Николай не хотел смотреть на молодых, сильных и стремительных, которые гонялись за мячом, опасно сталкиваясь.
Хотелось покоя душе и телу.
* * *
В городе уже таяло, а в Подмосковье лежал снег. Молодое мартовское солнце припекало. Снег и солнце. Лыжный сезон. Многие катались, раздетые по пояс.
Елена шла по накатанной лыжне вдоль леса. Ее сопровождал охранник Сергей. Мало ли что может случиться на лыжной прогулке? Можно упасть, например, подвернуть ногу, потерять палку…
У Елены были пластиковые лыжи, а у Сергея – деревянные, хорошо смазанные, накатанные. Он не любил пластик.
* * *
Дима Савраскин замыслил новый проект.
Половину денег дало государство. Другую половину надо было доставать.
Дима обращался в частные банки. Ему отказывали, причем не сразу, а тянули кота за хвост. Говорили: «Мы подумаем. Мы перезвоним». Но никто не звонил.
Дима не переносил, когда его унижали. Его начинало «мантулить» и «колбасить». У Анжелы стоял звон в ушах. Она боялась, что Савраскин выскочит в окно.
Анжела отправилась к Кире Сергеевне. Куда же еще?
– А сколько нужно денег? – уточнила Кира Сергеевна.
– Полтора миллиона, – сказала Анжела.
– Продай квартиру, дачу, вот тебе и полтора миллиона.
Анжела молчала. Ей было жаль свою квартиру и дачу тоже жаль.
– А потом деньги вернутся, ты все восстановишь, – заверила Кира Сергеевна.
– А вернутся? – усомнилась Анжела.
– И еще приведут с собой пленных…
– Каких пленных?
– Большие проценты, – объяснила Кира Сергеевна. – Кино – это сейчас самый выгодный бизнес. Выгоднее, чем нефть.
* * *
Никто не сказал Анжеле, что надо составить договор. Деньги передали продюсеру фильма Сейфулину в целлофановом пакете, на котором было написано «Ашан». «Ашан» – название магазина и по-французски означает «воробей».
Деньги улетели, как стая воробьев, и больше никогда не вернулись к Анжеле.
– Как достались махом, так и прошли прахом, – философски заметила мамашка Наташка, связывая узлы. Вернее, не узлы, а китайские клетчатые сумки.
У Наташки была счастливая черта характера: обесценивать пропажу. То, что пропало, – ничего не стоило. Все что ни делается – все к лучшему. Наташка собиралась вернуться в Мартыновку. К земле. Чистый чернозем Мартыновки несравненно лучше, чем подмосковная глина. Даже сравнивать смешно.
Дима Савраскин оказался непрактичным в финансовых вопросах. Его интересовало только искусство для искусства. Однако он испытывал чувство вины перед Анжелой и постоянно оправдывался.
В конце концов ему надоело быть всегда виноватым. Невозможно каждый день ложиться в постель с женщиной, которую ты подставил. Пусть даже неумышленно.
Дима стал задерживаться где-то, с кем-то. Он был молод, талантлив и чист душой – с кем-то. Не с Анжелой.
Анжела не упрекала Диму. Боялась, что он вовсе слиняет. Но ее благородство тоже не устраивало неуравновешенного Диму. Поскольку ее высота напоминала о его низости.
* * *
Случается обычно то, чего боишься. В один прекрасный день Дима слинял. Испарился. Потом материализовался у актрисы Ганушкиной. У Ганушкиной харизмы было в избытке. Эта самая харизма лезла из ушей, из глаз, изо всех дыр.
Жена Николая Елена оказалась права. Предательство передается по цепочке. Значит, Ганушкина когда-нибудь предаст Савраскина. Но это когда-нибудь. А сейчас Анжела – одна в большом городе. У нее остались маленькая квартирка с видом на лесопарк, молодость и горло со свистком.
Снега Килиманджаро потускнели и подтаяли, но все-таки манили и звали, несмотря ни на что.
* * *
Музыкальный продюсер Марк Тамаркин разговаривал по телефону со своей женой Тамаркой. (Отсюда – псевдоним продюсера.)
Открылась дверь, и вошла Анжела.
Продюсер сильно обрадовался, но не захотел обнаружить радость и продолжал разговаривать с Тамаркой как ни в чем не бывало.
Анжела ждала.
Марк положил трубку и безразлично поздоровался:
– Привет. Сдаваться пришла?
– Почему сдаваться? – не согласилась Анжела. – Сражаться. И побеждать.
Марк вгляделся повнимательнее. В девушке что-то изменилось. Она стала более наполненная. Не такая пустая. Из боковой двери появился Стас.
– Ну что, не нашла другого продюсера? – добродушно поддел он.
– А я и не искала.
– Слушай, а ты из какой деревни приехала? – спросил Марк.
– Вы уже спрашивали, из Мартыновки. Это не деревня, а поселок городского типа.
– На Азове?
– На Азовском море. А что?
– Там сейчас будут Лас-Вегас строить. Принято решение: все игорные дома вынести из больших городов в одно место. Так что все пороки большого города стекутся в твои края.
– Страсти и пороки, – поправил Стас. – Пороки без страстей не бывают.
Анжела вспомнила высокий берег над морем.
Берег перероют. Белые хаты снесут, сады погубят. Зато появятся рабочие места. Кто-то обрадуется. Кто-то огорчится.
А морю – все равно. Оно зависит только от Луны.
Своя правда
Марина
Ее жизнь была проста и сложна одновременно. Впрочем, как у каждого человека.
Марина Ивановна Гусько родилась в простой русской семье, в городе Баку. Баку – в те далекие советские времена – интернациональный город, объединивший все народы, живущие в мире и братстве.
Жизнь протекала во дворах.
Маленькая Марина играла с соседскими детьми – Хачиком, Соломончиком, Поладом и Давидом. Приходило время обеда, из окон высовывались мамы и бабушки и звали детей, каждая со своим акцентом. И все было привычно. Иначе и быть не могло.
Марина любила бегать к морю и залезать с мальчишками на нефтяную вышку, на самый верх. Это было опасно. Дети могли легко сорваться, разбиться, соскользнуть в смерть. Они не осознавали этой опасности. Дети.
Родителям было не до Марины. Она сама формировала и сама заполняла свой день. Набегавшись, возвращалась домой, спала без задних ног. При этом задние ноги были грязные и в цыпках. Однако – детство, начало жизни, ее нежное сияние. Марина любила постоянно орущую мать, постоянно дерущегося брата. Любят ведь не за что-то. Просто любят, и все.
Марина училась на три и четыре. По пению – пять. Она хорошо пела – сильно и чисто. Ее всегда ставили запевалой. Она становилась впереди хора, исполняла запев. А хор подхватывал – припев. Какое это счастье – стоять впереди всех и петь индивидуально…
Марина окончила школу и поступила в педагогический институт. Учитель – это всегда хорошо. Почетно и сытно.
Марина видела своими глазами, как азербайджанские родители таскали учителям корзины с продуктами: домашние куры, фрукты, зелень. Учителя в ответ ставили нужные отметки. Зачем глубинные знания восточным девочкам? После школы выйдут замуж, будут рожать детей. Математика понадобится только для того, чтобы считать деньги на базаре. А русский может не понадобиться вообще.