— А ножом? — спросил Василий протягиваясь за очередной сушкой.
— Ножом их колоть не принято, это все равно, что у нас на поминках вилки положить.
При слове поминки я прикусил язык. На лицо Ивана Аверьяновича словно туча нашла. Вдовец видимо очень остро переживал утрату и одиночество.
— А вы в какой специальности инженер? — полюбопытствовала Варенька.
— Варвара! Дай гостю спокойно чай попить!
— Ничего страшного Иван Аверьянович, я уже попил. Благодарствую. Пора и честь знать.
— Ну, что вы? Посидите ещё. Груня сейчас с рынка вернется.
— Нет, нет. Засиделся я у вас. Всего доброго.
Не знаю как долго бы мы расшаркивались, но тут в дверь постучали и Варвара метнулась открывать и тут же вернулась назад в смятении. В дверной проем выдвинулась туша в жандармском мундире. Громыхая сапогами за его спиной топтались ещё двое. Луноподобное лицо жандарма украшал кровоподтек под левым глазом.
— Мещанин Твердов Василий Иванович? — риторически спросил жандарм людоедским взглядом поедая Василия. — Здесь проживает?
— А в чем собственно дело? — развернулся к вошедшему Иван Аверьянович.
— Вы арестованы за агитацию против самодержавия и создание террористической группы с целю убийства губернатора Купидомова.
— Да что вы такое говорите! — возмутился Иван Аверьянович и вооружился пенсне вставив его в правый глаз. Солидности пенсне ему прибавило.
— У нас порядочная семья!
Я окинул 'террориста' взглядом. Василий был бледен и решителен. Он поднялся из-за стола.
— Батюшка, это наговор, не верь им! Господин жандарм жаждет мести за ту пощечину, что получил сегодня ночью.
— Какую пощечину? Где ты был ночью?
— Там же где всегда, — ответил Василий, — Я как вам известно провожу курсы грамоты и правописания среди рабочих. А господин жандарм ворвался туда и принялся оскорблять барышень, называя их непотребными словами. Я как честный человек должен был проучить хама!
— Так, — жандарм посуровел наигрывая желваками, — Твердов Василий Иванович на выход!
— Он никуда не пойдет! — двумя руками Варенька обвила брата со спины.
— Жаль, что вы не дворянин! — вспылил Василий.
— А то что? — усмехнулся жандарм.
— А то я вызвал бы вас на дуэль!
От Василия так и полыхнуло жаром. Я посмотрел на него и подумал, что из таких вот личностей и получаются пламенные бойцы. Но именно такие, погибают в первом же бою.
Жаль парнишку. Надо выручать. И так уже наговорил лишнего. Мог бы сказать, что из дома не выходил ногу сломал. Мы бы все подтвердили и врача бы вызвали освидетельствовать. Пусть жандармская морда потом доказывает, что именно от Василия пощёчину получил. Однако синяк получился славный, разглядывал я жандарма. И как так получилось, ведь Василий совсем не Геркулес, ручки то девичьи? Надо бы ему под второй глаз поставить для равновесия, для завершенности образа так сказать.
— Я желаю увидеть документ, подтверждающий виновность моего сына!
Иван Аверьянович поднялся. Да он был страшен. Страшен в гневе. Гимназисты думаю его боялись. Но на жандарма, которому он доставал до подбородка, впечатления он не произвел. Тот напротив, остался равнодушен, только продвинулся ближе к Василию и взял его за локоть.
— С документами вы ознакомитесь на суде.
— С какими документами?
— С показаниями барышень, — оскалился жандарм, — которые подробно описали чему их учил Василий Твердов, и к чему призывал.
— Вы не имеете право!
— Вы низкий тип! Вы заставили их оклеветать меня! — закричал Василий.
Иван Аверьянович стал на пути жандарма выводящего Василия, но второй подручный, видимо чином помладше отодвинул отца семейства как нечто неодушевленное и взял Васю под вторую руку. Под шум и крик Вареньки и плач вернувшейся с рынка Груни они вышли из дома. Я чувствовал себя каменным истуканом и предателем в их глазах. Нет, конечно, они не просили от меня помощи и не ждали её. Но я ведь мог…Мог завершить этот спектакль быстро и украсить сцену тремя телами жандармов. И куда их потом девать? На котлеты перекрутить? Поставить все семейство под удар я не мог.
Когда шаги стихли и о моем существовании все забыли я напялил фуражку на голову и быстрым шагом покинул гостеприимный дом.
* * *
Если бывают худые филины, а филин это такая птица, формой напоминающая каплю, где 90 % процентов голова, остальное хвост. Надо заметить, что значительную часть на голове занимают глаза. То Василий напоминал сейчас такую птицу, голова у него была поменьше а глаза побольше. Конечно он удивился, когда я преградил дорогу конвою, но глаза его округлились от другого, когда я провел операцию по взятию 'языка'. Стандартная процедура, когда нужен офицер а солдаты не нужны. Трое жандармов лежали под аркой дома на улице Михайловской, названной так в честь великого князя Михаила Романова.
Собственно Михайловская была главным проспектом в городе, большинство казенных учреждений находилось на ней. Учреждения перемежались с богатыми магазинами и ресторанами, так что от обширных разноцветных вывесок пестрило в глазах. А может у меня пестрило в глазах от того, что я не очень удачно нанес удар головой конвоиру.
Череп у него оказался крепкий и сам он мужчина был не толстый, но с широким костяком. Такие, часто оказываются очень сильны и выносливы физически. Поэтому врезал я ему головой со всего маха, чтоб отключить наверняка. Теперь у меня в голове гудело. Но в целом прошло удачно. Только Василий не торопился в себя приходить.
Он как рыба открывал рот силясь что-то спросить, но у него это не получалось. Ну и не надо. Я подхватил его за руку и потащил обратной дорогой подальше от широких улиц, заполненных праздношатающимся людом.
— Как? Как вы могли? Вы же убили их? — начал приходить в себя Василий.
— Так было надо.
— Да зачем же?!
Василий стал вырывать свою руку, но я цепко держал его за локоть.
— А на каторгу? А в ссылку за марксистскую агитацию? Ты разве не понимаешь, что они бы тебе всю жизнь сломали?
— Ну и пусть! За правду муки принять не страшно!
Ох, ты какой великомученик выискался! Подумал я, про себя. Впрочем, мучеником ему ещё предстоит стать.
— А вы просто убийца!
— Слышишь ты! — я одернул Васю за рукав и зашипел ему в ухо, — Я революционер! Беглый с каторги революционер! И вытащил тебя просто потому, что своих в беде не бросаю!
Пока ты там барышням Маркса читал, я некоторых столпов самодержавия на тот свет отправил!
В душе у меня всё клокотало. До чего же бывают неблагодарны люди, каждый раз удивляюсь. Но больше всего меня бесило то, что желторотый птенец, который ещё понятия не имеет как крыльями махать летать учит. Врал я конечно самозабвенно, но не говорить же ему правду. Правду о себе. Правду, что мне нужны его связи. Его старшие товарищи, которые смогут выправить мне чистые документы, с которыми можно не только по Российской империи колесить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});