И вот какой-то бедуин привязал канистру воды к багажнику самодельного велосипеда и поехал по следам джипа. Ехал три дня — пока следы не затерялись в песках, а канистра опустела наполовину. Тогда бедуин развернул велосипед и вернулся в оазис. Но мимо оазиса промчался еще один джип, и другой бедуин оседлал велосипед. Он тоже вернулся ни с чем.
Шло время. Велосипеды у бедуинов становились все лучше, и они все дальше уезжали в пустыню по следам джипов. Но, по-прежнему, голубые озера прятались где-то за горизонтом.
И тут одному балбесу удалось сесть на хвост джипу. Он продержался за джипом десять дней — пока в его канистре не закончилась вода. Такая печальная история.
— А что было дальше?
— Что было дальше, ты знаешь. Джип остановился, из него вышла девушка с прекрасной фигурой, но закрытым покрывалом лицом. Она дала бедуину бутылку газированной воды, прицепила тросом велосипед к джипу и отбуксировала к оазису. Молодой бедуин остался живой и здоровый, но так и не увидел голубых озер и прекрасных городов.
— Бедуин хочет издали посмотреть на прекрасные города, или он хочет переехать жить в этот город? Чтоб жить в городе, нужно знать законы, по которым живет город. И вода в бескрайних голубых озерах может оказаться горько-соленой.
— Все так, Марико. Но бедуины этого пока не знают. Сначала они должны увидеть, потрогать и понять.
— Бедуин на своем самодельном велосипеде хочет пересечь скоростную автотрассу — и устраивает аварию. Гибнет сам, гибнут люди. Хорошо ли это?
— А что делать бедуину?
— Это зависит от того, что он хочет. Если он хочет один уехать в далекий город, может оставить велосипед на дороге и пересесть в джип. Но это будет дорога в один конец. Профессия у него есть — водитель. В городе его подучат, дадут грузовичок. Он сможет заниматься любимым делом, приносить пользу обществу и изучать быт и повадки горожан.
— Это возможно?
— Почему — нет? Одиночный случай погоды не делает. Тем более, без активного партнера он скоро вымрет от старости. Совсем другое дело, если бедуин захочет перевезти в город весь свой род. В этом случае горожане будут против. Они не желают появления толпы дикарей на улицах города.
— Что, никакого выхода?
— Почему же? Выход есть. Жители оазиса могут послать коллективную просьбу включить их в число горожан. Город рассмотрит эту просьбу и пришлет в оазис строителей, учителей, врачей и прочих специалистов во главе с директором колхоза.
— Какого колхоза?
— Того самого, который будет организован в оазисе. Должен же кто-то управлять построением светлого будущего.
— А почему колхозом не могут управлять старейшины бедуинов?
— Крым, старейшины управляли оазисом много-много поколений. Если б они знали, как построить светлое будущее, они бы давно его построили. Нет, до окончания обучения бедуинов колхозом будут управлять пришлые горожане.
— А после окончания обучения?
— К этому времени оазис превратится в маленький город. Бедуины забудут, что когда-то жили в шатрах и ездили на велосипедах. Жизнь горожанина станет для них привычной и естественной. И она не будет отличаться от жизни в любом другом городе.
— Сколько времени займет обучение?
— Много, Крым. По вашим меркам — очень много. Три-четыре поколения.
— Так много? Я думал, одно. Максимум, два.
— Крым, будем честны. От вашей культуры, вашего образа жизни не останется и следа. У вас каждое государство имеет армию. Помножь силу этой армии на мощь наших технологий — станет страшно. Нам не нужна обезьяна с гранатой в людном месте. Никак не нужна.
— Но наша культура, наше искусство…
— Припомни, как жили чукчи и эскимосы триста лет назад. Как жили индейцы пятьсот лет назад. Много ли осталось от их культуры? Да и было ли за что цепляться?
— Это был каменный век. Но сейчас…
— А что изменилось? Вы называете свой вид Homo Sapiens — Человек разумный. Иногда добавляете для солидности: homo sapiens sapiens — это чтоб отодвинуться подальше от homo erectus — человека прямоходящего. Но вы, как вид, только на пути к разумности. Профессор проанализировал архив записей вашего информационного вещания. К разумным можно отнести лишь от пяти до пятнадцати процентов населения. Возьмем среднюю цифру — десять процентов. Остальная часть населения лишь на пути к разуму.
— Марико, извини, но… Может, мы в термин „разумный“ вкладываем разное содержание?
— Очень может быть. Разумный — это тот, кто обладает логическим мышлением. Постоянно использует логическое мышление в повседневной жизни.
— А мы? Речь, вторая сигнальная система — разве это не признак разума?
— А вы живете на рефлексах. Речь, сама по себе — всего лишь еще один сложный условный рефлекс. Девяносто процентов вашего населения
— говорящие животные, не использующие разум в повседневной жизни. Таким нет места в нашей цивилизации, Крым.
— Прости, Марико, но за слова нужно отвечать. Ты можешь обосновать свои утверждения?
— Конечно могу… на нашем уровне знаний. Сложность — как объяснить, чтоб понял ты. Придумала! Реклама. Ваша реклама должна действовать на самые широкие слои населения. Ты с этим согласен?
— Да.
— Профессор утверждает, что она не будет действовать на людей, обладающих логическим мышлением. Контент, заложенный в рекламу, не „цепляет“ разумного ни на сознательном, ни на подсознательном уровне.
Он ориентирован исключительно на говорящих животных, не обладающих логическим мышлением.
А ваша система образования? Она же не учит думать. Вы просто заставляете детей зазубрить набор фактов. Но ваши ученые давно установили, если не обучить ребенка мышлению в раннем детстве, соответствующие разделы мозга атрофируются. Даже членораздельной речи можно обучить лишь до десяти лет. Потом — поздно.
— А как же наш прогресс? Наука, техника, культура?
— Десяти процентов разумных достаточно для управления стадом, Крым.
— То есть, интегрироваться в ваше общество человечество не может?
— Сегодня — нет. Поэтому введена зона карантина. Крым, пойми, для интеграции сначала необходимо поднять вашу цивилизацию до уровня нашей.
За несколько поколений вам предстоит перешагнуть несколько тысяч лет развития нашей цивилизации. Это не количественный, а качественный скачок.
Человек должен стать разумным не по названию биологического вида, а по сути. К проживанию в высокотехнологичном мире, где движением пальца можно уничтожить город, нужно относиться серьезно и ответственно.
— Три-четыре поколения — это сто лет. Я даже не увижу, чем все закончится.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});