— Наконец-то! — воодушевился Люк, и в его глазах засверкали изумрудные искорки.
8
И тут Люк допустил непростительную оплошность: он протянул руку и убрал у нее со лба влажную прядь волос. Когда он к ней прикоснулся, по его телу пробежала легкая дрожь, словно ему внезапно стало холодно. Люку нестерпимо захотелось поцеловать ее яркие, чувственные губы. По правде говоря, он мучился все утро, сгорая от этого желания. Прикосновение лишь послужило толчком к началу действий.
— А еще я хочу поцеловать тебя. — Люк взял ее лицо в руки.
— Нет, Люк, не… — прошептала Тесс.
— Да, — тихо сказал он.
Ее длинные ресницы задрожали, и она медленно закрыла глаза, в которых застыли и удивление, и страх, и желание. Люк наклонился и нежно коснулся губами ее губ. Со вторым поцелуем по его телу разлилось упоительное наслаждение.
Он вновь прильнул к ее мягким губам. Боже, как это восхитительно! Люк и не подозревал, что он может быть способен на столь нежное проявление чувств. Она ответила на его поцелуй и тихо охнула, затрепетав от охватившей ее страсти.
Люк притянул к себе Тесс, осыпая ее лицо жадными, нетерпеливыми поцелуями. Она изогнулась в его руках и едва слышно застонала, а затем крепко прижалась к нему.
Он почувствовал ее затвердевшие соски и, опьянев от возбуждения, заскользил руками по ее податливому телу. Люк почувствовал, как в нем разгорается острое желание. Он уже не мог ограничиваться поцелуями и ласками, ему нужно было обладать ею. Ему захотелось ее взять прямо здесь и сейчас.
Однако это острое желание подействовало на него отрезвляюще. Словно какая-то неведомая сила низвергла его с райских небес на землю. Тесс это почувствовала и тоже очнулась. Они торопливо отодвинулись друг от друга, и, тяжело переводя дыхание, Тесс проговорила:
— Все это как-то нелепо…
— Нелепо, — согласился Люк.
— Послушай, Люк, — Тесс старалась говорить рассудительно, но это у нее плохо получалось, — нам надо на этом остановиться, пока не поздно, иначе все может плохо кончиться. Мы с тобой в разных лагерях, и нас разделяет стена недоверия. Ты не веришь мне, считаешь, что я веду хитрую игру, подозреваешь в мошенничестве, а я не доверяю тебе. Зачем нам усложнять себе жизнь? Все равно ничего хорошего из этого не выйдет. Раз между нами нет ничего общего, то нам лучше держаться подальше друг от друга.
— Полностью с тобой согласен, — сказал со злой усмешкой Люк, усевшись в кресло. — Зачем все эти сладкие поцелуи, раз я не верю ни единому твоему слову? Ты очень опасная женщина.
— Вот и прекрасно! — бросила в сердцах Тесс. — А ты думаешь, что мне все это нравится? То ты меня страстно целуешь, то не менее рьяно смешиваешь с грязью, словно последнюю проходимку. И вообще, мне осточертела твоя подозрительность! Устраиваешь мне какие-то дурацкие проверки, задаешь кучу вопросов, постоянно пытаешься в чем-то уличить.
— Так оно и есть, — Люк поднялся на ноги и скрестил руки на груди. — Но мне это тоже порядком надоело. Так давай разберемся во всем прямо сейчас! Может, я действительно напрасно обижаю тебя своим подозрением?
— Интересно, как ты собираешься в этом разобраться, а?
— Расскажи мне о себе. Кто ты на самом деле?
— Я уже сто раз отвечала на этот вопрос — не знаю.
— Тогда зачем ты здесь?
Тесс, закусив губу, на секунду отвела взгляд в сторону. Затем вызывающе вскинула голову.
— Я хочу изумрудное ожерелье
Фарли. Люк рассмеялся:
— Враки! Ты хочешь меня.
— Да, черт побери! — В каком-то отчаянии воскликнула Тесс. Она обвила его шею руками, и их губы слились.
— Тесс… — простонал Люк. Он обнял ее, осыпая лицо нежными поцелуями. Одним-единственным словом он выразил чувства, переполнявшие его сердце.
— О Люк, пожалуйста… — Тесс испуганно оттолкнула его. — Давай не будем терять голову. В наших извечных и яростных словесных дуэлях мы переступили грань, Люк. Мы увлеклись. Ты должен помнить о своих строгих взглядах янки-пуританина и призвать свое благоразумие. Представляю, как разъярился бы Берт, если бы узнал, что мы себе позволяем.
— Берт? — недоуменно переспросил Люк. — Кто такой Берт?!
Тесс прикусила язык.
— Это… э-э-э… мой воспитатель, наставник, заботам которого меня перепоручили Карсвеллы в свое время.
— Да? Хм, я думал, что после Карсвеллов ты попала к Виолетте, или я ошибаюсь?
Тесс побледнела, лихорадочно придумывая ответ.
— Как ты узнал? Ладно, я расскажу об этой Виолетте. — На лице Тесс появилась гримаса отвращения.
— Если тебе неприятно вспоминать о ней, то я не настаиваю, — тихо произнес Люк.
— Да нет, отчего же — могу и рассказать. Она была посредницей — связующим звеном — между Бертом и Карсвеллами. Однажды она прикатила на черном, зловещего вида «Кадиллаке» к Карсвеллам, они о чем-то между собой потолковали, а затем она увезла меня из Майами в Чарльстон. Там, у Берта, она и оставила меня. Вот, собственно говоря, и все.
— Так это Берт — тот клиент с совершенно особым вкусом?
— Ну-у, можно и так сказать, — удивленно протянула Тесс.
Люк схватил ее за плечи и встряхнул:
— Как можно говорить об этом так спокойно? Ведь это же чудовищно!
Тесс в растерянности вытаращила на него глаза:
— Люк, я не понимаю, о чем ты говоришь? Берт не был клиентом Виолетты, он был ее сутенером. Ну, иногда, правда, привлекал ее и для другой грязной работы. А что касается его странных наклонностей и необычного вкуса, то здесь… — Тесс широко раскрыла глаза, только сейчас поняв, на что намекал ее собеседник. — Нет-нет, что ты! Берт взял меня не для удовлетворения своих сексуальных фантазий. Я потребовалась ему всего лишь для одной, очень хитроумной махинации. Он остался доволен моей работой и оставил у себя, решив сделать из меня, как он сам сказал, человека. Это Берт научил меня всем тонкостям непростого преступного ремесла. А секс? Нет, еще раз повторяю, никаких домогательств с его стороны не было. Так что в этом смысле обошлось без тяжелых психологических травм.
Люк пристально посмотрел на Тесс, а затем, повинуясь внезапному порыву, сжал ее в объятиях так, что у нее перехватило дыхание.
— Боже, — изменившимся голосом произнес он, — ты и так жила в каком-то постоянном аду, а если бы еще и это?..
— Я не говорила, что жила в аду, — проворковала Тесс, склонив голову ему на грудь.
— Это и так видно — по твоим глазам.
— Уж больно ты наблюдательный. — Она еще плотнее прижалась к нему. — Может, хватит за мной шпионить?
— Извини, у меня это происходит как-то непроизвольно. Отказаться от этого я уже не смогу, просто не получится. Я привык замечать все: и как у тебя каждый раз по-новому красиво уложены волосы, и как кокетливо свисает выбившийся непослушный локон, и как тебя охватывает трепет от моих прикосновений, и какие милые ямочки появляются у тебя на щеках, когда ты улыбаешься… Это уже вошло в привычку, стало потребностью — все подмечать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});