что-то мне говорила: видел движение её губ, но не слышал слов. Я перевёл взгляд на Эллу Суворову и двоих за её спиной, потом на Владимира, Элин и хулиганов из Дома Сокола. Гнев начал оживать во мне, заставляя бурлить кровь, на внутренней стороне моих очков появился слабый розовый отблеск — мои глаза засветились.
— Нет. Нет, черт возьми, нет!! — выкрикнул я с яростью на лице.
— Вы…идиоты притащили меня сюда с помощью какого-то аппарата маны, похитив из того мира или жизни, где я должен был быть… Вы заперли меня в новой жизни, в новом теле, которое не моё! Вы отправляете меня в школу, как будто я опять подросток, и ждете, что я просто покорюсь, когда какой-то оборотень хочет разорвать моего друга⁈ А потом вы пытаетесь свалить это на меня? К черту это! Я не знаю, кто я, но это вы сделали меня таким!
Григ улыбнулся, и я увидел, как Антонина прикрыла лицо изящной рукой.
— Может быть я… мог бы выразиться более мягко, — спохватился я.
Было заметно, как разные степени гнева захватывали всех присутствующих, смотревших на меня, но прежде чем я успел сказать что-либо ещё, новый голос прозвучал в пространстве вокруг нас.
— Отлично сказано, Иван Стрельцов, хотя и немного грубо. Я думаю, пора перейти к более личному общению, не так ли?
Я не знал, кто говорил, даже не был уверен, что это был голос. Слова звучали в голове, как звон колокола, и чувство, никогда не испытанное ранее, охватило меня. Справа появились маленькие зелёные искры, тёмная фигура медленно вырисовывалась из тьмы. Голос был бесполым: ни мужским, ни женским. Появившееся существо, кажется, тоже не имело пола, у него даже не было ног, что было странно, потому что пол светился, откликаясь взрывами зелёных искр, будто он шагал по нему.
Серая мантия надвигалась на меня. Она была длинной и ветхой, с дырами и затяжками на всей поверхности. Из широких рукавов выглядывала пара перчаток, которые выглядели ещё хуже, чем мантия: они были потерты и почти черны от грязи, руки сложены на груди без каких-либо предметов или украшений на них. Я попытался разглядеть лицо, но оно было скрыто под глубоким капюшоном. Всё что я увидел — грубая бронзовая маска с прорезями для глаз и рта, но без каких-либо черт лица.
Фигура излучала силу, которая ощущалась на коже, как жар от пламени. Маска не просто смотрела на нас, а проникала в наши мысли и чувства. Фигура медленно подняла голову и обвела всех взглядом. Она не торопилась и не колебалась, двигаясь ровно и уверенно, уделяя каждому из нас одинаковое внимание, будто хотела запомнить наши лица.
— Для тех из вас, кто меня не знает, я — директор Академии. Думаю, мы можем отложить этот процесс, пока я не поговорю с мистером Стрельцовым, — сказал он, затем поднял руки и щёлкнул пальцами.
Всё стало белым…
Глава 20
Через мгновение я оказался в уютном рабочем кабинете. Три стены были забиты книжными полками, на которых стояли толстые книги в кожаных обложках разных оттенков. Четвертая имела стеклянную дверь, ведущую на балкон. Но когда я выглянул наружу, то не увидел зеленых лугов, окружавших Академию. Вместо этого передо мной открылась заснеженная пустыня с ревущим ветром. Лед облепил перила балкона, а снег забился в углы.
Перед старым потёртым кожаным креслом в воздухе парила фигура в мантии. Рядом с ней стоял круглый столик с оловянным подсвечником и тяжелым фолиантом, перевязанным лентами. Балкон был единственным видимым выходом из комнаты и меня одолевал соблазн рассмотреть его подробнее через дверь. Фиби, увидев снег и лед, зашипела, прижалась ко мне и спрятала голову под мою рубашку. Лина что-то пропищала несколько раз, и я вопросительно поднял бровь: — Не знал, что можно перемещаться между мирами без портала.
— Ох, но, если бы никто не придумал этого… как бы первые создатели порталов могли разработать теории, нужные для их постройки? — прошептал бесполый голос, звучавший в моей голове. Бронзовая маска обратилась ко мне, и при хорошем освещении стало видно, что она пустая. Маска охватывала голову человекоподобной формы, но в щелях для глаз и рта не было ничего, кроме чёрной бездны. Как и не было никаких признаков жизни под этими одеждами, и от этой мысли меня пробрал холод. Я хотел что-то сказать, но промолчал, слабо понимая во что ввязался.
— Где вы жили на Земле, Иван Стрельцов? — раздался голос, и фигура отплыла от кресла к балкону. Одна рука в перчатке поднялась и показала мне жестом, чтобы я сел.
— Я родился в городе Сиракьюс в штате Нью-Йорк, — осторожно ответил я, не думая, что Директор что-то знает о моем мире — до сих пор никто не знал. Под развевающейся мантией, приглушенному голосу и безликой маске было очень трудно прочесть существо передо мной.
— Нидерланды!!! Нидерланды!!! Так ведь говорят, да? — телепатически сообщило существо, и я вздрогнул от удивления, откуда ему известно о Голландии….
— Я изучал путешественников, которые приезжали оттуда на протяжении веков. Похоже, что наши миры притягивают людей опредёленного склада, тех, кто всегда хотел большего, чем имели в жизни. Тех, кто чувствовал себя угнетённым и разочарованным в мире мёртвой науки и пустого насилия. Можете ли вы сказать, что были одним из таких людей, Иван Стрельцов?
Я растерялся, осторожно опустился на стул и посмотрел на него. Меньше всего я ожидал услышать монолог про психологию людей.
— Думаю, да. Я не был счастлив на Земле, всегда мечтал о других мирах, о фантастике и фэнтези, любил аниме… Это и есть причина, по которой я оказался здесь? — сказал я в надежде на вразумительный ответ.
— Нет, — ответил он.
— Ничего не понимаю. Что это за место? Как я сюда попал? — хотелось услышать четкий и логичный ответ.
— Это другое измерение, — сказал Директор. — Измерение, где есть магия, которая меняется по циклу от слабой к сильной. Наши ученые говорят, что, когда у нас мало маны, она уходит в другие миры. В ваш мир, например. Мир, который не умеет пользоваться маной. Ученые думают, что эта мана влияет на художников и писателей, дает им видения о том, что происходит в нашем измерении. Когда же у нас опять много маны, ваш мир становится серым и скучным. И тогда те люди, которые сильно чувствовали ману, приходят к нам, чтобы восстановить равновесие.
— То есть, когда мана приливает к Земле, наши творцы начинают фантазировать о вашем мире, а когда прилив кончается, вы забираете их и тех людей, которым нравится их творчество? — спросил я с недоверием.
— Это не совсем так, хотя вы неплохо подобрали слова. Но, в