Читать интересную книгу Синий Шихан (Роман 1) - Павел Федоров

Микешка начинал противоречить и огрызаться. В его сознании хозяин все еще оставался рыжим, взбалмошным Митькой, который только благодаря случаю вытащил свой билетик счастья...

- С кем ты разговариваешь, я тебя спрашиваю? - кичась перед инженером, приставал к Микешке Митька.

- С золотодобывателем и продавателем, его превосходительством господином Степановым... Вот так и буду тебя называть, - с издевкой ответил Микешка, теряя терпение.

Митька еще пуще разгневался.

- Помолчи, кобылий урядник, да погоняй без рассуждениев, а то вдоль спины кнутом перекрещу!

- Ну, кнут-то пока я в руке держу, Митрий Лександрыч... хозяин-барин, как говорится...

Обидные слова бывшего товарища больно задели Микешку. Сжимая в кулаке обвитое тонким ремешком кнутовище, решил было стегнуть по лошадям, но сдержался, только щелкнул хлыстом и, тронув вожжами, поехал легкой, перевалистой рысью. Микешка с детства привык любить и жалеть коня, как самого верного друга. Потому и пошел в кучера, да и привлекла на первых порах Митькина доброта. От бессонной ночи, безалаберной езды, от пьяного Митькиного куража, от разлада с Маринкой тяжело и горько было на душе у Микешки. С грустью вспомнил он, как в разгар весны, когда травы от легкого ветерка начинают шевелиться и словно шептаться на разные голоса, выходил он с табуном на широкий степной простор. Много знает Микешка разных степных трав. Как приятно растереть на ладонях иван-чай, душистый шалфей, чабрец, сорвать пучок желтоватой кислятки, поднести его к губам трехмесячного жеребенка или приманить брыкливую озорницу с белой звездочкой и поймать за теплую шею. А как хорошо лежать на пригретой солнцем земле или промчаться по степи на диком коне!

Раздумье Микешки прервали звуки дорожных колокольчиков и глухой топот конских копыт. Микешка оглянулся. Пара больших коней рыжей масти катила экипаж. Позади ехала повозка и маячили двое верховых на таких же рослых серых конях. Чубатый, с красным лицом кучер, догнав степановский тарантас, крикнул:

- Эй, любезный! Сколько верст осталось до Шиханской?

- Пятнадцать будет!

- С гаком?

- Не мерил, - ответил Микешка и придержал коней.

- Ну что еще? Кто там? - встревоженно закричал Митька. Разбуженный его криком Шпак вздрогнул и в полусне часто заморгал.

Сопровождавшие экипаж верховые, плечистые, вислоусые казаки в серых косматых папахах, молча поклонились, сдерживая разгоряченных коней.

Из экипажа высунулась женщина в зеленой шапочке. Прищурив глазки, она рассматривала попутчиков. Потом вдруг, замахав рукой, крикнула:

- Боже мой! Кого я вижу! Петр Эммануилович!.. Неужели это вы?

Шпак продолжал спросонья хлопать глазами и ничего не мог сообразить, да и трудновато было думать после нескольких бутылок выпитого вина.

- Чего же вы, голубчик, старых знакомых не хотите признавать? улыбаясь дерзкими зелеными глазами, спросила женщина.

- Зинаида Петровна!.. Нет, нет, я даже сам себе не верю! Может быть, продолжается чудесный сон?

Петр Эммануилович выпрыгнул из коляски и бросился целовать у Зинаиды Петровны руки. Согнув спину, он застыл в каком-то оцепенении. Не то он прятал свои глаза, не то был сильно взволнован неожиданной встречей.

"Что это он перед ней гнется, того и гляди спину переломит?" - с неприязнью подумал Митька, тоже вылезая из тарантаса.

- Ах, вот кто еще мой попутчик! - с удивлением воскликнула Зинаида Петровна. - Здравствуйте, милый степной богатырь, здравствуйте! Это сам господь бог сжалился надо мной и послал вас, - неустанно щебетала Зинаида Петровна, лукаво посматривая на растрепанные Митькины волосы, огнем горевшие при утреннем солнце. - Днем ехать жарко, так мои изверги ночью нас везут. Уморили! Я и спать хочу, и пить, и кушать... Слушайте, господа! Давайте-ка устроим маленький пикничок. Ехать еще порядочно. Подкрепимся на воздухе! Дашенька! Ты проснулась?

- А я, Зинаида Петровна, давно не сплю, - раздался из экипажа приятный женский голосок.

Вместе с Печенеговой из экипажа легко выпрыгнула молоденькая девушка с припухшими от сна голубыми глазами, повязанная беленьким измятым платочком. Когда экипажи свернули от дороги в сторону и остановились, Даша подошла к повозке и стала вынимать из-под козел какие-то свертки и бутылки, укладывая все это прямо в густой ковыль.

