Читать интересную книгу Сдвиг по фазе - Пирсон Кит А.

— Да, я уже понял, Кингсленд на угрозы не скупится.

— Мне удалось убедить родителей отдохнуть несколько дней на курорте, и я забронировала им гостиницу в Брайтоне, а сама гостила у подруги. Мне было страшно.

— А Камерон ответил на ваше сообщение? — интересуюсь я.

— Не совсем. Через два дня я вышла с работы и обнаружила, что он оставил голосовое сообщение, только очень невнятное из-за помех.

— Что он сказал?

— Я не все разобрала, но в общем: Кингсленда на самом деле не интересует разработка препарата для больных рассеянным склерозом.

— Вы, случайно, не сохранили это послание?

— Разумеется. Хотите послушать?

— Да, пожалуйста.

Кимберли достает из кармана пальто айфон, несколько раз касается экрана и кладет на стол. Из динамика доносится монотонный голос, сообщающий дату и время получения сообщения.

— Ким, это я! — слышится лихорадочный голос.

Всего пара слов, однако я сразу узнаю знакомые нотки отчаяния.

— Какой же я идиот… Кингсленд хочет…

Сообщение прерывается. По-видимому, плохой сигнал.

— …не лечить рассеянный склероз… психоактивный наркотик. Нет никакой финансируемой лаборатории… заперли в… где-то в Стратфорде. Ублюдок заставил меня… Я в скверном состоянии…

Голос заглушается треском, но затем пробивается:

— …выбрался по пожарной лестнице… Встречаюсь кое с кем попозже… необходим курс реабилитации. Ким, пожалуйста… не обращайся в…

Сигнал опять пропадает.

— …опасный человек, и у него свои… в полиции. Будь осторожна… слишком опасно…

Треск — и связь окончательно прерывается. Тот же монотонный голос зачитывает инструкцию, как сохранить или удалить сообщение.

— Слышно не ахти, — резюмирует Клемент.

— Да уж, — киваю я.

— Что вы разобрали? — спрашивает Кимберли.

— А можно еще раз включить?

Мы напряженно вслушиваемся, пока воспроизводится запись, и по ее окончании я первый нарушаю молчание:

— Все понять трудно, но кое-какие заключения сделать можно.

Кимберли зажмуривается и шумно выдыхает через нос.

— Кингсленд обманул Камерона, так ведь? — говорит она затем. — У него и в мыслях не было создавать препарат от рассеянного склероза.

— Судя по всему, так оно и есть. Парня явно одурачили. И да, очень похоже, что Кингсленд намерен организовать продажу нового клубного наркотика.

— А что он там говорил, что нет никакой лаборатории, что его заперли? — интересуется Клемент.

Мы прослушиваем сообщение в третий раз.

— Стратфорд? Где это? — спрашиваю я.

— В Ист-Энде, — отвечает великан.

— Но он сказал, что сбежал по пожарной лестнице, — напоминает Кимберли о единственном позитивном моменте в послании. — И собирался с кем-то встретиться насчет курса реабилитации.

— Полагаю, речь идет обо мне, — отзываюсь я. — Камерон оставил это сообщение как раз в тот день, когда явился в наше учреждение. — Смотрю девушке в глаза и продолжаю: — Мне очень неприятно говорить вам об этом, однако исходя из этой записи и моих встреч с Камероном я подозреваю, что он опробовал наркотик на себе. Если не ошибаюсь, принимал его на протяжении двадцати двух дней. Это объясняет, почему он так рвался в наркологическую клинику.

— Но он ни за что не стал бы употреблять его добровольно! Почему вы ему не помогли?

— Если бы мне была известна вся история, пожалуй, я постарался бы организовать для него восстановительный курс. К сожалению, Камерон не успел все объяснить.

Про себя я решаю, что сейчас явно не самый подходящий момент вдаваться в детали, почему он не успел.

— О боже! — Девушка едва ли не плачет. — Что же мне делать?

— Я скажу тебе, пупсик, чего точно не делать, — говорит Клемент. — Заявлять в полицию.

— Но почему?

— Док, расскажи ей, о чем тебя паренек предупредил.

— По словам Камерона, у Кингсленда есть знакомые в полиции. Очень похоже, что именно это он и пытался донести до вас в сообщении.

— Но я не могу просто сидеть и ничего не делать! — вскрикивает Кимберли. — Он в беде!

