Читать интересную книгу Звени, монета, звени - Шторм Вячеслав

– Погоди. Теперь давай помедленнее и с объяснениями. Я не успеваю за твоими мыслями, о Мудрый.

– Хорошо. Ты помнишь дом Керволда и старика Димаста?

– Конечно, по… Что?!

– Вот именно. Спорю на свою бороду, что до появления там Трейноксиса Димаст был не более гельт, чем ты или я. Я уверен: его сделали таким, каким мы его нашли.

– Но это значит, что если бы Кольна пришел сюда…

Я устало киваю:

– Я бы тут же убил его. Похоже, именно на это наш враг и рассчитывал. Он прекрасно знал, что любой Мудрый не может себя контролировать в присутствии гельт, что он будет действовать молниеносно и совершенно однозначно.

– Какая мерзость! Получается, что если он, не приведи Четыре, доберется до меня раньше, чем я до него…

– Увы. Наше служение не позволяет нам колебаться, даже если состояние гельт охватывает очень близкого, родного человека. Мать, ребенка, любимую…

Прищурившись, воин смотрит на меня с нескрываемым неодобрением:

– Чем больше я узнаю, тем больше понимаю, что Четыре, да простят Они мое богохульство, не столь уж благи.

– Возможно. Но не забывай, что в обычной ситуаций появляется не больше одного-двух гельт во всех четырех пределах за несколько лет. И лишь несколько раз за всю историю, насколько мне известно, это была женщина. Ребенок – ни разу.

– А многих…

– Это не имеет никакого отношения к нашему делу!

Я резко встаю, подхожу к окну и долго всматриваюсь в ночь, будто хочу разглядеть что-то в темноте. О Всеблагие! Несмотря на то, что вы избрали меня столько лет назад, я до сих пор так и не привык к этой части своего служения!

– Восемь, – наконец глухо произношу я, не оборачиваясь. – За пятьдесят четыре года я лично уничтожил восемь человек…

Некоторое время мы оба храним молчание. Наконец я задергиваю портьеру и вновь занимаю свое место за столом.

– Тот браслет, который я тебе дал… Пока он на твоей руке, никому не удастся помутить твой разум. И довольно об этом.

Фрэнк внимательно смотрит на виток белого металла, охвативший его мускулистое запястье, и в его глазах читается нечто, похожее на уважение.

– Тогда, если позволишь, последний вопрос. Ты смог бы так?

– Нет. Нет, нет и нет! – Я сам удивляюсь своей вспышке. – Никогда я, да и любой другой Мудрый, не стал бы делать подобное! Безумие – кара Четырех, и не нам, Их слугам, тщится сравниться с Ними!

– Извини, – коротко кивает Фрэнк. – У меня и в мыслях не было подозревать тебя в чем-то подобном… Но всё же чисто технически – смог бы?

– Вряд ли, – уже спокойнее отвечаю я. – Да и к чему? Если даже случится чудо и человек превратится в гельт, я тут же перестану себя контролировать и уничтожу его. Это была бы просто неразумная трата времени и сил…

– Так я и думал.

– Теперь я не успеваю за твоими мыслями. Куда ты клонишь?

– Всё очень просто. Если Трейноксис действует в одиночку, как мы думаем, то он кто угодно, но только не Мудрый.

– Да, ты прав…

Некоторое время мы вновь молчим, а потом я хлопаю ладонью по столу:

– Ладно, продолжим! Делонг сказал, что как только он узнал о смерти Кольны, то сразу же распорядился начать поиски.

– Убийцы? Но он же не знает…

Нет, всё-таки Фрэнк иногда соображает возмутительно медленно!

– Ну при чем здесь убийца? Поиски всех людей, которые видели Кольну перед смертью, или видели тех, кто его видел, или слышали хоть что-нибудь интересное. Лайдор, конечно, очень большой город, но и в нем ты не сможешь передвигаться совершенно незаметно для окружающих. Кольна ушел отсюда рано утром, а умер лишь после двух часов пополудни. Где-то он был всё это время, с кем-то встречался, говорил. Значит, нужно для начала найти этих свидетелей. И мы их обязательно найдем.

– А нельзя ли что-нибудь еще узнать из его вещей? Мы уже выяснили, что одежда, не считая пятен крови, совершенно чистая, но уверен ли ты, что не пропало ничего из того, что при нем было?

– Вполне. Впрочем, я могу и ошибаться. Давай-ка посмотрим еще раз. Так: кошелек, стилет, письменные принадлежности, бума…

В этот момент в дверь осторожно стучат. Потом еще раз, более громко и настойчиво.

– Кто там?

– Господин! Господин Фрэнк!