Верховые спешились в сторонке и отпустили подпруги у коней. Микешка хлопотал около своих лошадей. Свернув из сухого ковыля жгут, смахивал с лошадиных крупов серый налет пыли. Даша при помощи кучера разостлала на траве ковер и скатерть, расставила тарелки с закусками и бутылки.

У экипажа кто-то крякнул и громко рассмеялся. Микешка обернулся. Даша из темной бутылки наливала вино в синюю чашку и угощала казаков и чубатого кучера. Те выпивали, разглаживали усы и благодарили. Даша посмотрела на Микешку, в одной руке держа бутылку, в другой чашку, направилась к нему.

- Не хотите выпить немножко? - спросила она нежным, певучим голосом.

Микешка вдруг так растерялся, что выронил из рук ковыльный жгут.

- Это не крепкое, хорошее вино, - наполняя чашку розовым вином, проговорила Даша.

Взгляд ее больших, смелых глаз был ласков. Вьющиеся волосы густыми прядями лежали на открытой нежной шейке и спадали на стройные плечи.

- Мы тоже всю ночь ехали, - продолжала Даша, когда Микешка выпил и поблагодарил. - Хорошо ехать ночью, прохладно... А я все смотрела, как в небе звезды пролетали... Спать неудобно, трясет... А ваш хозяин смешной, правда?

- Он больше, наверное, дурной, - неожиданно вырвалось у Микешки.

Даша тихонько засмеялась и отошла. Ее позвала Зинаида Петровна.

Микешка ласково посмотрел вслед Даше. В синем платье и белой косынке она походила на степную бабочку, порхающую среди кустов серебристого ковыля. Он потер ладонью горячий лоб, нахмурил сросшиеся у переносицы брови и, сам не зная почему, засмеялся. Подняв голову, огляделся вокруг. Все словно бы изменилось... Солнце пробилось через мглистую тучку и засветило с яркой утренней силой. Над степным ковыльным морем высоко парил ястреб.

Микешка стоял с непокрытой головой, загорелый и сильный, и чему-то улыбался.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Все сидели на разостланном ковре. Петр Эммануилович успел шепнуть Зинаиде Петровне, что этому богатому казаку непременно захотелось жениться.

- Не вы ли выступаете в роли свата? - поджав тонкие губы, сухо отозвалась Печенегова, что-то обдумывая. Глаза ее прищурились, брови сбежались к переносице.

- Помилуйте! Эта роль мне совсем не идет, - оправдывался Шпак.

- Уж вас-то я, милый, знаю, - грозя ему маленьким, с розовым ноготком пальчиком, проговорила Зинаида Петровна. - Вас иногда считают французом по легкомыслию, поляком по темпераменту, по некоторым деловым качествам вы можете сойти за англичанина, за еврея... Каков вы сейчас, трудно сказать...

- Вы хотите спросить, на кого я работаю?

- О том, что вы работаете на мистера Хевурда, не трудно догадаться...

Шпак низко склонил голову. "Ох, умна!" - подумал он и, стараясь вложить в слова возможно больше искренности, ответил:

- Сейчас, Зинаида Петровна, думаю поработать сам на себя.

- Вы, Петр Эммануилович, какой-то неуловимый... Я знакома с вами около трех лет, а даже не знаю, откуда вы родом.

- Моя родина там, где больше платят...

- Понимаю! Теперь отвечайте мне: зачем вам понадобилось женить этого рыжего мальчика?

- О-о, поверьте! У него есть какая-то вдовушка, но я ее и в глаза не видел! Предполагаю, что не дурна и не глупа, коли сумела так привязать к себе. Да к тому же наш новый друг непостижимо упрям. Ему захотелось иметь жену - вынь да положь... Он даже успел поссориться... И знаете с кем? С Авдеем Доменовым... Что у них вышло, не говорит. Пробовал расспрашивать, гневается и молчит. У него есть характер... Поговорите с ним и убедитесь. Я с ним знаком всего два дня. Знаю, что ради своей вдовушки он решил порвать с родителями и разделиться. Буду с вами откровенным, мы еще пригодимся друг другу... Сейчас я вступаю в какое-то новое, магометанское или черт знает какое царство, где золото, насколько мне известно, черпают деревенскими пудовками и насыпают в бочонки... Сейчас меня не интересуют никакие гурии.

Зинаида Петровна почувствовала, что на этот раз ее старый друг не лгал. Митька, выпив много дорогого вина, впал в блаженное состояние. Этому способствовало внимание Зинаиды Петровны. Примерно через час она уже знала всю его подноготную и даже историю о двух бочонках с золотом. Не удержавшись, она выкрикнула:

- Продешевили!

- Ну и пусть! Они ить как вороны на падаль, - махнув рукой, ответил Митька. - У нас его на Синем Шихане, как дерьма...

Зинаида Петровна склонилась к Митьке и тихо сказала:

- С этого дня, милый Дмитрий Александрович, разрешите мне быть вашей опекуншей и другом. Я сама устрою вашу свадьбу и предоставлю в ваше распоряжение мой дом...