— Знаю, именно поэтому мы и пытаемся его отыскать. И если нам это удастся, обещаю, я сделаю все, чтобы ему помочь.

— Если! — фыркает Клемент. — Да у парня уже явно крыша поехала.

— Это-то меня и пугает, — признается Кимберли. — Как-то он упомянул о нестабильности кимбо, и если он его принимал…

— Кимбо? — ошарашенно перебиваю я ее.

— Это всего лишь ласкательное имя, что Камерон придумал для меня. Сокращенно от Кимберли Боухерст. Он говорил, что хочет назвать свое величайшее открытие в честь своей величайшей любви.

— Кэмерон так его и назвал — «кимбо». Неудивительно, что его нет ни в одной базе данных.

Девушка уже не может сдержать слез и принимается искать в сумочке платочек. Клемент подается вперед и кладет руку ей на плечо.

— Ты как, пупсик?

— Плохо, — всхлипывает она. — Я так боюсь, что случится с Камероном, если Кингсленд найдет его прежде вас… Если только раньше его не прикончит этот проклятый кимбо!

— У вас есть догадки, где он может находиться? — спрашиваю я. — Хоть какие-нибудь?

— Увы, совсем никаких. Звонки сразу переключаются на автоответчик, на эсэмэски он не отвечал.

Я умалчиваю о том, что теперь у Камерона попросту нет мобильника.

— А как насчет его матери, других родственников?

— Его мама в прошлом году вышла замуж и переехала с мужем в Канаду. Камерон был единственным ребенком, и ни с кем из родственников отношений он не поддерживает.

Следующий ее вопрос представляется вполне очевидным:

— А почему вы его искали?

Оно и к лучшему, что за последнее время я поднаторел в искусстве притворства.

— Я беспокоился. Он очень скверно выглядел, когда мы с ним встречались в последний раз.

— Но вы же не думаете… С ним все будет хорошо, ведь правда?

— С ним все будет хорошо, насколько это в наших силах, — уверяет ее Клемент.

Его слова несколько успокаивают девушку, и она допивает вино.

— Хочешь повторить, пупсик?

— О нет, спасибо. Через минуту мне надо идти. Родители дома одни.

Мы обмениваемся номерами телефонов, и Кимберли надевает пальто. Я обещаю ей позвонить, если что-то выяснится. Девушка отвечает тем же и уходит.

— Док, твоя очередь проставляться.

Я и не думаю возражать — никогда еще мне так не требовалось что-нибудь покрепче. Спешу к стойке и возвращаюсь с двумя пинтами светлого пива и двумя стопками виски.

— Все хуже и хуже, — устало говорю я, усаживаясь за стол. — Надо было мне помочь Камерону, пока была такая возможность.

— Откуда ж тебе было знать, во что он вляпался? Да и потом, ну помог бы ты ему, дальше-то что? Так же и сидел бы по уши в дерьме. Этот мужик, Кингсленд, просто так уйти ему не даст. Слишком большие бабки на кону.

— Зайди Камерон Гейл прямо сейчас сюда и сядь к нам за стол, ни за что не выдал бы его Фрейзеру Кингсленду. Уж точно не после того, что мы только что узнали.

— Что думаешь делать?

— Мне конец, что бы я ни решил. Если мы продолжим искать Камерона и каким-то чудом отыщем, я ни в коем случае не собираюсь содействовать планам Кингсленда насчет распространения наркотика. С другой стороны, если я не сдам парня к субботе, он меня уничтожит.

— Есть только один выход, док. Тебе нужно вывести Кингсленда из игры.

— А ведь верно! Как, оказывается, все просто!

— Есть идеи получше?

— Да вообще никаких.

— Ну вот видишь.

— И как же нам вывести Кингсленда из игры?

— Нужно действовать с ним так, как и с любым зазнавшимся говнюком. Найти слабое место и ударить.

— Но как? Мы же ровно ничего не знаем о Фрейзере Кингсленде!

— Тогда нам лучше узнать, и по-быстрому.

Клемент допивает пиво и встает.

— Попробую поспрашивать кое-кого. Буду у тебя на хате около восьми утра.

— Меня взять с собой не хотите?

— Не, док, в отличие от тебя, задушевных бесед я не веду.

— Раз вы так уверены…

— Уверен-уверен. До завтра.