о сотрудничестве в ней, Агния Петровна снова почувствовала себя матерью.

— Одна болезнь и мука, — добавила она, сообщив своему сожителю о своем положении; — не доношу, как всегда, не доношу, нет Божьего благословения.

— Вот что, Агния, — после некоторой паузы, сказал Виктор Сергеевич, — если Бог даст, получу место в газете тут одной, тогда я на тебе женюсь… Ребенок будет законный…

— Милый!.. — воскликнула Агния Петровна. — Да неужто?

— Сказал, значит верно…

К чести Геркулесова, надо сказать, что он действительно умел держать слово.

Это знала Агния Петровна и усердно молилась, чтобы он получил желанное место.

Место было получено, и Виктор Сергеевич, как мы уже знаем, заказал визитные карточки и затем женился.

Свадьба была более чем скромная.

Присутствовали необходимые свидетели — товарищи по перу жениха, квартирная хозяйка и несколько подруг невесты по мастерской.

Невеста была в своем праздничном платье с блузкой, несколько скрывавшей ее положение, жених — в тщательно вычищенном сюртуке.

Некоторая полнота талии невесты не удержала, однако, шаферов приколоть к своим сюртукам цветы флер д'оранжа.

Квартирная хозяйка уступила на этот торжественный вечер свои комнаты, где гости с рюмками водки и стаканами пива в руках, то и дело кричали «горько» и желали счастья молодым.

Молодые целовались.

Жизнь после дня свадьбы пошла своей обычной колеей.

Нравственно успокоенная, Агния Петровна действительно родила девочку, но, по словам квартирной хозяйки, такого «заморыша», что глядеть было страшно.

Но «заморыш» был жив — благословение Божие оправдывалось.

Мать, озабоченная, чтобы ребенок остался в живых, чутко прислушивалась ко всем советам кумушек Петербургской стороны.

Одним из почти единогласных советов было окрестить ребенка именем святой, празднуемой в день ее рождения.

Девочка родилась 19 августа и к выбору предстояло два имени Агапии и Феклы.

Агния Петровна выбрала последнее, тем более что так звали ее бабушку.

Немножко вольнодумец Виктор Сергеевич, как и все вольнодумцы, был суеверен и, попротестовав несколько для проформы, согласился.

Девочку окрестили Феклой.

Ребенок, действительно, месяц от месяца стал поправляться, как бы оправдывая народную примету, на которой был основан совет кумушек Петербургской стороны.

К году уже это был совершенно крепкий, здоровый ребенок.

Время летело.

Постоянное сотрудничество в газете «Столичная Сплетница», хотя и не давало многого, но все-таки, некоторым образом, обеспечивало существование семьи Геркулесовых, так как Агния Петровна должна была расстаться с золотошвейной мастерской и брать лишь небольшую работу на дом.

Заработок ее, однако, все же служил некоторым подспорьем, и Геркулесовы жили сравнительно безбедно, хотя и остались в прежней комнате на Петербургской стороне.

Когда Феклуша подросла и ей пошел уже шестой год, Агния Петровна снова стала ходить в мастерскую, и заработок еще более увеличился.

Дома за девочкой, по просьбе матери, присматривала квартирная хозяйка.

Когда девочке минуло восемь лет, Виктор Сергеевич стал сам учить ее грамоте, и Феклуша оказалась чрезвычайно понятливой и прилежной.

— Вся в меня! — с гордостью говорил отец.

Они могли бы при заработках Геркулесова жить еще в большем довольстве, если бы не несчастная наклонность Виктора Сергеевича к рюмочке.

Его нельзя было назвать пьяницей, так как один он не пил ни вина, ни водки и даже забывал, порой, выпить рюмку перед обедом, но при всякой случайной даже компании не мог удержаться, чтобы не выпить лишнюю рюмку, а раз ему она попадала в голову, он, как мы видели, напивался почти до положения риз.

В таком-то виде однажды летом он возвращался с приятелями пешком из Лесного, попал под паровую конку, которая и отрезала ему обе ноги.

Несмотря на то, что это случилось невдалеке от клиники, Виктор Сергеевич истек по дороге кровью, и в клинику принесли один обезображенный труп.