– Чтоб мне лопнуть, если я не узнаю этот голос! – Рычит воин, вскакивая и опрокидывая стул.

Как и ожидалось, за дверью оказывается уже знакомый нам обоим конюх.

– Надеюсь, ты написал завещание, приятель! – угрожающе произносит Фрэнк, надвигаясь на беднягу. – Или у тебя память отшибло?!

Конюх, и без того не слишком-то рослый, вжимается в стену, делаясь еще меньше, и торопливо выпаливает:

– Я всё помню, господин, я ничего не забыл, но только тот человек…

– Человек? Какой человек? Подожди, Фрэнк, пусть расскажет.

– Дай вам Всеблагие долгой жизни, господин! Я уже спать хотел ложиться, а тут стук в дверь. Отпираю. Входит какой-то голодранец, из таких, ну вы знаете – дыра на дыре. Да еще и пивом от него, прошу прощения, разит. Я его, конечно, хотел в шею, а он мне и говорит: позови господина Фрэнка, что на втором этаже живет, да побыстрее. Я, дескать, знаю, где сегодня Кольна был.

– Что?

– Чтоб мне сгореть, так прямо и сказал. Я его спрашиваю: а почем мне знать, что господ заинтересует, где сегодня их слуга шлялся? Да еще и среди ночи? Я, значит, к ним, а они меня, с позволения сказать, по роже… Он заржал что твой мерин: за рожу не бойся, говорит, господам это шибко интересно. Так что не только не побьют, но и наградят. Я ему: как хоть зовут тебя? Не важно, отвечает, господа меня всё равно не знают. Я: ночь на дворе, утром приходи, а он – ни в какую. Утром, говорит, никак нельзя, потому как опасно. Следят за мной.

Фрэнк в возбуждении бьет кулаком правой руки по ладони левой; видя это, конюх мигом оказывается по другую сторону стола и взвизгивает:

– Только не бейте, господин! Это не я, это он! Как сказал, так и передаю!

– Что-нибудь еще? – спрашиваю я.

– Так я и говорю, я уже на лестнице был, а он мне вслед: если господин Фрэнк хочет о Кольне узнать, пусть один приводит. А кто еще будет – убегу.

– Так и сказал?

– Слово в слово, клянусь Четырьмя. Нарочно, говорит, на улице спрячусь, в тени, и если не один господин Фрэнк выйдет, или еще кто-нибудь вместо него – меня и след простыл.

– Ладно. Всё?

– Напоследок сказал: если господин Фрэнк на его условия согласен, то пусть в комнате свет погасит. Это для него сигналом, стал быть, будет.

– Хорошо. Ты правильно сделал, что не побоялся нас побеспокоить. Можешь идти. И разумеется…

– Конечно, конечно… Уже всё забыл. О, благодарю!

Сжимая в кулаке большую серебряную монету, конюх удаляется. Закрыв за ним дверь, Фрэнк торопливо подходит к канделябру и тушит свечи. Комната погружается в кромешный мрак. Сделав мне знак не шевелиться, воин мягко, как охотящийся хищник, подходит к окну и чуть отстраняет портьеру. Несколько секунд всматривается в темноту, потом шепчет:

– Никого не видно. Улица пустая, а мест, где можно спрятаться, – уйма.

– Слишком похоже на засаду, – шепчу в ответ я. – Впрочем, может, и нет. В любом случае у тебя браслет. Что ты решил? Хотя зачем я спрашиваю…

– Вот именно. Пойду, разумеется. Помнишь, он сказал: за ним следят. Вполне возможно, этот пьянчуга был свидетелем произошедшего с нашим другом.

– Хорошо. Если всё будет в порядке, через какое-то время свистнешь. Ну, удачи! Да хранят тебя Четыре!

Фрэнк уходит, а я, не зажигая света, распахиваю окно и, подвинув к нему стул, сажусь, подперев щеку рукой.

Так и не остановив. Так и не предложив своей помощи. Так и не решившись сказать, что дает своему носителю амулет из серебристого металла, похожего на серебро.

Я просто всматриваюсь в темноту, слушаю и думаю. О том, что я буду делать, когда… если… нет, всё-таки – когда воин вернется. Горячий, нетерпеливый, уставший ждать неизвестно чего Фрэнк, которого жизнь приучила к тому, что любой, самый запутанный узел можно просто разрубить мечом. Так и не успевший – да и не хотевший – узнать: поиски знавших что-то о Кольне велись в глубокой тайне и от лица осведомителей Алого Братства. А стало быть, не мог этот таинственный пьянчуга знать ни имени Фрэнка, ни то, где он живет, ни то, что он вообще как-то связан с этими поисками. Несомненно, это была ловушка.